Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

Вдруг Сюрьянен сильно вздрогнул и открыл глаза. Пару раз сильно икнул, но его не тошнило.

— Уско! Ты меня слышишь? — Я потрясла его за руку, но мужчина снова закрыл глаза.

Я снова потрогала пульс: он заметно участился.

— Оператор «скорой» посоветовал, что делать до приезда врачей? — спросила я у Ханны.

— Сказали не давать пить и не пытаться вызвать рвоту. Юрию стоит пойти к воротам встречать машину, а Юлии надо одеться, если она собирается сопровождать своего жениха в больницу.

Слово «жених» из уст Ханны прозвучало с сарказмом.

Транков вышел. Слава богу, хотя бы Ханна не билась в истерике. Жаль, она не помнила, случалась ли у Сюрьянена и раньше подобная реакция на лекарства. В данный момент я больше ничем помочь не могла и отправилась в библиотеку, где накануне вечером сидели гости. На барном столе стояла наполовину пустая бутылка виски, бутылка из-под коньяка и три стакана, на одном из которых виднелся след губной помады.

Однако я решила до времени не вызывать полицию и попытаться разобраться самой, ведь речь, скорее всего, шла просто о реакции на смесь алкоголя с лекарствами. Но стаканы все же лучше пока не мыть. Под окном Юрий ждал машину «скорой помощи»; он вышел без пальто, хотя на улице было морозно. Я решила изучить содержимое прикроватной тумбочки и вернулась в комнату Сюрьянена. В верхнем ящике не было ничего интересного, кроме пачки одноразовых носовых платков и зарядки для мобильного телефона, а вот в нижнем обнаружились две упаковки от лекарств: средство от изжоги и коробочка с надписью на русском языке.

«Промазин», — прочла я и занервничала. В Финляндии это средство запрещено продавать в аптеках, но в России и некоторых других странах он до сих пор находился в свободной продаже. В сочетании с алкоголем даже легкая передозировка этого лекарства может привести к серьезным проблемам со здоровьем. Вплоть до летального исхода.

— Ты что-нибудь знаешь про это лекарство? — спросила я у Юлии, которая уже успела надеть стильные спортивные брюки и толстый свитер. — Уско часто принимал эти таблетки?

— А что это?

— Снотворное.

— Он никогда этого не принимал! И вообще он всегда обходился только финскими лекарствами. Я в жизни раньше не видела этой упаковки! Наверное, эта ужасная женщина, Анне, подсыпала что-нибудь ему в стакан! Ханна, ты помнишь? После ужина ты по ошибке принесла мне чаю, хоть я просила капучино. А Уско сказал, что он с удовольствием выпьет чаю. Эта женщина хотела убить меня, Сату велела ей со мной расправиться! Просто Уско больше и тяжелее меня, и доза его не убила. Боже мой!

Тело Сюрьянена выгнулось в новом спазме, и Юлия от ужаса закрыла лицо руками.

Когда машина «скорой помощи» наконец прибыла и врачи взяли на себя ответственность за жизнь Сюрьянена, я вздохнула с облегчением. Юлию не пустили в машину, поэтому я села за руль, и мы отправились следом на своем автомобиле. На месте Сюрьянену сделали промывание желудка. Я отдала врачам упаковку от промазина и сообщила, что накануне пациент выпил хорошую долю алкоголя. Если Юлия права и друзья Сюрьянена действительно пришли в дом с дурными намерениями, значит я совершила ошибку, не предвидев этого. Однако по дороге в больницу я снова засомневалась. Наверное, Анне Ватанен как-нибудь среагировала и выдала бы себя, осознав, что яд попал не к тому человеку. Да и как Анне могла быть уверена, что жертва не почувствует вкуса такой дозы снотворного, подмешанного в крепкий черный чай. Но если действительно была совершена попытка покушения на Юлию, то я полностью виновата, что не предугадала такое развитие событий. «Береги мое сокровище, Хилья Илвескеро, — говорил мне Гезолиан. — Она для меня все. Я могу на тебя положиться?»

Если с Юлией что-нибудь случится, Гезолиан достанет меня из-под земли и пощады не будет. Не помогут объяснения, что я уже давно не играю на стороне Давида Сталя.

А сейчас нам оставалось лишь ждать, когда Сюрьянен проснется и вспомнит события вечера. Надеюсь, он все-таки проснется. Да и не может Анне не соображать, какой бы сумасбродной она ни была, что покушение на убийство так просто с рук не сойдет. Или же упаковка русского лекарства — попытка навести подозрения на Юлию? Упаковка лежала в тумбочке Сюрьянена, но ведь комната не запирается и кто угодно, хоть, например, Ханна, мог проникнуть внутрь и подбросить его.

— Ты можешь ехать быстрее?

— Здесь камеры.

— Поверь, у нас хватит денег заплатить штрафы за превышение скорости!

Но дело было даже не в этом. Я не хотела привлекать к себе внимание полиции. Сейчас мне больше, чем когда-либо, стоило оставаться в тени. Лайтио больше не сможет мне помочь, да и депутат Хелена Лехмусвуо не станет защищать человека, замешанного в истории с убийством. Поэтому у меня не было права на ошибку. Как бы и мне не пришлось просить убежища в монастыре Сан-Антимо! Хотя нет, женщин туда не принимают.

Юлия отправила текстовое сообщение, и вскоре телефон запищал — пришел ответ. Затем раздался звонок.

— Папа… — Юлия заговорила по-русски.

Значит, это Гезолиан. Похоже, час моей расплаты ближе, чем казалось. Разговор продлился не более минуты, наверное, Гезолиан был занят. Юлия немного успокоилась, достала из сумочки косметичку и стала краситься. Тональный крем, тушь для ресниц, блеск для губ. Она привычно сделала макияж в автомобиле на ходу, причесалась, нанесла лак для волос. Я слышала истории про женщин, которых даже муж никогда не видел без макияжа. И я понимала, зачем они это делают: иногда отсутствие привычной маски бывает роковым.

«Скорая» давно уехала со двора больницы, мы с Юлией отправились в приемный покой. В голове билась шальная мысль: может, оставить Юлию дожидаться в коридоре, а самой исчезнуть, уехать из страны? Паспорт лежал в квартире на Бульваре, оружие — в Лэнгвике. Но куда направиться? Я и раньше, случалось, сбегала куда глаза глядят, а теперь к тому же у меня на счету было достаточно денег. Продержусь какое-то время.

Затем я перевела дух и попыталась спокойно оценить ситуацию. Если я сбегу, Гезолиан мигом сообразит: мне есть что скрывать. Просто надо затаиться и терпеливо, как рысь свою добычу, ждать, пока что-то прояснится.

В приемном покое толпился народ. Когда я произнесла в окошко дежурного имя Сюрьянена, тот вскинул на меня вопросительный взгляд. Я старалась говорить как можно тише. Здоровье, разумеется, относится к сфере личной жизни, и причастные к этой теме сотрудники, в том числе врачи, должны хранить тайну, но все же… Журналисты сновали везде, и информация на новостные странички Интернета просачивалась мгновенно. К тому же Сюрьянен был персоной известной и очень неоднозначной.

Через час позвонил Юрий и спросил, можно ли ему прийти в больницу. Я ответила, что пока такой необходимости нет, и попросила выяснить телефон Ватанена.

— Надеюсь, Уско поправится? Ну как он мог принять по ошибке такую дозу лекарства?