Змеиная тайна - Саянтани ДасГупта

На женщинах – сари, расшитые золотой нитью и украшенные крошечными зеркальцами, в их тёмные волосы были вплетены нити с драгоценными камнями. Они кокетничали, спорили, ели, смеялись. Все, включая красавиц, болтали с набитыми ртами, и никто, похоже, не интересовался тем, что говорят окружающие, каждый слушал только себя. Я могла не волноваться, что кто-то меня заметит. Женщина в лимонно-зелёном сари и пурпурной кофточке деликатно рыгнула. Никто и глазом не повёл в мою сторону, пока я шла к царскому трону, спинка которого была вырезана в виде раскрытого павлиньего хвоста, а подлокотники – в виде львиных голов с оскаленной пастью.

Нил стоял перед отцом. Подойдя ближе, я поняла, что он рассказывает о том, что произошло.

– …И её стошнило этим, – объяснял он. – Я уверен, что это принц Лалкамал и дочка конюшего Мати.

Золотой и серебряный шары задрожали и стали кружиться перед троном.

Царь заливался слезами. Он был очень похож на Лала, только старше и полнее. В ушах у него сверкали драгоценные камни, и каждый палец украшали кольца. А на плече, словно ещё одно украшение, сидела золотая птица Тунтуни.

– Наш сын и наследник! – стонал царь. – Как ты мог такое допустить? Ведь твоя главная и единственная задача – защищать своего брата и будущего повелителя. Если потребуется – ценой собственной жизни! Что ты наделал? Что ты наделал?

Лицо Нила словно окаменело, чёрные брови сошлись на переносице.

– Отец, клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть брата.

– Нет, не всё, что в твоих силах! – закричал царь, подскочив так, что Туни чуть не свалился у него с плеча. – Ты обещал контролировать другую свою половину!

– Ты же знаешь, что я не это имел в виду, – почти прорычал Нил.

Царь вздрогнул и поспешно сел на место.

Кажется, я тоже вздрогнула. Нил сейчас выглядел особенно устрашающе. Его даже немного потряхивало, как будто он пытался сдержать себя, а это было всё равно что закрутить крышку на вулкане.

– Я уже ничего про тебя не знаю, мой мальчик. – Царь говорил сердито, но его голос дрожал.

Он хотел что-то добавить, но тут в зал ворвались несколько женщин.

– Это всё из-за тебя!

Красавица в ярко-жёлтом сари, вся в бриллиантах, подлетела к трону, расшвыряв в стороны придворных. Увидев золотистый шар, она рухнула на мраморный пол и принялась колотить по нему кулаками. Тут подбежали ещё несколько женщин в ожерельях, браслетах, диадемах, с бриллиантовыми серёжками в носу и запричитали.

– Нам мучительно видеть, как страдают наши царицы. – Царь высморкался в большой кружевной платок.

Лицо Нила стало чуть спокойнее. Он раздраженно закатил глаза.

Видимо, это прибежали мать Лала и другие мачехи.

Старшая царица уставилась на Нила.

– Во всём виноват ты! – завизжала она. – Ты не принц этого царства, раккошье отродье!

Ого! Мамаша Лала могла дать сто очков вперёд царице раккошей и легко взять первый приз в борьбе за звание самой злобной мачехи года.

Но Нил не вспылил в ответ, наоборот, заговорил с ледяным спокойствием и сарказмом.

– Я тоже рад видеть вас, моя царственная мачеха, – сказал он с усмешкой и низко поклонился.

Тогда царица в жёлтом решила выплеснуть часть своего яда на меня:

– Это ты принесла в наше царство гибельное поветрие! Ты, обломок луны, дитя гадюки, змеюка в девичьем обличье!

– Дорогая, – нежно проговорил царь, – это принцесса Киранмала, долгие годы томившаяся в изгнании в… двухмерном мире. – Он передёрнулся. – Что она подумает о нас? Успокойся, дорогая, не мучай себя. Мы не желаем, чтобы ты занемогла!

– Мой царственный супруг, ты ведь изгонишь их? – Голос царицы стал настойчивым. – Ты навсегда запретишь им жить в нашем царстве за то, что они так поступили с моим сыном и твоим наследником, будущим владыкой нашего государства?

Я бы хотела возненавидеть царицу в жёлтом, но она была права. Я ужасно поступила с её сыном, причём дважды. Сначала разлучила их с Нилом, а потом пригласила в царство повелительницу раккошей. Я чувствовала себя тварью мельче таракана, которую при этом ненавидят вдвое сильнее, чем его.

– Моя царственная мачеха, – с трудом сдерживаясь, проговорил Нил, – принцесса Киранмала не сделала Лалу ничего плохого. Это я во всём виноват, и больше никто.

Я растерялась. Почему он взял всю вину на себя?

– Не смей обращаться ко мне, мальчишка! – взвизгнула царица. – И не надо мне рассказывать про эту… – указала она на меня, – змею подколодную, эту гадюку, этот помёт кобры!

Нил смотрел прямо перед собой, но подрагивающие желваки говорили о том, что он в ярости. Кажется, у него внутри вновь просыпался вулкан.

Одна из младших цариц рассматривала мою одежду.

– Ты знаешь, что у тебя на одежде сопли демона? – процедила она, надув розовые губки. – Какая гадость!

– Ага, и слюни демона, спасибо, – пробормотала я.

– Мои дорогие царицы, мы видим, что ваша сестра-царица несколько огорчена. – Царь, махнув носовым платком, указал на мать Лала. – Может быть, вам удастся вывести её из тронного зала и оказать помощь. Ей необходимо расслабиться и немного отдохнуть.

– Я отказываюсь уходить без сына! Я не уйду без золотого шара! – закричала мать Лала.

Но царь едва заметно качнул головой, и в ту же секунду несколько младших цариц схватили её за руки и за ноги и потащили к выходу.

– Вы все виноваты! Это все вы поступили так с моим бесценным мальчиком! – вопила царица, пока её волокли вон из зала. – Я уж не говорю про то, что он всё время торчал у этой лошадиной девки из конюшни! От дружбы с бедняками добра не жди, это я вам точно говорю! И ничего хорошего не выйдет, если позволить сыну ракши и дочери змея свободно разгуливать по царству!

Всё время, пока крики царицы были слышны, в тронном зале стояла мёртвая тишина. Но стоило её голосу затихнуть вдали, как все снова начали болтать, будто ничего не случилось. Меня удивило, что царь совсем не выглядел смущённым или огорчённым – наверное, он уже привык к подобным сценам, – и весело поедал сладости с серебряного блюда. Я вспомнила, что господин Бюль-Бюль представился министром сладостей. Теперь мне стало понятно, насколько важная у него должность.

Царь закинул в рот сразу несколько пирожных.

– Тут сверху настоящее серебро, – пояснил он, запихивая за щёку ромбовидный сандеш, покрытый тонкой плёнкой пищевого серебра.

Несколько министров, сидящих по левую руку от царя, зааплодировали, словно поражённые его способностью поглощать сладости в промышленных масштабах. Царь расплылся в самодовольной улыбке.

– Итак, на чём мы остановились? – проговорил он, перестав улыбаться придворным. – О чём это мы