Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

На какое-то время Чу Ваньнин просто выпал из реальности: он не мог ни о чем думать и не хотел ничего понимать. Затаив дыхание, он слушал бешеный стук сердца, которое, казалось, больше не принадлежало ему, ведь в этот миг весь мир просто перестал существовать. В животе вдруг словно вспыхнул огромный костер, перед глазами все поплыло и засверкало ярким многоцветьем. Борясь с головокружением, с большим трудом он смог осознать лишь одну вещь:

Мо Жань поцеловал его.

Пусть даже в щеку.

Что касается деталей, например, как долго Мо Жань целовал его — у него просто не осталось сил думать об этом. Крепко сжав пальцы под одеялом, он весь покрылся горячим потом. Не выдержав напора эмоций, задрожали плотно смеженные веки и…

На его счастье, ночь была темной, и Мо Жань не заметил как трепещут его ресницы.

Лицо Чу Ваньнина было слишком горячим, а сам он был совершенно потерян в собственных эмоциях, поэтому, к счастью, он не почувствовал, как во время поцелуя одинокая слеза скатилась по щеке Мо Жаня и упала на его шею.

Автору есть что сказать:

Сукин Сын, наконец-то, узнал правду и теперь мучается угрызениями совести. Чтобы не смазывать впечатление, представлений нашего маленького театра сегодня не будет. Но мы не закрылись, ждите новых спектаклей ~Чмоки!

[Визуал к 180 главе]

Глава 181. Воспоминания Учителя

Утром следующего дня Чу Ваньнин проснулся очень рано.

Он не стал сразу подниматься и, взглянув для начала сквозь полог, обнаружил Мо Жаня, крепко спящего на своей подстилке рядом с его кроватью.

Через плотную ткань было плохо видно, поэтому, немного поколебавшись, Чу Ваньнин протянул руку, чтобы ее отодвинуть. Однако его решимость быстро улетучилась, и в итоге он лишь ухватил полог кончиками пальцев и слегка приоткрыл его, успокаивая себя тем, что если он заглянет в маленькую щелочку, это не будет считаться подглядыванием.

Лучи багряно-алого утреннего солнца просочились сквозь оконную бумагу[181.1] и золотыми солнечными зайчиками прыгали по полу и красивому лицу Мо Жаня.

Чу Ваньнин очень давно не видел умиротворенное лицо крепко спящего Мо Жаня и теперь не мог оторвать от него взгляда, долго и внимательно изучая его черты.

Пока он любовался своим учеником, ему вдруг вспомнился тот год, когда Сюэ Чжэнъюн привел Мо Жаня на Пик Сышэн. В его памяти вновь появился образ немного застенчивого подростка, который, однако, мог заразить своей жизнерадостностью и энтузиазмом всех вокруг, когда был счастлив. Непонятно почему, но ему с первого взгляда приглянулся Чу Ваньнин, поэтому, несмотря на отказ, юный Мо Жань продолжал настаивать на том, чтобы именно он стал его учителем.

Долгое время этот парень настойчиво преследовал его, не желая отступать.

Впервые встретив Мо Жаня перед башней Тунтянь, Чу Ваньнин категорически отказался принять его в качестве ученика, потому что считал, что обоснование «он выглядит самым нежным и нравится мне больше всех» является по сути своей нелепостью и не внушает никакого доверия.

По этой же причине две недели он просто игнорировал Мо Жаня.

Пытаясь найти к нему подход, Мо Жань пытался расспросить госпожу Ван, Ши Минцзина и даже Сюэ Мэна.

Неизвестно, кто подал ему плохую идею «смиренно ждать у дверей наставления[181.2]», но Мо Жань начал караулить Чу Ваньнина у входа в Павильон Алого Лотоса. Он почтительно приветствовал его и обращался с просьбой об ученичестве утром, когда Чу Ваньнин уходил, и снова с уважением кланялся и просил стать его учителем, когда тот возвращался к ночи. В любую погоду, невзирая на дождь и ветер, этот юноша словно капли воды точил камень его терпения.

Но Чу Ваньнин был тверже гранитной скалы, и подобное поведение только раздражало его еще сильнее.

Ругаясь про себя последними словами, он делал вид, что в упор не замечает Мо Жаня, и проходил мимо.

Чу Ваньнин не любил, когда другие люди преследовали его словно одержимые. Сам он не был склонен к демонстрации эмоций и по жизни предпочитал иметь дело с такими же спокойными и пресными людьми.

Неизвестно, было ли это следствием полученных в детстве жизненных уроков, но Мо Жань хорошо умел читать по лицам и, почувствовав холодность Чу Ваньнина, по прошествии двух дней перестал преследовать его и навязываться в ученики.

Однако он продолжал каждый день приходить к Павильону Алого Лотоса, чтобы убрать с дорожки упавшие ветви и подмести опавшие листья.

Когда Чу Ваньнин вышел наружу, Мо Жань, смущенно почесав затылок спрятанной за спину метлой, с улыбкой поприветствовал его:

— Старейшина Юйхэн.

На рассвете он не желал ему доброго утра, поздно вечером не говорил «спокойной ночи».

Это всегда было только одно предложение — «старейшина Юйхэн» и милая улыбка.

Чу Ваньнин обычно даже не смотрел на него и просто шел по своим делам. Но слыша, как за спиной Мо Жань работает метлой, сметая с дорожки опавшие листья, он больше не чувствовал раздражения.

Так прошло десять дней. Однажды рано утром он как обычно вышел из павильона. Этой ночью в пруду распустилось больше десятка алых лотосов и, вдохнув полной грудью напоенный изысканным ароматом влажный воздух, Чу Ваньнин пришел в самое прекрасное расположение духа.

Толкнув дверь, он увидел длинную извилистую горную дорогу, на которой сидел юный Мо Жань. Низко склонив голову, он пытался вытащить из трещины в каменных ступенях лист, который, по всей видимости, до этого безуспешно пробовал вымести. В итоге это ему удалось, после чего он распрямил спину и уже хотел выбросить свою добычу в ближайшие кусты.

Подняв глаза, Мо Жань обнаружил, что Чу Ваньнин стоит рядом с ним около Горных Врат. Сначала он был ошеломлен этим внезапным появлением, но быстро пришел в себя и растянул губы в улыбке. Его рукава были закатаны, а в вытянутой руке зажат мертвый лист, который он не успел выбросить. Махнув Чу Ваньнину, он привычно сказал:

— Старейшина Юйхэн.

Чистый голос словно сладкий нектар наполнил уши Чу Ваньнина, и звонким эхом отразившись от горных пиков, затерялся средь белых облаков, пробивающихся сквозь них солнечных лучей и шелеста ветра в зарослях бамбука.

Чу Ваньнин застыл на месте. В лучах слепящего утреннего солнца его глаза были похожи на пронизанный светом темный янтарь. Прищурившись, он присмотрелся повнимательнее к этому юноше и в какой-то момент ему показалось, что даже мертвый лист в руке Мо Жаня словно ожил и заиграл новыми красками, став таким же ярким,