Аквасфера - Петр Заспа

— А что делать? Сам сказал, что придётся играть по их правилам. До поры, до времени, конечно. Вещь — это та, что висела в воздухе? Я бы тоже такую на шею повязать не отказался. Хорошая память. В цирке с ней нам бы цены не было.

— Как сказал Эмиль, вещи — они разные. Завтра и посмотрим. А сейчас, мой дорогой ученик, мы с тобой будем учиться. Испанский язык не такой уж и сложный. Уверен, что разговорный минимум ты освоишь быстро.

Рядом заворочался кубинец. Отбиваясь во сне от кошмаров, он громко стонал и, задыхаясь, оглушительно, со свистом, втягивал воздух. Через борт ему вторил скрип чьих-то зубов. Ещё кто-то жалобно просил о пощаде, похоже, этот сипящий голос принадлежал Николасу. В кромешной тьме никого из них Субботин не видел, но, казалось, сердцем чувствовал витающий страх. Державший цепкой лапой в течение дня, он не отпускал их и ночью. Женя принялся шептать Сергею на ухо азы испанского языка, но тот урока не слышал. Он прислушивался к стонам, доносившимся отовсюду. Стонали по соседству. Вскрики доносились и с верхних ярусов. Кто-то захныкал из-под лавки. Со временем к этим звукам добавлялись новые, и казалось, что вокруг находятся камеры пыток с подвешенными на крюках несчастными. Или по ночам аквасфера опускается в ад и кричат лижущие раскалённые сковороды грешники. Мурашки побежали по коже. Сергей постарался взять себя в руки. К этому тоже придётся привыкнуть. Наверное, вскоре и они будут вопить по ночам. Но чтобы этого не случилось, он не должен сломаться! Он обязан выйти победителем из этой схватки с аквасферой!

Полный решимости, Субботин ударил кулаком в ладонь и заставил себя прислушаться к Жениным словам. Вскоре он начал невпопад поддакивать, запоминая новые слова и звуки, и ранее мешавший шёпот страха ушёл на второй план. Больше он его не слышал. Сергей готовился к борьбе.

— Вставайте, канальи! — Визгливый и грубый голос мексиканца резанул по ушам, лишь только, как показалось Субботину, он успел закрыть глаза.

Бача ударил ногой в борт галеры и пошёл на соседнюю палубу.

— Кто встанет последним, пойдёт под воду первым!

Сергей выглянул и увидел, что вокруг стало светло и вновь наступил день. Кубинца уже рядом не было, галера пустовала, и лишь Голицын, уткнувшись лбом в скамейку, продолжал спать.

— Женя, подъём! — затряс его за плечо Сергей. — Вставай, нас, кажется, приглашают на утреннюю зарядку.

— Уже? — Штурман стёр с лица пот и жалобно застонал. — Мы хотя бы успели уснуть? Какая духота! Мне всё это напоминает спячку в турецкой сауне.

— А мне — курс молодого бойца. У нас даже сержант такой же был — с битой мордой и орал, как недорезанный петух. Чего он хочет?

— Чтобы выходили к какому-то компрессору. Идём за остальными. Это, кажется, за теми ящиками.

Мексиканец их заметил и, задвигав квадратной челюстью, двинулся назад к галере. Хрустнув костяшками пальцев тяжёлых кулаков, он перепрыгнул узкий помост и уже был рядом, как вдруг его опередил Николас. Обогнав Бачу, он перегнулся через борт, и, подражая своему хозяину, схватил Голицына за волосы.

— Ленивые русские! Вам нужно особое приглашение?! Господин патрон должен вам десять раз повторить? Разрешите, я его проучу!

Но ответить Бача не успел. Неожиданно произошло непредвиденное. Выпрыгнув из галеры, Женя захватил ладонь на голове в замок и резко провернулся вокруг собственной оси. Николас взвыл от боли и с завёрнутой к спине рукой стал на колени.

— Отпусти! Убью! — вопил он, нагибаясь всё ниже лицом к палубе.

А когда лоб Николаса коснулся досок, Женя наотмашь ударил в волосатый затылок. Из уткнувшегося в палубу носа брызнули чёрные капли крови. Николас схватился за лицо и, перекатившись по палубе, едва не свалился в воду. Бача застыл с раскрытым ртом. Словно зачарованный он смотрел на стонущего и пытающегося встать на непослушных ногах Николаса. Остановив его повелительным жестом, Бача ухмыльнулся:

— Очень хорошо! Будете работать в паре. Шустрый у тебя, Николас, будет напарник.

Сергей восхищённо хлопнул штурмана по плечу.

— Женя, мои аплодисменты! Не ожидал от тебя такой прыти.

— Меня это уже достало. Здесь какая-то дурацкая мода хватать за волосы. А я этого жутко не люблю.

— Красиво у тебя получилось. Прямо как в киношном боевике.

— Сам понимаешь, мальчишка моей комплекции ещё со школьной парты обречён на выживание. Вот и приходилось учиться.

С палубы тяжело поднялся Николас и, размазав ладонью по лицу кровь, молча поглядывал то на ухмыляющегося Бачу, то на скалящего зубы Субботина. На Женю он старался не глядеть.

— Очень хорошо! — повторил мексиканец. — Из вас выйдет хорошая пара. Теперь Николас будет тебя ненавидеть. Тебе, русский, советую отвечать ему тем же.

Довольный Бача двинулся к помосту и, сложив ладони рупором, выкрикнул:

— Всем собраться на причале Салаха!

Следом за ним направился Николас. Протиснувшись вплотную к штурману, он шепнул на ухо:

— Не надейся, русский, что это тебе сойдёт с рук. Считай, что ты уже дерьмо для слизи. Я никогда ничего не прощаю.

Голицын промолчал, но от жизнерадостного смеха не удержался Субботин.

— Давай, давай! Не получилось выслужиться, засранец? Двигай мослами, каланча недобитая, а то я сейчас к твоему хоботу ещё приложусь! Неужели опять угрожает?

— Угрожает, — кивнул Женя. — И, кстати, как звучит по-испански дерьмо и слизь, я тебя учил. Ты должен был сам его понять.

— Да ладно тебе. У него дикция невнятная. Ты ему её испортил. И не торопи меня с этим испанским, а то я туго усваиваю. У нас ещё времени вагон.

— Не знаю, — отчего-то грустно вздохнул Женя. — Но у меня предчувствие, что лучше бы тебе поторопиться. Идём к остальным. Все уже собрались на соседнем причале.

Причал за стеной из ящиков показался просторней, чем тот, над которым висела их галера. Сколоченный из собранных в огромный плот брёвен и обломков лодок, он держался на корабельных шлюпках с выцветшими названиями судов. Но в отличие от их плота, этот был сплошь увит лианами. Выстроившись вдоль края, здесь уже стояло не меньше двух десятков грузовиков. Центр палубы занимало сколоченное из досок сооружение с повисшими по бокам кузнечными мехами и спутанными в клубки резиновыми шлангами. Заметив, что на плоту появился Бача, от толпы отошел араб с голым торсом и тюрбаном на голове. Ткань тюрбана, некогда белая, теперь стала серой с чёрными разводами, как и широкие шаровары с дырами на коленях. Поклонившись, он замер рядом с мексиканцем. Бача ответил небрежным кивком и сказал:

— Первыми пойдут люди Гаспара. Я хочу опробовать двух новичков.