По ЗОЖу сердца - Татьяна Устинова

Сначала к дому хозяина собак, разумеется. До него шесть кварталов. Мимо Петропавловской церкви, мимо старого Летнего театра, где когда-то выступали Федор Шаляпин и Фаина Раневская.

Малаховка – место интересное, с историей. Сто лет назад здесь работал Марк Шагал – один из самых известных представителей художественного авангарда двадцатого века…

Зачем она себе об этом напоминает? Чтобы увериться, что не слишком низко пала? Не вывалилась из обоймы, осталась в культурном кругу…

Осталась, да. А как же! Преподает в местном Доме культуры, его здесь называют просто клуб, учит бодрых пенсионеров плясать бачату и сальсу. Бодрым пенсионерам почему-то очень нравятся латиноамериканские танцы. Должно быть, напоминают им о временах относительной молодости, совпавших с расцветом мексиканских мыльных сериалов…

Славка помнила те сериалы, вернее, реакцию на них бабушки. Бабушка, интеллигентная старушка, своего интереса к судьбам Изауры и Марианны стеснялась, но слегла с сердечным приступом, когда злодей дон Леонсио сжег свою добрую супругу Мальвину. Еле откачали тогда бабушку, очень плохо ей было…

А у Славки никакого сердечного приступа не приключилось ни тогда, когда ее бросил муж, ни потом, когда случилась эта мерзкая и грязная история со школой.

В один день она – ба-бах! – превратилась из уважаемого человека, директрисы престижного учебного заведения, в презренное чудовище. В монстра, в циничную дрянь, превратившую храм Терпсихоры, приют спокойствия, трудов и вдохновения юных танцовщиц в гнездо разврата.

Именно так написали в газетах, Славка запомнила. «Циничная дрянь», «гнездо разврата», «бордель за кулисами», что там было еще? А, почти смешное «оборотень на пуантах». Это про нее, хотя какие там пуанты, Славка их только в детстве надевала, она сама в балетной студии всего два года занималась. Потом ушла в народные танцы, затем училась на педагога-хореографа, в балетную школу вернулась уже с опытом постановщика, но главное – с умением руководить коллективом. Она и нужна там была именно как управленец, хороший администратор, умеющий и распорядиться, и договориться. У нее получалось: ей подчинялись, ее уважали… пока гром не грянул.

Она так и не поняла, что случилось. Почему на нее обрушилась эта лавина грязи? Там не было ни слова правды, никаких девочек никаким похотливым козлам напрокат не сдавали, интернат в бордель не превращали, оргий в зеркальных залах не устраивали. Газетчики – люди с больной фантазией – насочиняли гнусностей на пустом месте. Конечно же, вся эта чушь не подтвердилась, но Славку уволили моментально. Никто и разбираться не стал, есть ли в скандальных публикациях хоть слово правды.

Славка неважно помнила это время. Она была как в тумане – плохо соображала, отупела, одеревенела.

Возможно, если бы вела себя иначе, история закончилась бы по-другому. Если бы она возмущалась, давала опровержения в тех же СМИ, доказывала свою невиновность… На фотках в газетах смотрелась бы не мертвой куклой с потухшим взглядом – с таким-то видом она как раз весьма годилась в бессердечные монстры… Но все ужасно неудачно сошлось. Славку незадолго до скандала со школой крепко пришибло другим, очень личным.

Ее бросил муж. Витя, любимый, хороший человек, надежный партнер, с которым они вместе прожили девять лет, построили ее карьеру и его бизнес, родили прекрасную дочку – этот Витя внезапно превратился из ее лучшего друга в злейшего врага. Он предал Славку, изменил ей, ушел к другой.

Такая обыкновенная история. Другая была моложе и красивее. Она не посвящала всю себя работе и могла уделять очень много внимания любимому. В конце концов, она была просто другой – Славка понимала, что за девять лет чинное-благородное супружество Вите прискучило, а седина в бороду – бес в ребро… Да и Славка в сорок два года была уже не так хороша, как в тридцать три. Все еще худенькая, да, но грудь и живот после родов отвисли, а Славка все не находила времени привести себя в форму. Она рожала поздно – в тридцать девять, до этого у них с Витей дети как-то не получались, и в декрете просидела только год, торопясь вернуться на работу. Катюшке взяли дневную няню, но вечерами и по выходным Славка, наверстывая упущенное, возилась с дочкой, и на заботы о своей красоте у нее не оставалось ни времени, ни сил. Она-то думала – еще немного, и станет легче, тогда получится собраться, выкроить время, заняться наконец собой… А Витя этого момента не дождался.

Он ушел от Славки и подал на развод в один день. С этого момента Славкина жизнь дала глубокую трещину, но еще не развалилась. Славка пыталась держаться, ждала, что Витя одумается, готовилась его простить. Винила во всем себя, запоздало пыталась исправить свои ошибки, даже решила заняться собой и пошла на специальные курсы. Кто-то посоветовал ей студию «Эйч Джи Сикрет» – название Славке понравилось, ей как раз нужен был какой-то секретный способ побыстрее вернуть красоту и уверенность в себе.

Да уж, секрет она открыла, только не тот! Почти сразу, на втором или третьем занятии, выяснилось, что преподает в Славкиной группе ее счастливая соперница – новая спутница жизни Виктора. Видимо, не случайно кто-то из общих знакомых рекомендовал Славке эту студию, упоминалось уже это Эйч Джи Сикрет в их кругу…

Славку, и без того уже пришибленную уходом Виктора, окончательно прибило. Не соображая, что она делает, даже не думая о том, как это выглядит, Славка прямо на занятии встала, выплеснула Витиной новой любимой в красивое личико воду из фирменной кружки, туда же – в обтекающее и уже не улыбающееся личико – швырнула и кружку, после чего столкнула учительницу жизни со стула и стала пинать ее ногами. Хотела еще стулом ударить, но не успела… кажется. Не получилось у нее покалечить соперницу, а ведь хотелось вообще ее убить. Должно быть, газетчики в чем-то правы, она действительно чудовище в маске культурного человека.

Славка не признавалась в этом даже самой себе, но она втайне жалела о том, что не прибила злыдню. Ну, посадили бы ее за это в тюрьму, и что? Вела бы там кружок хореографии, в чем разница с сельским клубом в Малаховке?

Но злыдня отделалась легким испугом, а Витя при разводе забрал себе дочь.

В другой ситуации ребенка ему не отдали бы, оставили бы Катюшку с матерью, но тут как раз подоспел скандал с балетной школой, и для суда это стало решающим аргументом. Мамаше с репутацией организатора подпольного борделя с малолетними девочками наш самый справедливый в мире суд доверить воспитание дочери никак не мог. И имущество супругов было разделено не на равные доли: Вите с дочкой достались квартира в Москве и домик в Испании, а Славке – старая дача в Малаховке. Она, впрочем, не роптала, не спорила, ей было все равно.

При разводе Славка вернула девичью фамилию – Песоцкая, уехала в Малаховку и стала представляться не Брониславой, а просто Славой. За глаза ее теперь прозывали не Броней, как раньше, в балетной школе, а Славкой, как в детстве. Это было мило и позволяло не вспоминать лишний раз о тех временах, когда само ее имя говорило о том, что она все и всех держит в железном кулаке. У Славки вообще никаких кулаков не имелось. Броня – это было уже не про нее.