На златом крыльце сидели… - Тамара Крюкова

– А что делать? – спросили из толпы.

– Хороший вопрос. Я тоже об этом думал и понял, в чем причина. Страной правит старичье. Они голосуют, а нам пофигу. Зачем нам право голоса? Может, пускай сразу в Конституции запишут, что голосовать могут те, кому перевалило за сорок?

В зале раздались смешки.

– А что? Какая разница! Мы ведь все равно на выборы не ходим. Сидим и ждем, когда очередной старикан займет кресло и начнет нам диктовать свои законы.

Даже обаяние Алика не сумело развеять пессимизма народа.

– А за кого голосовать-то? Все равно ничего не изменится.

– До тех пор, пока мы так считаем.

Голос Алика звучал все громче. В его речи появилась некая ярость, напористость. В этот момент он мог бы присягнуть, что одержим идеей облагодетельствовать человечество. По мере того как он распалялся, доверие к его словам росло.

– Я тоже сначала смирился. Мне удалось создать свой бизнес. Пусть небольшой, но он меня кормит. И все же я считаю, что это неправильно. Если каждый будет думать только о себе, то куда мы придем? Я решил разорвать этот порочный круг и выставить свою кандидатуру на выборы в местную Думу. Посмотрите, там ведь всем депутатам за пятьдесят. Да им плевать на наши проблемы. Я сделаю все, чтобы на нас обратили внимание. Чтобы нам не приходилось со студенческой скамьи идти на биржу труда в качестве безработных. Если вы со мной, то мы команда. Золотых гор не обещаю. У меня нет такого количества бабок, чтобы оплачивать рекламную кампанию, но на пиво я всегда наберу. Прорвемся, а там будет легче. Надерем задницу старперам!

Зал взорвался аплодисментами. Присутствующие безраздельно принадлежали ему. Что там клеить плакаты или собирать подписи! Они готовы были идти за ним в огонь, в воду и на баррикады. В этот миг Алик ощутил настоящий вкус власти. Даже в микродозах он пьянил.

За городом жары не чувствовалось. Райский уголок размером в двенадцать соток прятался за высоким забором. Покрытая плотной завесой плюща ограда не бросалась в глаза и создавала иллюзию безграничного единения с природой.

С начала мая семейство Вихтеров перебиралось в загородный дом. Он находился недалеко от Москвы, но дышалось здесь легче. Правда, Льву Александровичу приходилось затрачивать чуть больше времени на дорогу до работы, зато Регина Ромуальдовна открыла в себе талант ландшафтного дизайнера. Садовник-молдаванин помогал ей воплощать в жизнь самые смелые мечты.

На небольшом пятачке царила идиллическая гармония: альпийские горки, живописный прудик с кувшинками, увитая розами ажурная беседка. Особой гордостью Регины Ромуальдовны были клумбы непрерывного цветения: с ранней весны и до поздней осени одни цветы сменяли другие.

Когда Инга была девочкой, она обожала дачу. Но дети растут. Молодежь предпочитает дымный угар городских улиц чистому воздуху деревни. Теперь Инга приезжала сюда эпизодически, навестить родителей.

Кофе пили на террасе. Регина Ромуальдовна во всем любила безупречность. Даже на даче она убирала волосы в высокую прическу и одевалась уместно и со вкусом. В простеньком, льняном платье от Прадо она выглядела королевой. Впрочем, с ее внешними данными это не составляло труда. Ее удивительная красота передалась дочери.

Выйдя на террасу, Инга чмокнула мать в щеку. В коротком топе и набедренной повязке она могла бы украсить любую рекламу пляжного отдыха. В жару девушка стягивала волосы в конский хвост, обнажая шею, что делало ее еще более похожей на мать. Их можно было принять за сестер. Только во взгляде Регины Ромуальдовны читалась мудрость прожитых лет, а в глазах Инги все еще играли бесенята.

Инга тряхнула головой, отгоняя невесть откуда залетевшую муху. Хвост взметнулся, как у норовистой лошадки. Девушка села в плетеное кресло и по привычке поджала под себя одну ногу.

– Когда ты научишься сидеть по-человечески? – покачала головой Регина Ромуальдовна.

– Половина человечества сидит не на стульях, а скрестив ноги, – возразила Инга и потянулась к лежавшему на подносе печенью. – О! Что это? Печеньки из творога? Мои любимые.

– Поэтому я их и испекла. Ты какая-то бледненькая. Чем ты там питаешься? Жила бы с нами на даче. Отсюда до работы тебе добираться ближе, чем из дома.

– Не могу, ты же знаешь. Кстати, я сегодня должна уехать.

– Но ты же только что приехала!

– Ничего не поделаешь. Надо посмотреть несколько квартир. На неделе ведь я работаю.

– Ты себя загонишь. Совсем не бываешь на воздухе. Глупо все лето дышать выхлопными газами, когда тут такой рай. И главное, ради чего? Если бы твой литератор хотя бы чуточку тебя любил, он бы сам отправил тебя за город. С его стороны это чистой воды эгоизм.

Инга напряглась. Мама опять села на своего конька. Ну почему? Почему родители так недолюбливают Борю? Инга надеялась, что его фантастический выигрыш их примирит, но куда там! Формально они согласились на ее брак с Борей, но не упускали случая выразить недовольство.

– Мама, мы ищем квартиру для нас двоих, поэтому выбираем вместе. Кто-кто, а ты должна это понимать. Вы с папой вечно ходите друг за дружкой.

– Не сравнивай его с папой.

На террасу вышел Лев Александрович. В отличие от жены он обладал самой заурядной внешностью. Невысокий, лысоватый, с округлившимся животиком, он не выглядел сердцеедом. На первый взгляд было странно, как такая красавица вышла замуж за столь непримечательного человека. Но у всех, кто хоть раз общался с Вихтерами, вопрос отпадал сам собой. Это был тот самый редкий случай идеальной пары, когда люди после почти тридцати лет совместной жизни не могли друг на друга надышаться. Проходя мимо жены, Лев Александрович привычно приобнял ее и только после этого сел к столу.

– Ну что, милые дамы, вы оставили мне пару глотков кофе, или все выпили сами? – бодро спросил он.

Обезоруживающая мальчишеская улыбка делала его лицо очень симпатичным, а легкая картавость придавала речи шарм.

– Представляешь, Инга собирается уезжать. Скажи хоть ты ей.

– Мы с Борей договорились посмотреть пару квартир, – пояснила Инга.

– Неужели нельзя было назначить это на завтра? Побыла бы на даче хотя бы денек, – сказала Регина Ромуальдовна.

– Мама права, – кивнул отец.

Мама всегда права. Иначе и быть не могло. Сколько Инга себя помнила, родители неизменно выступали монолитом. Двух мнений просто не существовало. Прежде ей нравилось, как трепетно они относятся друг к другу, но теперь они также единым фронтом ополчились против ее счастья.

– Па, а почему ты, отправляясь в командировку на пару дней, берешь с собой маму? Почему не остаешься ночевать в городской квартире, даже если поздно освободился, а с утра у тебя встреча?

– Мы просто так привыкли.

– Вот и я хочу привыкнуть быть все время рядом с мужем. Я хочу, чтобы у меня была такая же крепкая семья.