Она уходит со мной - Алиса Ковалевская

— М-м-м…

— Сама этого хотела, — просипел и, склонившись ко мне, слизал сорвавшуюся из уголка глаза слезинку. Лизнул снова — от скулы выше и слегка прикусил.

Боль была такой сильной, что хотелось оттолкнуть его. Но отступившее было возбуждение возвращалось. С каждым его проникновением, с каждым выдохом. Подхватив ногу, он открыл меня, подтянул ещё ближе и вошёл до упора. Остановился, и я наконец смогла сделать вдох. Дотронулась до его шеи, до волос у линии роста.

— А ты-то сам знаешь, кто ты? — нашла губы. Сгребла волосы и тоже сжала в кулаке. — Почему-то у меня чувство, что нет, Герман.

— Ты очень много болтаешь, — поднял ногу выше, подался назад и мощно в меня. Я схватила ртом воздух.

Он заполнил меня до отказа. Боль стала перманентной, переплелась с наслаждением. Он пропустил сквозь пальцы мои волосы и подхватил под спину. Я растворилась. Забыла, где заканчивается вдох и начинается выдох.

— Ты сладкая, — мелкими укусами по шее к плечу. Раскрытой ладонью по бедру. — Всё-таки надо было накинуть за тебя твоему ублюдку брату ещё пару штук.

Скотина! Царапнула его, и сразу же он насадил меня на себя. До звёзд перед глазами, до удовольствия на грани. Собственный вскрик услышала, как издалека. Гладила Германа по плечам, сходила с ума в его руках. Движение за движением боль рассеялась, осталось только дикое наслаждение и желание. Его дыхание становилось всё чаще и горячее, кожа под пальцами была влажной.

— Герман, — щекочущее тепло внизу живота становилось всё больше. Оно буквально распирало меня, растекалось. — Герман…

Он сдёрнул меня с тумбочки. Я вскрикнула, чуть не упала и тут же оказалась задом к нему. Деревянное ребро впилось в живот, в зеркале я увидела наше отражение.

— Ты этого с самого начала хотела, — толчок в меня, горячий шёпот у шеи.

Шумно втянув носом воздух, он сжал мои бёдра и начал входить так быстро, что я совершенно обезумела. Всхлипывала, повторяла его имя.

— Пожалуйста… — не была уверена, что он слышит. Сама не знала, о чём прошу. Вскрик от глубокого проникновения и на мгновение вернувшейся боли. Но её смело наслаждение. Такое, какого я не испытывала ещё никогда. Горячее тепло заполнило меня до самых кончиков пальцев. Дикое, достигшее апогея напряжение разлетелось, и меня накрыло оргазмом.

— Герман! — стиснула зубы, хныча. Уткнулась в тумбочку, в размётанные по ней волосы и тихонько всхлипнула.

Он сдавил меня. Толчок до упора и обратно. Каждое проникновение — нечто на грани жизни и смерти.

Подняв взгляд, я увидела его отражение как раз в тот момент, когда он прижался и, запрокинув голову, шумно задышал. Огромный, пульсировал внутри меня. Опустил ладонь на спину и, проведя вдоль позвоночника до самой шеи, снова намотал волосы. Рывком поднял с тумбочки и впечатал в рот поцелуй.

— Так кто я, чёрт подери? — прорычал в губы.

Я поймала его выдох, постанывая, ответила, впустила язык. Чувство было, что вот-вот потеряю сознание. Только что я лежала на тумбочке, теперь была прижата к его груди. Губы на губах, влажная кожа. Похоже, красивые мелодрамы о любви всё-таки существуют. И я стало героиней одной из них.

— Прими душ, — встав за спиной, приказал Герман.

Именно приказал, потому что несмотря на то, что голос звучал мягко, вкрадчиво, ослушаться я бы не осмелилась.

Обеими руками он провёл от моих бёдер до плеч. В обратную сторону. Пальцы задели внутреннюю сторону бедра, и меня словно бы током ударило.

— Не люблю девственниц, — медленно поглаживая, — с ними много возни. Но ты мне понравилась, — он поднимал руку выше и выше, пока не коснулся плоти. — Иди в душ, Вероника, — задел между ног. — Мне нужно сделать пару звонков.

Он подвёл меня к ванной. В последний момент я развернулась, встретилась с ним взглядом. Облизнула губы. Герман взял локон и растёр между пальцев. Взял ещё один и щекотнул меня по груди. Я вздрогнула, соски тут же затвердели. На губах его появилась коварная усмешка. Открыв передо мной дверь, он кивком указал внутрь. Шлёпнул по бедру и отступил на шаг. Его рубашка так и была не застёгнута, ремень болтался.

Боже!

Спрятавшись в ванной, я прижала ладонь к пылающей щеке и тихонько застонала. Привалилась спиной к кафельной стене. Из глубины квартиры доносился голос Германа. С кем он разговаривал, я не знала, да и не хотела знать. Мысленно досчитала до пяти и заставила себя нырнуть в душевую кабинку. Открыла воду и, запрокинув голову, подставила пылающее лицо прохладным струйкам. Могла ли я представить себе, когда свистнула бумажник из его внедорожника, чем всё в конце концов кончится? Намокшие волосы струились по спине, струи воды бежали по воспалённой ласками коже. Я коснулась груди, живота. Тело всё ещё ныло, откликалось. На бёдрах остались пятна крови и спермы. Я легко смыла их, но это ничего не поменяло. Мой первый секс, первый мужчина… Хотела бы я, чтобы он остался единственным? Да. Да, хотела бы. Врать самой себе не имело смысла.

Укутавшись в халат, я зашла на кухню.

— Шарлотку ты готовишь отвратительно, — Герман разломил кусок пирога и отправил большую часть в рот. Прожевал и поморщился.

— Готовил бы сам, — вроде бы, ничего такого в его словах не было, но стала неприятно. — Оставь, я…

Хотела забрать блюдо, но оказалось, что забирать практически нечего. В форме остались крошки и кусочек, которого не хватило бы даже трёхлетнему ребёнку. Поймала насмешливый взгляд. Взяв за ворот халата, Герман подтянул меня к себе и поднёс кусочек пирога к моим губам. Я послушно приоткрыла их.

— Тебе бы не помешало взять несколько кулинарных уроков, — голос его напоминал голос змея искусителя.

Большим пальцем он стёр крошки с моей нижней губы. Инстинктивно, я прошлась по ней языком и поймала ставший опасным взгляд. Глаза Германа так и оставались тёмными. На сильной груди курчавились волосы, и мне до неприличия захотелось почувствовать их. Пальцами он сгрёб ещё немного крошек.

— Открой рот.

Я покорилась. Крошки оставили сладковатый вкус наслаждения на моём языке. Герман встал. Рубашки на нём уже не было — она лежала тут же, на столе. В приглушённом свете кухни было хорошо видно узор на его плече. Тихо звякнуло стекло, я услышала, как он наполняет бокалы. Понятия не имею, откуда взялось во мне столько смелости. Скинув халат на стол рядом с рубашкой, я подошла к нему со спины. Обхватила и ткнулась носом в широкую спину между лопаток.

— Спасибо, — коснулась губами.

— Благодаришь меня за хороший секс? — повернулся ко мне. Подал бокал.

— Нет, — сделала глоток. — За то, что оказался той ночью в клубе. Не знаю, что бы со мной было, если бы не ты. Была бы я вообще жива.

— Вечная бабская привычка драматизировать. — Опёрся о раковину.