Босс - Катерина Траум

Алекс абсолютно не следит за её действиями: после шлепка об пол он будто вовсе забывает о том, что находится не один. Щедрым глотком допивает кофе, берёт карандаш и начинает с задумчивым выражением лица делать какие-то пометки на листке с цифрами. Амелия неуверенно присаживается на диван, получая лучшее место в первом ряду для того, чтобы ловить каждый его жест. Он пожалеет. Вчера ведь наверняка пожалел во время стриптиза, что не остался с ней наедине? И сегодня она закрепит этот успех. Нужно только вновь пробудить в нём эту тёмную жажду.

Уже не помнит о своём унизительном полёте с его стола, когда выравнивает дыхание и провожает взглядом движения его рук и бровей. Вот челюсти чуть сильней сжимаются, выдавая раздражённость. Папочка не в духе. Папочке просто нужно немного расслабиться с помощью своей маленькой Эм. Сердцебиение неизбежно ускоряется, едва только она позволяет себе представить эти белые пальцы не на карандаше, а на своей груди. Даже через разделяющие их футы чувствует мощную ауру хищника. Зверь не станет ручным, сегодня она в этом убедилась окончательно.

А разве ручным он будет столь же интересным, привлекательным и таким необходимым?

И благодаря этой странной мысли первая искра азарта вспыхивает в пасмурных грустных глазах. Сегодня ей не нужна музыка, ведь дикий стук молоточков висках всегда с ней, нужно только позволить им перехватить контроль над телом. Голодно облизывается и принимает более расслабленную позу, чуть раздвигает ноги, приглашающе. Алекс перед ней неслышно шепчет под нос ругательства, с каким-то остервенением зачёркивая карандашом неверные суммы в отчёте. Невольно думает о том, как здорово было бы перенаправить этот гнев с неведомой ей Наоми, хреново считающей его деньги, на себя. Она выдержит. Она даже словит кайф от грубости. Ох, его грубость, его необузданность, когда вколачивает себя в неё со всем возможным остервенением…

Судорожный томный вздох, сердцебиение ускоряет темп. Правая рука невольно поднимается к чокеру, чтобы очертить линию её ошейника. Не прекращая наблюдать за Алексом, она направляет свои пальчики ниже. К ложбинке груди, вздымающейся всё чаще. Невесомым порхающим жестом гладит сверху мягкие округлости, по самой границе с винным кружевом. Тряхнув головой, рассыпает волосы по плечам в ещё большем беспорядке, чем обычно, и решительно развязывает левой рукой поясок атласного халата. Струящаяся ткань легко расходится в стороны, обнажая молочную нежную кожу и две аккуратных родинки под лифом.

Реакции Алекса не следует — он всё ещё не поднимает темных от раздражения глаз от чёртовых листочков. Для него её словно нет. Но для неё он — всё, что существует реального сейчас. Реальны его длинные пальцы, проворачивающие карандаш. Реальна сексуальная небритость острых смуглых скул. И реален запах, который въелся под кожу, смесь из табака, шоколада и пряностей. Упивается уже этой малостью, которая ей сегодня позволена: любоваться объектом своего безграничного обожания и преданности. Этого достаточно, а остальное она может сделать сама.

Её движения становятся смелей, развязней. Ладонь обхватывает полушарие груди, мягко сжимает через кружево, и Амелия громко втягивает исчезающий воздух. Возбуждение стреляет по нервам колкими разрядами, остановиться уже нет шанса. Расставляет ноги чуть шире, продолжая работать на всё равно не замечающего её зрителя. Пальчиками второй руки гладит себя по бедру, подбираясь к кружеву белья. Ей на мгновение кажется, что Алекс шумно сглотнул: дёрнулся кадык, выдавая, что напряжение в воздухе между ними бьёт обоюдно.

«Ты чувствуешь. Не смотришь, но чувствуешь, как я хочу тебя. Ну же. Просто подойди и возьми!» — мысленно умоляет Эми, до лёгкой боли кусает щеку изнутри, чтобы только не сказать всё вслух.

Волна жара окатывает низ живота, когда она запускает проворные пальцы за ткань безобразно намокающих трусиков. Безошибочно находит центр своего возбуждения, и первое же касание к нему срывает с губ обречённый робкий стон удовольствия: слишком, слишком долго она нуждается в своём Боссе, слишком долго не получает желаемого.

— Нет, ты просто невозможна, — с каким-то остервенением откидывает Алекс от себя бумагу и карандаш, наконец-то поднимая на неё залитые чернотой глаза. В голосе сталь и властность, только ещё более сильными толчками желания скручивающая звенящие нервы его распалившейся девочки. — Ты мне мешаешь сосредоточиться, что тут не ясно?

— Поиграй со мной, — с придыханием тянет Эми, умоляя его взглядом. Вновь сжимает грудь, и рот приоткрывается в немом стоне. Он не должен устоять.

— Чёртова девчонка!

Вскочив с кресла, Алекс в несколько шагов преодолевает расстояние до дивана. Рывок Эми к нему столь отчаянный, что печёт торжеством ребра: не смог, не сдержался! Обвивает руками его плечи, жадно ловит сухие горьковатые от крепкого кофе губы. Алекс наклоняется к ней, больно стискивает своей хваткой талию, одним собственническим касанием заставляя Эми дрожать. Его язык беспардонно просказывает в её рот, и сплетение выходит голодным, резким, царапающим подбородок щетиной. Его запах парализует рецепторы, подобно морфию в венах: ядовито-приятно, и хочется только больше.

Эми несмело тянет его на себя, желая ощутить на себе тяжесть совершенного тела. Но Алекс разрывает поцелуй и уходит рваными касаниями губ к ее шее, жадно втягивая в себя нежную кожу возле чокера. Его холодные пальцы сильней сжимают талию, подбираются выше, вдоль выступающих ребер. Вслед за ними течет по венам ее нагревающаяся кровь: словно каждый нерв и каждая клетка подчиняются лишь движениям этих властных рук. Дугой выгибается ему навстречу, лишь бы нарастающий от долгожданного контакта жар не прекращался. Алекс остро прикусывает косточку ключицы, и Эми дёргается, прикрывая веки в поисках запретного удовольствия из лёгкой боли и желания, что уже настойчиво пульсирует в животе. Ее пальчики пытаются подобраться к пуговицам его рубашки, но в следующий миг щелчком застёжки расходится в стороны кружевной лиф, и вместе с тем пропадает дыхание. Умело и ловко открыв себе доступ, Алекс склоняется еще сильней, чтобы добраться до обнажившихся каменных бутонов. Адски раскаленные узоры, которые он выписывает языком на мягких полушариях, срывают отчаянный стон Эми. Недоумение и даже слезинка робкого счастья скатывается по краснеющей от заливающего её жара щеке: он что, и правда, думает о ее удовольствии? Ей не снится? Сердце вспыхивает от этого понимания, и следующее касание горячих ладоней вдоль тела Эми принимает, предварительно скидывая халат и остатки висящего на плечах лифа.

— Алекс, — тихо зовет она, еще не давая себе поверить в достижение своей главной и единственной цели.

Взаимность. Все, чего ей хочется.

— Ты так сильно хочешь меня? — его властный голос кажется на удивление мягким и обволакивающим в свой тягучий шоколадный плен. Не хочется выплывать, не сейчас, когда пульс отколачивает ритм первобытных барабанов, а эти невозможные глаза так жадно смотрят на чуть порозовевшую кожу шеи. — Покажи. Покажи, как сильно ты скучала по мне.

Такого Эми точно не ожидает — что ей даже не дадут глотка кислорода для ответа, вгрызаясь новым поцелуем в губы. Поглощая её, стирая все сомнения и заверяя коротким обжигающим укусом, что сегодня всё наконец-то будет иначе. Как надо. Что он готов не только забирать. Кажется, что это сон, вот только скользнувшая по бедру рука реальна до дрожи и трепета в позвоночнике. И когда мужские пальцы легко проникают за кружево трусиков, до Эми доходит смысл его слов. Он хочет чувствовать её готовность. С коротким всхлипом она впивается ноготками в его крепкие плечи, пока Алекс умело и плавно размазывает влагу по её пульсирующему от возбуждения клитору.