Ты не заставишь меня - Юлия Гауф

уже привыкла и бегала туда сама.

А теперь с удивлением замечаю, что Демьян тоже умеет танцевать.

И у меня с трудом получается не запутаться в ногах.

— Ох, – покраснела под его насмешливым взглядом, но взяла себя в руки.

И еще раз мысленно поразилась. Я знала, что он пластичный, пусть и такой большой, тренированный, это видно даже по походке – есть неповоротливые быки, а есть такие, как Демьян – по-звериному гибкие, плавные.

Сейчас он меньше всего похож на бандита. Неотразимый, уверенный, в дорогущем костюме, мы двигаемся по залу, и я не вижу никого, кроме него.

— Ты учился танцевать? – не выдержала.

— В детском доме. Была одна девочка. Про нее даже в газетах писали, называли юной королевой бурлеска. Но не сложилось, – он невесело хмыкнул. — Родители погибли, и она попала к нам. Постоянно молчала. Вся в синяках ходила, девчонки били. А я как-то ночью увидел. Она танцевала. В актовом зале, без музыки. Потом начал каждую ночь туда приходить. И она каждую ночь танцевала.

Кружимся по залу, и я слушаю, открыв рот, из Демьяна часто слова не вытянешь, а тут он сам рассказывает. Что-то о себе. И улыбается.

— А дальше что было? – спросила и чуть сжала его плечо. — Вы подружились?

— Не то чтобы. Я пацан, она девчонка. Но ночами встречались в актовом зале. Я ее драться учил, давать сдачи. А она меня танцевать. Что-то такое получалось. Жестоко-красивое.

Сглотнула, почувствовав вдруг укол ревности к этой девчонке из детского дома. И тут же устыдилась своих мыслей.

Я точно спятила.

От его откровенности.

В другом свете на него посмотрела.

— Где сейчас эта девочка? – выдавила.

— А что? – Демьян чуть сощурился, остановился и залпом допил шампанское, отдал официанту бокал.

Танец кончился, а вместе с ним и история, кусочек его жизни, что он мне приоткрыл, показал, и снова задернул черную штору. Превратился в себя обычного, невозмутимого, такого далекого.

А мне мало, как воздуха не хватило, пусть бы он еще говорил, продолжал.

— Ты влюбляешься, Алина, – сказал он и посмотрел на меня в упор, взглядом подчинил, подавляя желание отвернуться. — Да?

Он все видит.

Ну конечно.

У меня на лбу написано.

— Нет, – заспорила, нервно поправила волосы. — Просто проявляю участие.

— Демьян, на пару слов, – бесцеремонно прервал нас какой-то толстый мужик, и Демьян, кивнув мне, шагнул к нему в сторону.

Сделала глоток шампанского, медленно двинулась по залу, вежливо расшаркиваясь на поздравления. Остановилась возле стола с закусками и подцепила на шпажку оливку, отправила в рот.

Взглядом нашла Демьяна.

Нас разделяет несколько метров.

Он стоит у окна, сунув руки в карманы брюк. Слушает этого пузатого мужика, а тот что-то рассказывает, и лицо красное, раздраженное.

Отправила в рот вторую оливку.

Демьян проводил ее взглядом. Достал руку из кармана и указательным пальцем почесал кончик носа.

Смущенно отвела глаза.

Двадцать минут назад его пальцы были во мне. И он чувствует запах, точно.

Отпила шампанского и снова украдкой посмотрела на Демьяна.

Он улыбнулся.

Закрыла губы бокалом.

Нас разделяет несколько метров.

Мы стоим и играем в гляделки.

Когда уже этот противный дядька от него отстанет?

Я хочу домой.

Хочу, чтобы это случилось, его руки на моем теле, жар его тела, его губы – меня потряхивает от нервов и возбуждения, от осознания своих чувств к нему.

Ведь у него всегда пистолет с собой, даже сейчас, там, под элегантным пиджаком.

Он три года работал с папой.

И он убивал.

— Слышал сплетни о Ковале? – раздался сбоку мужской голос и причмокивание, и я покосилась в сторону гостей.

Два мужчины, один лысый – он взял что-то из блюда с морепродуктами и отправил в рот. Снова причмокивание – облизнул пальцы.

— М—м, свежие, попробуй, – предложил он спутнику и жадно оглядел шведский стол. — Коваль говорят, того. Не Волынов его шлепнул. Раньше убили. И не от пули в ящик сыграл. Тяжелым тупым предметом по затылку отоварили.

— Кто говорит? – второй потер руки.

— Так…ходят слухи.

Замерла в сторонке.

Машинально глотнула шампанское.

Не может быть. Врут. Просто сплетни. Демьян мне сам сказал, что Петр Волынов застрелил моего отца в тот вечер.

И я…хочу ему верить.

ДЕМЬЯН

День.

Алина уже встала. Я слышал, как она поднялась с кровати, стараясь не шуметь.

Вчера я точно знал, как проведу эту ночь, мои мысли в ее глазах отражались. Вечером я многое увидел в глазах Алины – возбуждение, злость, непонимание, похоть и… влюбленность?

Да.

А затем все планы полетели к чертям. Трахать замороженных кукол мне никогда не нравилось, а Алина именно замерзла, застыла, и нихера было не вытрясти из нее, даже когда рядом с собой уложил в кровать.

То пыталась отвернуться, отстраниться, то в глаза заглядывала требовательно, ища там что-то. Нашла? Нет?

Блять, иногда я ненавижу ее возраст. По паспорту – взрослая, а ментально – малолетка, которую такой же малолетка и может понять. Я уже закостенел для этого.

После душа спустился вниз, на кухню.

Алина за столом, вертит в изящных пальцах матовый конверт.

— Привет, – подошел к ней, чуть склонился, и приподнял ее подбородок. — Поцелуй меня.

— Вчера нацеловались, – ответила не грубо, но рассеянно.

Притянул к себе, сдавив ее щеки, и заклеймил губы поцелуем.

— Что с тобой опять? Почему такая?

— О папе думаю.

— И?

— И ничего, – внимательно взглянула она на меня. — Пока что ничего не надумала.

Слышал, что женщины считают, что интуиция у них развита. Сердце прихватывает, душа ноет, и прочее-прочее. У меня не интуиция, а жизненный опыт. И этот опыт кричит, что грядет пиздец.

Алина не может знать про Руслана, она его тело только в морге видела, и то мельком. Кого надо я припугнул, кому-то бабла дал, и время смерти определили то, которое нужно мне.

Она не узнает, и не должна узнать.

— Первого января могла бы о чем-то более радостном подумать.

— Вот, – Алина протянула мне аккуратно вскрытый конверт. — Более радостное. Тоже думаю над этим. Один из твоих бандитов передал. Открой.

Вытащил из конверта плотный, дорогой лист бумаги.

На нем вензеля, аромат цветочных духов, и текст.

— Хм, – пробежался глазами по писульке, — значит, Лариса нас зовет на ужин.

— Сегодня, – уточнила Алина. — Мы