Мятежный лорд - Виктория Балашова

– Как, Байрон, вы более не видите вашего друга? – спросил Трелони, завладев вниманием Джорджа в один из теплых вечеров, который они проводили вместе. – Помните, вы говорили про господина Шелли и его отражение в зеркале?

– Помню. Такое не забывается, – кивнул Джордж. – Он более не является навестить меня. И Мэри рассказывает, что ей стало чуть спокойнее. Наверное, дух Перси успокоился после похорон. Мы ждали несколько месяцев, прежде чем получили позволение захоронить его прах в Риме. Мэри справедливо считает, что в том и крылась причина.

– А верно! – Эдвард хлопнул ладонью по столу. – Тело, прах следует предавать земле. Вы правы, дорогой Джордж. И я рад слышать, что в Генуе вас не мучат видения.

– Хм? Не мучат? Меня постоянно мучат видения. Прошлое не уходит, оно таится в уголках темных комнат, дабы ночью, во тьме, предстать перед нами, напомнить о былом, о тех, кто жил здесь или путешествовал с тобою. Ты всегда будешь слышать плач несчастных в завывании ветра, смех в шелесте веток деревьев за окном, шепот в плеске волн. Надеюсь, война залпами орудий заглушит эти звуки.

Неожиданно Джордж расхохотался:

– Представьте, мы победим, и я стану королем Греции! Нас ждет слава, мой дорогой друг! Победа принесет нам больше лавров, чем любые песни Дон Жуана.

Смех слегка напугал Трелони: в нем почудились отчаяние и страх…

Генуя, май 1823 года

– Итак, проблемы, с которыми мы столкнулись, – Байрон походил на полководца, составляющего план сражения, и это отчасти соответствовало истине, – показывают, насколько греки не готовы к общей борьбе. Их силы разрозненны. Нашего положения это не облегчает. Мной уже потрачены немалые средства на закупку необходимого. Зафрахтованный господином Трелони, – Джордж кивнул в сторону Эдварда, и тот поклонился в ответ, – корабль «Геркулес» готов к походу к берегам Греции.

Слушала Байрона не такая уж большая компания: Трелони, Пьетро Гамба, Блессингтоны и д’Орсе, а также забившийся в самый угол комнаты Ли Хант. Мэри ухаживала на вилле Негрото за Марианной, не встававшей с постели, а Тереза принципиально осталась у себя в комнате наверху.

– Лондонский греческий комитет не собирается выслать нам денег? – спросил Трелони. – Предприятие выходит недешевым.

– Пока я вкладываю в кампанию собственные деньги. Комитет работает медленно. Сведения, которые я им отправляю, надеюсь, заставят их поторопиться. Впрочем, тут главное – направить действия в одно русло. Нам понадобится помощь комитета даже более в Греции, чем сейчас в Италии.

Сильнее в тот момент Байрона беспокоило другое обстоятельство, и близкие знали о нем как нельзя лучше. Этим обстоятельством была Тереза, которая нисколько не успокоилась, а даже добилась определенных успехов: Джордж торжественно пообещал ей еще раз обдумать свое решение. Графиня плакала на груди у Байрона, давая клятвы покончить с собой в разлуке с ним, а он не выносил истерик и женских слез. Итогом стала задержка выхода «Геркулеса» в море. Немедля отправляться в путь не представлялось Джорджу возможным. Проклиная себя за слабость, он закупал с помощью Гамба оружие и писал в Лондон о неких неожиданных домашних делах, препятствовавших его скорому отъезду.

– Представьте, – продолжал Байрон делиться с гостями виллы Салюццо, – из Англии шлют книги, учебники, отправляют в Грецию учителей. Просвещают греков, которые и сами просветят англичан не хуже. Мои советы комитету, надеюсь, пойдут на пользу. Люди там не понимают, с кем воюют греки и как воюют.

– Горы, – вставил Трелони, – в горах война идет иначе, чем на равнине. Им необходимы легкие пушки, которые без особого труда переносятся с места на место.

– Порох. Вот я опять получил записку от Карвелласа: порох и медикаменты. Он находится в Пизе, но в курсе происходящих на его родине событий. Греки пытаются объединиться. Я говорил, сей шаг – путь к успеху, но объединение не говорит об окончании войны.

– Нельзя забывать, что турки – серьезный враг, которого так просто не разобьешь, – вновь вставил Трелони. – Помню, мне рассказывали, на какие жестокости они способны, как они упорны в преследовании своих противников. На кораблях служили те, кто помнил историю сражения при Лепанте, битве такой кровавой, что вода в море становилась красной.

Леди Блессингтон ахнула и обмахнулась веером, но было видно, как ей интересно слушать.

– Деньги от продажи «Боливара», Джордж, вы также пустите на помощь Греции? – спросила она. В принципе в этой покупке она не особенно нуждалась, тем не менее Маргарет с удовольствием выкупила шхуну у Байрона, лишив, однако, Трелони работы.

– Несомненно! – пылко воскликнул Байрон. – Ваш вклад оказался весьма кстати.

– Каково ваше мнение, помогут ли формируемые в Англии комитетом бригады? – спросил граф д’Орсе, чье любопытство носило скорее характер стороннего наблюдения, чем реальной заинтересованности в проблеме. – Помнится, подобные использовали когда-то в Колумбии, не так ли?

Байрон покачал головой:

– Не самое успешное начинание, хотя Хобхаус только и пишет о бригадах. Англичанам свойственно совершать одну и ту же ошибку по нескольку раз. Необученных солдат отправлять в Грецию нельзя. Они не говорят ни по-итальянски, ни по-гречески. Я хуже знаю новогреческий, но, поверьте, итальянский язык грекам знаком. А вот английский там совершенно не распространен, что неудивительно. Какими знаниями могут с греками поделиться англичане? Книжками о том, как вести сельское хозяйство?

Француз улыбнулся. Сам он полагал участие Англии в освобождении Греции делом чисто политическим: слишком сильно стало влияние русских, которые, не ровен час, возьмутся не на шутку помогать грекам. А такой альянс англичанам ни к чему…

Далеко за полночь уехал экипаж Блессингтонов и графа д’Орсе. Они пообещали довезти Ханта до виллы Негрото. С Байроном остались Трелони и Пьетро, не желавшие прекращать беседы. В темноте, которую освещали лишь три свечи в высоком серебряном подсвечнике, они шелестели бумагами, перекладывая письма с места на место, делая пометки, касавшиеся количества оружия, пороха и остальных вещей, которые намеревались брать с собой на борт «Геркулеса».

– Скорее бы комитет начал отправлять в Грецию обученных, опытных офицеров, – бубнил Джордж. – Боюсь, мы приедем и увидим тщедушных юнцов, с которыми не повоюешь. Именно такие сведения присылает Карвеллас. Никто не готов к лишениям, к нехватке продовольствия.

– Вы, Джордж, так мало едите, что данный нюанс вас явно не смутит, – неудачно пошутил Трелони и тут же пожалел о сказанном.

– Диета, многоуважаемый господин Трелони, безусловно, полезна для любого организма, включая мой и ваш. Переедание замедляет все жизненные процессы. Человек меньше двигается, болеет. Все его силы направлены на переваривание пищи. Кроме того, для здоровья необходимы физические упражнения. Мы с вами стараемся ездить верхом. Я плаваю. Поверьте, наша выносливость сослужит нам прекрасную службу в Греции, куда мы направляемся не развлекать греков беседами. Вы заметили, я одеваюсь потеплее, когда еду верхом?