Обманный лес - Кристофер Голден

– Не о Натане, – сказал он, но слова казались неискренними, неуверенными. – Просто… просто мне кажется, я сегодня видел летучую манту. В Гудзоне.

– Летучих мант…

– … не бывает, я знаю, – согласился Томас.

Он явно чего-то недоговаривал. Здесь крылось что-то большее. Но ключевой момент не вызывал никаких сомнений. У него начались галлюцинации.

– Вероятно, это все на нервной почве, Томас, – заверила его она. – У всех случаются заскоки. Вполне логично, что у творческих людей творческие заскоки. Или каким-то образом связанные с их работой или искусством, или еще какие-нибудь.

Она поднялась и подошла к нему, сжала его руки в своих, заглянула в его карие глаза. В ее взгляде была лишь искренность, ничего больше. Они находятся по разные стороны черты, и ей не хотелось, чтобы он принял этот ее жест как шаг за черту.

– Сходи к врачу, Томас, и не откладывая, – сказала она. – Ты нужен Натану живым и здоровым. Ему нужны твои силы. И мне тоже.

Они коротко обнялись. Потом Эмили протянула руку к своей сумочке.

– Дай мне пару часов, – сказала она. – Я постараюсь побыстрее. Тебе что-нибудь нужно?

– Разве что проверить голову, – сказал Томас с самокритичной улыбкой. – И чтобы наш сын вернулся.

По пути домой в Тарритаун Эмили оштрафовали за езду со скоростью сорок семь миль в час в тридцатимильной зоне. Полицейский не смягчился, узнав, что у нее сын в больнице. Закон есть закон, так он сказал.

Несмотря на всю решимость оставаться частью мира, не забывать о работе и о людях, которые ее окружают, Эмили чувствовала себя ужасно далекой от всего этого. Штраф за превышение скорости был всего лишь одним из длинной череды событий, которые доказали ей, что миру все равно. Мир продолжал жить своей жизнью, мало интересуясь или не интересуясь вообще, что там произошло с Натаном и как это сказалось на Эмили. Она не была нужна миру.

Зато мир был нужен Эмили, ужасно нужен, чтобы удержаться на ногах. Сюрреализм всего происходящего, жуткая загадка недуга Натана и так уже увлекли ее в какую-то странную и сумеречную пограничную область, не-жизнь и не-смерть, из которой она наблюдала за тем, как другие люди беспрепятственно продолжают жить дальше.

Эмили вела машину по Бродвею на юг, и вдруг ее охватило ощущение, как будто ее «хонда-аккорд» – мыльный пузырь, несущий ее сквозь реальный мир. Она проехала Филипс-Мэнор, мимо поворота на парк, который так любил Томас. В Сонной Лощине она. миновала несколько церквей, среднюю школу и небольшой ресторанчик «Хорзфезерс», где она познакомилась с Джо.

Вот она, реальная жизнь. Воспоминание, в котором нет ни Натана, ни Томаса. Эмили уцепилась за него с отчаянием, какого не испытывала никогда в жизни. И, как ни странно, это подействовало на нее успокаивающе. Она притормозила у дорожного знака, несколько раз закрыла и открыла глаза, сделала глубокий вдох, выдохнула. Потом примерилась к рулю, ощутила под пальцами и ладонями его твердую поверхность и кивнула про себя.

«Ячокнулась», – подумала она, и в ее мозгу немедленно промелькнуло воспоминание об одном из мультфильмов, которые так любил Натан. «Чокнутые» – так вроде он назывался. Перед глазами у нее встало лицо сына: буйные рыжеватые волосы и улыбка до ушей, от которой на щеках ямочки.

Эмили сделала еще один вдох, распрямилась, непокорно стиснула зубы. Она не обращала внимания на слезы, которые покатились по щекам. Слезы были реальными. У кого-кого, а у нее есть причины плакать. Всхлипывая, она проехала несколько кварталов, оставшихся до центра Тарритауна, где Мэйн-стрит уходила на запад, затем к вокзалу и Гудзону за ним. Там она повернула налево и поехала на восток, в направлении Мэримаунтского колледжа и своего дома.

Через несколько минут Эмили свернула на дорожку, ведущую к дому, где она жила с Натаном Еще некоторое время после того, как она заглушила двигатель и он начал пощелкивать, остывая, она не могла даже поднять глаза. Теперь дом будет казаться ей мертвым, пустым, как заброшенный город. Ее страшила одна мысль о том, чтобы войти внутрь, и она пообещала себе, что не будет заходить в комнату Натана.

Тогда она подняла глаза и увидела велосипед, прислоненный к стене гаража. Двенадцатискоростной легкий гоночный велосипед цвета виноградной газировки. Это был велосипед Джо.

Они встречались чуть больше месяца. Даже если перевести в недели, не слишком долгий срок. Эмили и представить себе не могла облегчение и благодарность, которые затопили ее при виде этого велосипеда. Она понимала, что ее чувства выходят из-под контроля. Без сомнения. Но, как бы сильно ей сейчас ни был нужен Томас, в особенности в больнице рядом с Натаном, в эту секунду Эмили поняла, что Джо – именно тот якорь, который нужен ей, чтобы не утратить связь с остальным миром.

В точности по тем же причинам, по которым накануне она хотела, чтобы он ушел из больницы, теперь ей необходимо было его видеть.

Она вылезла из «хонды», а когда хлопнула дверцей, Джо поднялся со скамейки на парадном крыльце. На лице у него читалась тревога и неуверенность, но он не произнес ни слова, дожидаясь, пока она подойдет.

Эмили стремительно приближалась к крыльцу.

– Прости, Эм, – торопливо сказал Джо. – Я звонил тебе на работу, а Лорена сказала, что ты собиралась домой помыться, и я просто не смог…

Едва ли не взлетев по ступеням, Эмили изо всех сил обвила Джо руками. И все. Никаких поцелуев. Ей даже не пришло это в голову. Одного его прикосновения оказалось достаточно, чтобы дать ей то, в чем она нуждалась в эту минуту, – подтверждение ее существования. Эмили Рэнделл никогда не относилась к числу тех женщин, которые становятся собой только в присутствии мужчины, но в этом случае близость человека, который так горячо пекся о ней, и только о ней, была жизненной необходимостью.

– Я так рада, что ты здесь, – сказала она слабым голосом.

Они вместе вошли в дом.

– У меня сегодня нет больше уроков, – ответил ей Джо. – Я собирался покататься, а потом позвонил тебе на работу, и… вот я здесь. Я боялся, что ты рассердишься.

Хотя Эмили страшно хотелось в душ, она усадила Джо и попыталась как могла рассказать ему о своих чувствах, о той буре эмоций, которую она пережила за последние двое суток.

– Сухой осадок из этого такой, – сказала она наконец, – ты нужен мне. Очень нужен, Джо. Но сейчас, как бы эгоистично это ни звучало, ты нужен мне на моих условиях. Это ужасно?

Она подняла на него светло-карие глаза, полные надежды.

– Вовсе нет, – ответил он ласково и поцеловал ее – нежным, глубоким, долгим поцелуем.

Наконец Эмили поднялась, отбросила немытые волосы за спину и сказала:

– Я грязная, как черт знает кто. Мне нужно принять душ. В одиночестве.

Оба улыбнулись.