Прощай, цирк - Чон Унён

Хотя я и первая прервала молчание, на самом деле мне нечего было ему сказать. Я мельком взглянула на лагерстремию, на дерево, под которым покоилась мать, и подумала: «Могли бы эти красные бутоны заставить его остаться? Смогут ли вернуть его?» Мне захотелось любыми способами остановить его. Внешне я спокойно приняла его решение, хотя и не знала, как к нему отнесется мой муж. Однако если в мире и существовал человек, способный удержать его, то все равно этим человеком была не я. В его глазах читалась твердая решимость уехать.

Без лишних слов я передала ему номер телефона Ёнок. «Но почему я даю ему ее телефон?» — мелькнула мысль. Что творилось в моей душе? Почему я так поступала? Может быть, я предполагала, что ему понравится Ёнок, или хотела, чтобы она приехала в Корею, вырвалась из нищеты, или беспокоилась о нем, который, как и я сама когда-то, отправлялся в чужую страну.

Все это длилось какие-то секунды. Я посмотрела ему в глаза. Это было слияние. В наших глазах отразилось одно и то же чувство. Его сложно было описать, но оно приводило в смущение и заставляло испытывать неловкость. В тот момент я ощутила порыв бросить все, увязаться за ним и вернуться в Китай. Мне показалось, что он был бы не против, но я сознавала, что так поступать нельзя. Я быстро развернулась и устремилась к дому.

Еще не успев открыть дверь, я услышала его шаги, удаляющиеся по засыпанной гравием дороге. «Все-таки уходит», — пронеслось в голове, сердце кольнуло. Но вместо сожаления я испытывала чувство облегчения. Если бы он не уехал, то мое смятение и та странная, волнующая дрожь, проникшая в мою душу, усиливались бы день ото дня и однажды накрыли бы меня с головой. Я не была уверена, что справилась бы, если бы это страшное чувство стало неуклонно расти. Я успокоила свое сердце.

Я постаралась отворить дверь комнаты как можно тише, чтобы муж не проснулся. Но если, когда я уходила, он еще мирно спал, то сейчас он сидел посередине комнаты и моргал с растерянным видом. Словно ребенок, которому приснился кошмар, он смотрел на меня снизу вверх с таким лицом, что, казалось, вот-вот расплачется.

— Юнхо нет, — произнес муж, низко склонив голову.

Я молча обняла его.

«Да, он уехал. Оставил нас вот так… мать ушла, ваш брат уехал», — говорила я про себя, поглаживая его по голове. Когда я ласкала его, в моей душе тоже воцарялся покой. По ладоням распространялось тепло. Я вспомнила то, другое, прикосновение и то умиротворяющее тепло, которое ощущала в краткие мгновения, пока мы стояли, взявшись за руки. Все это время я гладила мужа по спине, стараясь и сама обрести утраченное спокойствие.

Теперь я должна буду присматривать за ним. Пока я была в Китае, и даже после — до того как умерла мать, я не догадывалась, что мне достанется столь тяжелая ноша. Мной медленно овладевал страх. Стиснув голову руками, я пыталась прогнать страх и успокоиться.

Внезапно муж приподнял голову и посмотрел на меня. Но я никогда не видела прежде у него такого пронзительного взгляда. Это был взгляд дикого животного, которое, оскалив клыки и вздыбив шерсть, стережет свою добычу.

— Куда ты ходила? — резко спросил он.

У него шее вздулись вены. Его голос был похож на скрип металла, когда тот распиливают ножовкой. Внезапно его глаза вспыхнули злым огнем.

Мой голос задрожал. Это был неуверенный голос человека, совершившего плохой поступок.

Когда я уже было решила, что страшная вспышка миновала, он вдруг схватил меня за предплечье с силой профессионального массажиста. Я попыталась вывернуться и освободиться от его хватки, но он не отпускал меня. Швырнув меня на пол, он принялся грубо, намеренно причиняя боль, срывать с меня одежду. Дрожа от страха, не зная, что делать, я перестала сопротивляться. Муж, в отличие от прошлого раза, не медлил. «Разве не у него были бесконечно теплые и ласковые руки?» — пронеслась у меня мысль. Но сейчас те же руки стали жесткими и грубыми — чужими. Незнакомые руки шарили по моему телу и терзали его.

— Что на вас нашло, что вы ведете себя, как дикое животное? — с трудом выдавила я.

Но мои слова его не остановили. Он будто превратился в жестокого зверя. Когда я осталась полностью обнаженной, он тоже быстро сбросил с себя одежду. Увидев, как ко мне склоняется белая, заплывшая жиром грудь, я закрыла глаза. Он взял меня безо всякой нежности.

Мое тело не было готово к близости. Мышцы были напряжены, внутри все было сухо. В момент, когда муж вошел в меня, тело пронзила острая боль, словно мою плоть разорвали напополам. Внутри меня бушевал яростный шторм, лил дождь. Буря растерзала мое тело, превратила его в кровавое месиво. Стихия швыряла его из стороны в сторону, а сознание заволокло густым туманом. Налетев, словно тайфун, муж брал меня без толики жалости. Наконец все закончилось: он приподнял голову и сладостно застонал.

Постепенно буря улеглась, он зарылся лицом мне в грудь. Его хриплое дыхание походило на дыхание смертельно раненного дикого зверя. Лишь некоторое время спустя он оторвался от меня и перевернулся на спину. Все тело болело так, словно по нему прошлись ногами. Мне стало страшно.

Когда я попыталась подняться, муж резко схватил мою руку. К счастью, он снова стал нежным, как прежде. Он крепко держал мою ладонь двумя руками, точно ребенок, обнимающий во сне куклу. Затаив дыхание, я не стала вырывать свою руку. Его лицо было безмятежным, словно ничего не случилось.

Я осторожно встала, но одну мою руку по-прежнему сжимал муж. Прохладный ветер обдувал мое голое тело, и я замерзла. Я не знала, как вытерпеть этот холод. Глядя на лицо спящего мужа, я принялась прокручивать в памяти случившееся. Что такого увидели добрые и ласковые глаза мужа? Что означает та грубая, дикая сила, овладевшая моим телом? Неизвестно по какой причине, но в тот миг его лицо показалось мне каким-то чужим.

«Кто же этот человек, который лежит рядом со мной?» — повторяла я, обращаясь в пустоту и глядя на незнакомое лицо. Я совсем не знала его. Кто же он на самом деле?

Впервые за долгое время муж предложил мне прогуляться. У меня не было желания гулять, но я не хотела отказывать ему. В конце концов, он ведь почти никогда не выходил из дома, маршруты его прогулок ограничивались пространством между домом, клеткой с утками и полем, где он выращивал овощи.

Как только его брат уехал, муж словно превратился в маленького ребенка. Чтобы увидеть мою улыбку, он чудил и показывал разные фокусы или возился с чем-нибудь, сидя на полу, как дитя, что не отрывается от юбки матери. Но в то же время он в любую секунду мог полностью перевоплотиться: его глаза закатывались, он терял самоконтроль. В такие минуты он насиловал меня, а затем заваливался спать. Все мои попытки объяснить для себя его поведение не дали результата. Стоило ему услышать во сне, что я переворачиваюсь, как он моментально просыпался, распахивал мою одежду и начинал грубо шарить по моему телу своими жесткими руками. На следующий день после очередного приступа у меня на внутренней стороне бедра и на руках расцветали синяки. Но он словно ничего не помнил: с невинным выражением лица, какое бывает только у детей, он снова старался развеселить меня.