Переписка с О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений. Том 3 (дополнительный). Часть 1 - Иван Сергеевич Шмелев

дрожит, и сплю очень плохо. Разбита. М. б. это в природе? Мама тоже последнее время «разбита». На последних неделях заболел и Арнольд, — сперва бронхит, а теперь думаю тоже не сердце ли, даже должен ложиться. Доктора здесь аховые. Пустошкин мне советует известь принимать. Он очень рассыпается в благодарностях, но я могла его выносить только в его несчастьи, а как начнет расшаркиваться — не могу, тошнит. Не люблю всей этой светской мишуры. Конечно, он очень одинок, но как все чувства у подобных ему прикрыты вычурными фразами и словами, красованьем и любованьем своим же собственным горем. Впрочем, м. б. ошибаюсь. Я должна отвыкать от мерзкой привычки осужденья. И как это трудно. Моя рука болит порой все еще очень, особенно к погоде, сверлит каленым прутом. Из почки когда-то тут вышло «нечто», м. б. камешек. Ну, Ванюша, светик, дружок ясный, кончаю, вся в тревоге о тебе. Напиши, что с тобой??

Благословляю тебя. Оля

Фася меня злит тем, что не может наконец устроить дело с деньгами. Мужа же ее я не выношу, просто органически омерзителен даже.

309

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

10/23.XI.43 8.30 вечера

Дорогая Олюшенька, твое последнее письмо (за эти 4 1/2 года — 263-ье), от 15.XI, удивило меня, — ты еще не получила моего заказного от 6-го!738 Случайность, или — м. б. — утратилось? Все возможно. Я там и о карточке с котятами писал, и о работе своей, и что мне гораздо лучше, иногда только к ночи небольшие боли. А теперь могу сказать, что — сказать в час добрый! — несколько дней, как все прошло, и я даже могу расширить свою диету, а лекарств совсем почти не принимаю, только иногда чуть магнезии и соды. И охота к еде, а это добрый у меня признак. И — пишу. Снова обрабатываю последние главы «Лета Господня». Дал расширенную главу о Соборовании. Это впервые в русской изящной словесности, и это _н_а_д_о. Хорошо, что у меня есть Требник739, он меня проверяет. Вчера закончил вполне главу «Кончина», где дана, между прочим, — «отходная». Писать трудно, — уходить в такое — все еще! — болезненное. Остается дать в полном развитии — «Похороны» и «Поминки». А «Кончина» была трудна мне: отец умер 8 окт. утром (в 5–6 ч.), а накануне были его именины…740 — и представь, как в нас, детях, все спуталось! 7-го несли и несли кондитерские пироги!.. — навещали, в доме все в разброде, а вечером — «отходная»! Столкнулись две силы — жизнь и смерть, в быту и — в душах. А в день похорон, 10.Х, — матушкины именины! — мч. Евлампии. И тоже несли пироги!.. Дан мой «сон», в смутную ночь на 8-ое! Я тебе его как-нибудь перепишу…

Сегодня моя иконописица принесла мне чудесно исполненный образ «Царицы Небесной», в воспоминание 3-го сент., — налет англоамериканских налетчиков. Это вариант «Владимирской», как я просил. Чудесно исполнила! Чем больше вглядываешься — сильней и сильней влечет. Кивотик, (икона размером 29–20 — вся доска, 23–15 — живописная часть), — валики-овальцы будут покрыты вяло-голубым, м. б. «голубиного» тона, бархатцем, — так советует иконописица: такого тона одеяние под омофором, а омофор вишневого бархата; фон «доски» и «закраины» — жидко-золотистый. — Как же, я писал тебе и об изображении «Казанской», так _ч_у_д_е_с_н_о… — вот именно, и_т_а_к_ именно определяю! — встретившей тебя — _в_с_т_р_е_т_и_в_ш_е_й!!! — у хирурга-кальвиниста! — и о таком поразительном «случае», как передача тебе хирургом — книжечки, где т о же изображение —!!!!! — «Казанской». Ольгунка, милая… — _т_о_л_ь_к_о_ так и надо принимать, — как _я_в_л_е_н_и_е, как знамение тебе! _Н_и_ч_е_м_ иначе не объяснишь! Напиши писатель _т_а_к_о_е_ в романе… — _в_с_е_ бы завопили, — «надумал! подогнал под „чудо“!!» И могли бы почесться _п_о_ч_т_и_ угадчиками, _и_б_о_ «надуманность» _п_о_ч_т_и_ осязаемая. Да потому, что _т_а_к_о_е_ не умещается в обыденном, привычно-жизненном, с чем, обычно, имеет дело наш поверхностный житейский опыт. Я сказал — «почти». В этом-то «почти» и лежит недоступная нам — большинству — грань между «здесь» и — «тамо». Но ты не писала роман: ты испытала на себе «веяние» от «тамо». Как же и принимать иначе?! Есть «подробности», которых _н_е_л_ь_з_я_ придумать, дотого они верны. Например, в Евангелии от Марка… _м_е_л_о_ч_ь_ об «одеяле», что ли, в котором в волнении выбежал «юноша» — Марк!! — сам М[арк]!!! — когда вели Христа в ту-ночь… — и когда его хотели схватить, он выскользнул, и «покров» лишь остался у одного из стражи741. Т_а_к_о_й_ подробности — не очевидцу, не участнику, — _н_е_л_ь_з_я_ выдумать. Это тебе всякий подлинный писатель скажет, а посему — ты сама себе скажешь. А по этой «мелочи» можно судить и о _п_о_д_л_и_н_н_о_с_т_и_ — и какой же подлинности! — того «случая»! Ибо есть мелочи _н_е_ выдумываемые! Как есть такие «мелочи», точно так же есть и… «бесспорности»… необъяснимое ничем, никакими «случайностями»: твой случай. Так и прими. Нет, не кинуты мы в _п_у_с_т_о_т_у_ слепой силой: мы — _в_с_е! — под Промышлением. И сколько же «знаков», о, каких дивных! — не усмотрено «зеваками» жизни! Нет, не скрывай сего, не страшись, что «захватают», а — смело испове-дуй! научай!! У тебя-то уж нет сомнений, ты не можешь обманывать самое себя. Я еще могу так и так толковать находку «Мадонны» Анной Васильевной. Для меня — да, залетела в вихре, во время взрывов бомб напротив моей квартиры… — но ведь не я сам нашел! А ты… _с_а_м_а_ узрела! _с_а_м_а_ получила от хирурга, — и — _т_о_ _ж_е!!! Тут — от _т_а_м_о, да. Ну, вот, м. б. повторился, я писал тебе. — Я все — о еде. А[нна] В[асильевна] испекла сейчас пирог мне. Сам я вчера испек сладкий хлебец, — ну, совсем тверской пряник, мятного только маловато. Бывает — я чудачествую, отдыхаю в… кухне! Я слишком от _б_ы_т_а, жизни… — все меня влечет. Посылаю по просьбе Вигена письмо его Сереже. А посему должен кончить на этом листе. Целую и благословляю тебя, светлое дитя мое, моя Олюна. Твой Ваня

[На полях: ] Пиши чаще, это мне очень необходимо.

Напиши, что сказал 11 окт. новый доктор о почке. Сколько раз просил — пришли запах «После ливня». Этих духов я совсем не знаю.

Поклонись маме и Сереже. Тебя нежно целую.

У здешних баптистов — огромный успех «Путей Небесных». Говорят: самая лучшая книга в эмиграции. Пишут мне из Берлина: Норины сородичи742 рвут друг у друга мою «Неупиваемую чашу»! Очень просили благодарить. С сомнением дали читать — и вот, сверх ожидания!..

У Ивика родилась девчоночка — Катя-Ольга, 8.XI. Хотят иметь детей — сколько будет. Пра-вильно. — Инстинктом