Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

ему поцеловать Чу Ваньнина, и он точно не удержался бы и попытался получить куда больше.

Вот уж действительно, не повезло так не повезло.

К тому же Мо Жань чувствовал, что, несмотря на его сдержанность, Чу Ваньнин был готов сорваться с места и бежать куда глаза глядят.

Как только меч опустился на землю, Чу Ваньнин, не сказав и пары слов, тут же развернулся и ринулся прочь, но сделав несколько шагов, осознал, что подобное поведение выглядит очень странно, и постарался отступить с достоинством.

Однако, стоило ему неспешно пройти еще немного, как он услышал, что Мо Жань догоняет его, и снова перешел на бег.

— …

Наблюдая за его стремительным бегством, Мо Жань почувствовал, как сердце его болезненно зудит и плавится от охватившего его жара.

Поэтому только в самый последний момент он заметил, что низко опустивший голову Чу Ваньнин не разбирая дороги идет прямо на большое дерево:

— Осторожно!..

Бах!

Несмотря на его предостережение, Чу Ваньнин врезался головой прямо в мощный ствол.

Мо Жань тут же бросился к нему:

— Больно? Дай мне взглянуть?

Но Чу Ваньнин молча прикрыл лоб рукой и снова пошел вперед.

Только Мо Жань хотел броситься за ним, как услышал:

— Не ходи за мной.

— Но я... тоже хочу вернуться в дом и поспать.

— Постой снаружи. Остуди свою горячую голову на холодном ветру. Когда замерзнешь, можешь зайти.

Когда замерзнешь?

Мо Жань улыбнулся. Разве он может замерзнуть?

После того как этой ночью он сжимал руку Чу Ваньнина, в сердце его вспыхнуло такое пламя, что какой-то прохладный ночной ветерок вряд ли мог его погасить.

Но, естественно, Мо Жань не стал перечить и послушно остановился. Стоя в холодном сиянии луны, он смотрел, как Чу Ваньнин уходит все дальше, пока его силуэт не скрылся за дверью дома. После чего подошел к дереву, в которое так неудачно врезался Чу Ваньнин, и с тихим вздохом уткнулся лбом в шероховатый ствол.

Закрыв глаза, он кожей ощутил всю грубость старой древесной коры.

Чу Ваньнин…

...любит его.

Лепестки цветов осыпаются дождем, на одинокий остров пришла весна.

Яркая луна высоко, легкие облака заслонили солнце.

Грохочет темный прилив, вода и небеса слились на горизонте.

Этот мир не может стать лучше, ведь Чу Ваньнин любит его.

Хотя Мо Жань никогда не умел красиво выражать свои мысли и был довольно невежественным, но сейчас, когда душа его готова была воспарить от счастья, ему захотелось изложить свои мысли и чувства в белом стихе. Любовь смогла изменить даже такого дикаря, как Мо Вэйюй, в один миг превратив неотесанного чурбана в поэта, и все потому, что теперь он знал: Чу Ваньнин любит его, Чу Ваньнин... Чу Ваньнин любит его!

Он потерся лбом о грубую кору, пытаясь «остудить горячую голову», ведь он и правда хотел взять себя в руки, хотел…

Нет, это просто невозможно!

Он не мог успокоиться, не мог ничего с собой поделать и остыть тоже не мог. Как погасить распирающий сердце жар? Его полуприкрытые веки слегка дрожали, но из-под длинных ресниц наружу все равно просачивались захватившие все его существо нежность и ликование. Уголки рта поневоле все сильнее изгибались в улыбке, отчего сладкие ямочки на щеках становились все глубже, расплескивая сладкий мед счастья, что переполнял его сердце.

Чу Ваньнин любит его.

Любит именно его.

Да... тот самый человек, которым он был так одержим, самый лучший мужчина в мире, которого он хочет держать в своих объятиях всю оставшуюся жизнь, Чу Ваньнин... его Чу Ваньнин…

Когда-то возвышавшийся над всем миром Наступающий на бессмертных Император, а теперь Уважаемый Мастер Мо, стоял на белом песке забытого богом острова у ствола огромного дерева. Слушая шелест листьев, он закрыл глаза и склонил голову, а потом, вздрогнув всем телом, рассмеялся в голос.

Теперь, когда он знал, что Чу Ваньнин любит его, холодный ветер казался нежным бризом, а шум волн — ласкающей слух мелодией.

Чу Ваньнин любит его.

Опустив взгляд, он улыбнулся, но, несмотря на счастливую улыбку на губах, слезы рекой лились из его глаз.

Он был похож на сумасшедшего, который смеялся и плакал, ведь невзирая на сладость момента, его сердце сжималось от боли.

Чу Ваньнин…

...любит его.

Еще с истории в городе Цайде он тайно хранил при себе тот свадебный парчовый мешочек с их связанными волосами.

Значит, любил уже тогда…

Внезапно для Мо Жаня стало крайне важно узнать, с каких пор Чу Ваньнин молча сопровождал его, как долго он стоял позади и ждал, когда он оглянется, заметит его и протянет руку.

Чу Ваньнин, как долго ты ждал меня?

В этой и прошлой жизни.

Если сложить их вместе, выйдет ведь не меньше двадцати лет?

Больше двадцати лет.

Пройдя сквозь пыль дорог и дым сражений, Мо Вэйюй точно знал, что самая бесценная вещь в этом мире — время.

Власть и могущество изменчивы, как луна, и неуловимы, как ветер. Все сокровища этого мира, сладкие речи и любовь красавиц словно прилив, что приходит и уходит. Лишь ушедшие годы и умершие люди подобны бурной реке, воды которой не повернуть вспять.

Если кто-то согласен обменять десять тысяч золотых на тебя, им движет лишь животная страсть.

Если же человек готов обменять на тебя свое светлое будущее[180.2] — это и есть истинная любовь.

Чу Ваньнин потратил больше двадцати лет жизни, свои лучшие годы, на то, чтобы ждать тебя.

Он ничего не сказал тебе и ни о чем не попросил.

Так наивно и глупо.

Это и в самом деле слишком глупо.

Желчь подступила к горлу Мо Жаня и от корня его языка распространилась выше, захлестнув его разум горькой мыслью:

«Чу Ваньнин, ты и правда такой... глупый!»

Зачем ты так? Как это возможно?

За какие такие заслуги я, Мо Вэйюй… мог позволить тебе стать таким?

Чу Ваньнин, ты — лучший человек на свете, а я?

Недостойный жалости убийца, чьи руки по локоть в крови. Монстр, недостойный перерождения, имя которого проклинают миллионы людей.

Я издевался над тобой, ненавидел, подвел и убил тебя.

Ты ведь не представляешь, что я натворил?..

Ты даже не представляешь!

Мо Жань еще сильнее вжался в дерево. Сорвавшийся с его губ сдавленный вскрик утонул в шуме морского прибоя. Что же он наделал?..

На глазах Чу Ваньнина он добивался любви другого человека.

На его глазах он умолял другого человека о взаимности.

В иллюзии озера Цзиньчэн он