Delete - Анна Данилова

Она не поняла, как оказалась в кухне. Словно жила в этой квартире давно и все прекрасно знала. Леонид подошел сзади, обнял.

– Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что ты снова здесь… Знаешь, когда человек сталкивается со смертью, пусть и косвенно, он лишний раз убеждается, насколько хрупка человеческая жизнь… И хочется жить, жить… Но жить не просто, а честно, открыто… Арина, ты – чудесная женщина, и мне кажется, что я еще никогда и ни к кому не испытывал таких нежных чувств, как к тебе… Понимаю, это глупо прозвучит, но мне так хотелось бы, чтобы ты никогда не покидала моего дома, чтобы он стал и твоим домом…

– Леня, но это действительно звучит как-то странно… Мы знакомы не так давно… Мне даже страшно.

– Но я лишь высказал тебе свое желание, а ты можешь поступить так, как тебе хочется… Если я обидел тебя своей поспешностью, извини…

Она могла бы ответить, что и ей нравится быть с ним, но Арина промолчала. Подумала еще о том, что и мужчины, оказывается, могут быть сентиментальными и очень ранимыми.

– Знаешь, в отличие от своих холостых друзей мне всегда хотелось жить в семье… Моя жена умерла, но я не женился не потому, что не мог забыть ее. Я отлично понимал, что жизнь продолжается, невозможно жить прошлым, мертвыми тенями… Но так случилось, что за все эти годы, которые мы с Катюшей прожили вдвоем, я так и не встретил женщины, похожей на тебя. Оказалось, что женщины корыстны, эгоистичны и отлично осознают свою власть над нами, мужчинами… Я понимаю, конечно, что каждой женщине хочется выйти замуж за богатого человека. Но как же любовь?

Арина подумала, что слишком уж опасную, скользкую тему он выбрал для ночного разговора… Что, если он и ее когда-нибудь заподозрит в корысти? Мало ли чего не бывает в жизни! Вдруг ей что-то понадобится, и она попросит у него денег… Нет, конечно, она никогда не попросит у него денег, но он сам может ей их предложить. И как узнать, искренне он действует или с целью проверки ее на вшивость?

Она хотела выдать все это вслух, но снова сдержалась. Как вдруг услышала:

– Арина, я должен тебе кое в чем признаться… При Марке я не смог бы этого рассказать, ты видела, какими глазами он на меня смотрел? Ну чистый Отелло! Арина, ты не подумай, что я не уважаю тебя, раз говорю об этом… Но так случилось, что заведено уголовное дело. И то, что я собираюсь тебе сейчас рассказать, может все равно всплыть… Моя дочь может рассказать обо всем следователю, то есть Марку… Поэтому лучше я сам… Леля. Ты понимаешь, о ком я… Так вот, мне казалось, что я влюблен в эту девочку. Нет, я не видел ее в роли своей жены, это был бы полный абсурд… Такие, как она, не созданы для семьи. Но она была так хороша, так ослепительно красива, что, когда она появлялась в нашей квартире, у меня кровь бежала по жилам, словно я молодой, словно я – такой же сумасшедший от желания, как и ее студент-пианист… Ведь он, как я сейчас понимаю, так же, как и я, только в большей степени, был увлечен Лелей. Он хотел обладать ею, как и я, и обладал. Но недолго, как я понял из разговора с Марком.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что испытывал к ней определенное влечение, ты хотел ее как женщину.

– Да. Она возбуждала меня, – с трудом выговорил Леонид.

– У вас был роман?!

– Боже упаси! – Он замахал руками. – Ничего подобного! Но Леля, как мне думается, видела мое лицо, точнее, выражение моего лица, когда я смотрел на нее, и все понимала, а потому в душе, наверное, просто хохотала… Сплошная похоть. Вот так.

– А может, это была все же не похоть, а просто желание? Зачем так опошлять свои чувства?

– Ты обиделась. Интересно, а что бы ты сказала, если бы узнала, что и к тебе я испытываю почти то же самое, только прибавь к этому желание видеть тебя своей женой? Ты же видела, что со мной было, когда ты разделась и я увидел тебя?

– Но та девушка была значительно моложе…

– Дело не в этом. Я рассказал тебе это не для того, чтобы подразнить тебя или причинить боль. Речь идет о моей дочери Кате. Она знала об этом. Знала и откровенно издевалась надо мной, представляешь? Подшучивала, называла меня старым козликом… Вот такая у меня зубастая девчонка… Но я сам виноват – воспитал ее в духе демократии, многое ей позволял, мы с ней – как друзья…

– Тебе было стыдно, когда она поняла, что тебе нравится ее подруга?

– Стыдно. Каюсь. Но ты пойми и меня. Я живу один. Не помню даже, когда у меня последний раз была женщина…

– Всего несколько часов тому назад… – Она густо покраснела.

– Ласточка ты моя… – Он обнял ее и поцеловал. – Ты не сердишься на меня?

– Нет, конечно.

Но все равно было неприятно. Она представляла себе изящную блондинку, похожую на Мэрилин Монро, перед которой млеет Леня… А рядом стоит его дочь (в ее представлении это была та самая девочка с портрета) и строит папе козью морду.

– Теперь ты понимаешь, почему я не мог рассказать Марку о Леле.

– А тебе есть что рассказать?

– Думаю, он прав… Она была… легкомысленной девочкой. И такое знакомство могло дурно повлиять на Катю… А теперь еще и неизвестный молодой человек…

– Ты так и не знаешь, с кем Катя встречается? У тебя даже на примете нет никого? Где она сейчас может быть? Может, позвонить тому мальчику-пианисту?

– Стоп… Я все ломал себе голову над тем, что сказал мне Игорь… Помнишь, когда я позвонил ему от Риты и он мне ответил, что он был в Крыму один, Катя отказалась с ним поехать, она с парнем… которого я видел или знаю… Но я знаю только одного парня из Катиного окружения… Алика Бона.

– Ты хочешь сказать, что она может быть с Аликом? С тем самым мальчиком, который умирал от любви к Леле?

Арина была сбита с толку. Только что она предполагала, что именно Алик имеет отношение к убийству братьев Нежных и Лели, а тут вдруг такое неожиданное предположение!

– Но это невозможно… – робко заметила Арина. – Понимаешь, Леня, если бы, предположим, Алик убил твоих друзей и девушку, то он бы сразу поступил так, чтобы убедить всех в том, что он Лелю не любил, другими словами, отвел бы от себя такой мощный мотив, как ревность… Тем более, если бы рядом с ним была твоя Катя. Но он же, по словам своей матери и матери Ольги Померанцевой, любил именно ее, Лелю.

– Значит, существует еще какой-то мальчик, которого, быть может, я когда-нибудь и видел, да забыл, – вздохнул Леонид. – Арина! Что-то так тревожно на душе… Я понимаю, конечно, у Кати может быть своя личная жизнь, но зачем же прятаться?

– Может, я поеду домой?

Арина вдруг почувствовала себя некомфортно. Впервые за все недолгое время их знакомства Леонид переживал за дочь и думал сейчас только о ней.

– Я понимаю тебя, Ариночка… Кому нужны чужие проблемы…

И ей стало стыдно. Ужасно стыдно. Он прав, она не должна была сейчас говорить это. Но, с другой стороны, он мог захотеть сейчас побыть один. Как же они мало друг друга знают, чтобы предугадывать мысли и чувства. Она сказала, что думала.