Скверные истории Пети Камнева - Николай Климонтович

Как уже было сказано, у семейства Камневых, в силу предубеждений его главы против гамаков и грядок, собственной дачи никогда не было. А у Свищевых была, давняя, ветхая, довоенная, с верандами, мезонинами, мансардами – в той же Валентиновке. Свищев-дед, которого Петя уже не застал ввиду неестественной убыли того в тридцать восьмом, будучи богатым инженером-энергетиком, другом Кржижановского, в тоске, быть может, по потерянной усадьбе, отгрохал эту дачу на без малого гектарном участке – прямо перед арестом. И, что удивительно, у его семейства дом не отобрали, нечисто работали , заметил Петя, и дача перешла Свищеву-отцу. Туда-то Петин отец и сплавлял сына чуть не на все лето. Кстати, замечательно, что Лиза Камнева была в Валентиновке только однажды, в раннем детстве, потому что ко времени ее отрочества Свищев-старший умер, сестры повыходили замуж, и семья Свищевых распалась. Итак, Петя все каникулы проводил баловнем своих кузин, не слишком ценя их опеку, стрелял бузиной из трубок борщовника, строил шалаши в ветвях деревьев, лазил с соседскими мальчишками по окрестным садам за яблоками. По вечерам все собирались на большой веранде, были еще и маленькие, под оранжевым абажуром с бахромой, пили чай с клубничным вареньем, после чая играли в лото за большим круглым столом: Пете доверяли вынимать бочонки из холщового мешочка и выкрикивать номера. И если младшая Ната держала себя с маленьким Петей как нежная сестра, средняя Шура всерьез не принимала, то старшая Тата все отчего-то над ним посмеивалась и трунила, даже щипала иногда. Она была некрасива и простовата с юности , так отозвался о ней Петя, будто в этой семье родилась по ошибке. Однажды, когда они с Татой отчего-то оказались на даче одни, собралась гроза, дождь потоками стекал с крыши, гремя в водостоках, и Тата забралась к Пете в постель, приговаривая, что замерзла, просила погреть ей ноги. Помнится, я страшно испугался тогда , вспоминал Петя, похоже, она меня, двенадцатилетнего, пыталась совратить.

Эта самая Тата училась настолько скверно, что ее пришлось перевести в вечернюю школу. И, соответственно, в восемнадцать она отправилась работать на какой-то завод лаборанткой в цех контроля продукции – мыть пробирки, наверное. У завода, натурально, был свой летний пионерский лагерь для детей сотрудников – где-то под Хотьково, все по той же Ярославской дороге, но по другой ветке. И на лето заводскую молодежь, чтоб не нанимать персонал со стороны, направляли туда в качестве пионервожатых с сохранением оклада, но на казенный кошт. Так Тата стала пионерской вожатой. Однажды она взяла маленького Петю с дачи на экскурсию в свой лагерь – похвастаться маленьким кудрявым кузеном перед товарками. Но, когда вожатые после отбоя напились дешевого вина, она забыла братишку на поляне у костра, удалившись в лес с одним из собутыльников. Я был рад, что горит костер , припомнил Петя, потому что боялся волков .

У Таты не получалось не только с учебой, но и с замужеством, и она засиделась в девках чуть не до тридцати. Ей повезло: ею заинтересовался сорокалетний неженатый инженер на ее же заводе, где она уж сделала карьеру и стала техником. Соискатель был крестьянским парнем из Тульской губернии, самостоятельно выучившимся в заочном институте. Он был приземист, некрасив, очкаст, у него была одна особенность – его большая в пегом волосе голова была чуть сплющена с одной стороны. Он был тщеславен и хотел жениться непременно на москвичке с площадью , потому что при его-то летах жил холостяком в заводском семейном общежитии. А Тата мало того что располагала в квартире родителей отдельной комнатой, была к тому же из интеллигентной семьи . Свадьбу играли в его деревне, которая располагалась за Окой, недалеко от Поленова. Свищевых-родителей к тому времени не было в живых, средняя дочь Шура, по снобизму считавшая этот брак мезальянсом, да и без того Тату всегда сторонившаяся, на свадьбу ехать отказалась, поехали Петя и Ната, оказавшись единственными родными со стороны невесты . Зато со стороны жениха собралась вся немалая деревня, состоявшая, ясное дело, сплошь из родственников разной степени близости. Свадьба длилась три дня. Знаешь , говорил Петя, такого разврата я не видел и в студенческих общежитиях. По-видимому, несмотря на все сведения, почерпнутые из этнографических сочинений, в нем были еще живы интеллигентские предрассудки относительно первозданной целомудренности простолюдинов. Но одно дело читать, другое – на три дня окунуться в атмосферу не цинизма даже, но самого естественного бесстыдства и блуда, когда наутро в избу новобрачных вваливалась толпа пьяных девок, у каждой из которых к причинному месту была приделана здоровенная морковка на резинке. Это был как бы реквизит для исполнения частушки:

Доставай свою морковку,

Пойдем на стыковку…

Петя добавил: это было самое приличное во всем репертуаре – интересно, кто пишет нашим телевизионным исполнителям их так называемые народные песни… Вот после этого вояжа в глубь народной жизни Петя, перед тем как ехать в редакцию, поздним утром и опохмелялся в кафе Дружба коктейлем Белый медведь – шампанское с водкой, – когда впервые увидел любовь своей жизни.

Потом Ира объясняла, что именно в то утро к ней в гости завалилась далекая подруга детства, и она, чтобы поскорее от гостьи избавиться, увела ее в это самое кафе, в котором, грязноватом и дешевом, никогда до того не была – заведение попросту было ближайшим к ее дому. И нетрезвый Петя, пораженный прелестью Иры, которая сидела за соседним столиком, подкатился к ней, хотя никогда не знакомился с дамами в публичных местах, и нагло попросил телефон. Ира записала номер, как потом говорила, чтобы поставить подругу на место : она своего телефона незнакомым мужчинам, разумеется, тоже никогда не давала. Иначе говоря, как это и бывает в тех случаях, когда вдруг происходит что-то необычное, открытие или катастрофа, нежданно сошлись несколько невзаимосвязанных факторов: многодневное деревенское пьянство Пети, которому в это утро следовало сидеть за своим столом в редакции, и случайный визит к Ире навязчивой подруги, которая пела ей о том, как она устала от ухаживаний мужиков . Здесь-то Ира и не удержалась, не лишенная, разумеется, женского тщеславия, продемонстрировать, кто на самом деле из них двоих пользуется у мужчин успехом – ведь Петя подошел не к подруге, которую, казалось, и не заметил, а именно к ней.

Легкомысленный Петя сунул салфетку, на которой был написан номер, в карман и тут же об этом забыл. Ведь он был в состоянии похмельной эйфории, море по колено, и действовал по наитию. Потом, обнаружив этот клочок в кармане и смутно помня, кому принадлежит записанный на нем номер, из любопытства набрал его. Голос Иры показался ему довольно суровым, и со свойственной мужчинам ленью он сообразил, что в данном случае, по-видимому, предстоит долгое ухаживание, и сказал, что перезвонит позже. И опять об этом забыл. Но через неделю опять наткнулся на этот телефон и опять набрал номер. И услышал поразивший его точностью постановки вопроса ответ: вы что-то конкретное хотите предложить, если нет, то больше не звоните . Так женщины никогда с ним не разговаривали, и заинтригованный Петя тут же назначил Ире свидание, благо жили они неподалеку: он на Ломоносовском, она на Мосфильмовской. Она отдалась мне в тот же вечер в подъезде , рассказывал Петя застенчиво. Позже она объяснила ему, что просто-напросто два года назад развелась с мужем, и все это время у нее никого не было. Но так не могло и не должно было продолжаться вечно, а Петя ей понравился. Через два месяца Петя женился на Ире. Причем папа-генерал был дочерью поставлен перед фактом: он никогда не согласился бы на такой мезальянс – Петин отец, университетский профессор, с тех служебных высот, что занимал новый Петин тесть, казался, безусловно, букашкой…