Delete - Анна Данилова

– Давай. Если, конечно, у меня со временем получится…

– А если не получится? Марк!

– Ладно. Не капризничай. Ложись. Плечи мы укрывать не будем… Поостынь немного…

Ночной звонок разбудил Нату. Кто бы это мог быть? Мужчина, лежавший рядом с ней, зашевелился.

– Леша, да проснись же ты! В дверь звонят! Может, муж вернулся… Ну же, поднимайся…

Она довольно грубо растолкала его.

– Я говорила тебе, чтобы ты больше не приходил… Заварили такую кашу, и что теперь? Ну же!

Звонки продолжались. И она вдруг поняла, что это не муж. У Миши свои ключи. Конечно, она рисковала, когда оставила у себя на ночь Гоха. Но человек принес дарственную на машину, они так хорошо посидели, отметили… Не каждый же день кто-то дарит машину!

– Кто-нибудь из твоих девиц знает, что ты здесь? – вдруг спросила она, дрожа от нервного озноба. Она терпеть не могла ночные звонки.

– Откуда… Мы спим. Никого нет дома. Полезай под одеяло и спи. Ночь же…

Но Ната встала, оделась и на цыпочках подошла к двери. Так и есть – мама.

– Мама, ты знаешь, который час? – Она впустила Ксению Илларионовну, поцеловала ее в напудренные бледные щеки. – Что случилось?

– Наточка, так неспокойно что-то стало за тебя… Думаю, вышла моя малышка замуж во второй раз, а счастья нет. Муж все по командировкам, а ты совершенно одна. Беззащитная, одинокая… А кругом людей убивают…

Ксения Илларионовна прижала дочь к себе, и Ната почувствовала на своей шее теплую влагу: мама плакала.

– У Риты, слава богу, все наладилось… А ты? Как ты? Уж не знаю почему, но я всю ночь о тебе думаю… У тебя чай есть? Я тут пирожки привезла…

Мама сразу прошла в кухню, а Ната бросила на дверь спальни озабоченный взгляд. Конечно, мама вряд ли заглянет туда, а если решит остаться на ночь, то сама постелит себе в гостиной. Но Леша?! Что делать с ним?

– Пирожки с капустой и грибами, ватрушки с творогом. – Ксения Илларионовна принялась выгружать пакеты из сумки.

– Мам, у меня своих пирожков осталось – целый таз… Ты же знаешь, не могу я печь мало.

– Ты вся в меня. Ну, садись, расскажи, как живешь.

– Да нормально…

– Признайся, ты же не любишь своего Мишу, а? Собственно говоря, можешь и не отвечать, я и так знаю. Может, тебе с ним разойтись, пока дети не пошли?

– Мама, у меня в спальне любовник… – сказала Ната и как-то сразу отпрянула от матери, словно боялась, что та ударит ее.

В кухне стало тихо. Слышно было только, как шумит электрический чайник.

– Любовник? Ах я, старая дура… Приперлась! Ночью к дочке, у которой муж в командировке. Натонька, я недооценила тебя. И что же теперь делать? Надо срочно вызывать такси и спроваживать меня домой… Боже, я совсем выжила из ума! Представляешь, я была уверена, что ты одна и тоскуешь… Не знаю почему, говорю же, но весь вечер я думала только о тебе… Вспоминала твое детство. Ты была такой очаровательной девчушкой…

На Ксении Илларионовне было красивое платье в черно-белый горошек. Волосы изящно уложены, на губах – яркая, вишневого цвета помада.

– Нет, мам, ты останешься, а он – уйдет. Хватит ему уже здесь…

– Послушай, детка, это случайно… не тот журналист, о котором мне Рита рассказала в связи с участием Арины?

– Тот, – нисколько не смущаясь, подтвердила Ната. – Он пришел, передал мне дарственную… Представляешь, он сдержал свое слово и подарил мне машину!

– Он что, законченный идиот? – Ксения Илларионовна перешла на шепот. – Мало того, что ты разбила ему голову, так еще и заставила подарить тебе машину? Натка, дай-ка я поцелую тебя… Да уж, вы у меня, девочки, не промах… Только знаешь, что я тебе скажу?

– Мам…

– Не мамкай… Думаю, ты понравилась ему… По-настоящему, понимаешь?

– Нет, не понимаю. Да и не верю я, что могу кому-то понравиться настолько, чтобы мне сделали такой роскошный подарок…

– Помяни мое слово…

– Ну, так я пойду провожу его? – Ната поднялась. – А потом вернусь, и мы с тобой попьем чайку.

– Разве ты не хочешь мне его показать?

– Нет, мам, неудобно…

– А я так думаю, что очень даже удобно. Представляю, как он обрадовался, когда понял, что вместо мужа пришла я, твоя мать! А если бы это был Миша?

– Тем лучше, – буркнула Ната. – Знаешь, наверное, ты права. Вот его нет, и мне спокойно. Хорошо. Он такой зануда, да и вообще…

Она встала и потянулась всем телом.

– Красивая ты, Натка. И не вздумай худеть. Тебе очень идет эта полнота… Ну, решайся, познакомь меня со своим журналистом.

Ната вошла в спальню и не сразу в темноте увидела сидящего на постели совершенно одетого Гоха.

– Леша. Это моя мама, и она хочет с тобой познакомиться. Представляешь, она почему-то решила, что у тебя со мной серьезные отношения… Сам понимаешь, я не могла ее разубеждать…

– Она права… Ты мне действительно нравишься. Но такой откровенности я от тебя не ожидал… Ты, Наташа, не перестаешь удивлять меня.

– Ты еще скажи, что собираешься на мне жениться! – вдруг захохотала, развеселившись, Натка.

– Почему бы и нет? Ты красивая, отлично готовишь, у тебя есть квартира… К тому же теперь ты обладательница прекрасного, почти нового автомобиля.

– Дурак! К тому же бабник… Ладно, пойдем. Познакомишься с моей мамой. Знаешь, она у меня замечательная… И очень современная…

Она подошла к Алексею и позволила себя обнять.

– Ты мне тоже нравишься, Леша… Жаль только, что между нами никогда и ничего не может быть серьезно…

Когда зазвонил телефон, чай был уже выпит и все снова укладывались спать. После задушевной ночной и какой-то сюрреалистической беседы о пользе брака все стали активно и заразительно зевать.

– Натка, я не разбудила тебя?

Это была Рита.

– Нет, сестричка, ты же знаешь, что по ночам я бодрствую, а днем отсыпаюсь… – засмеялась в трубку Ната. – А что случилось?

– Да я маму ищу… Вот и подумала, может, она у тебя?

– У меня. Ты хочешь с ней поговорить?

– Она вроде бы умеет разгадывать сны…

– Сейчас передам ей трубку.

Ксения Илларионовна удивилась, покачала головой.

– Да, доченька, слушаю тебя.

Она довольно долго слушала, изредка кивая головой, после чего изрекла:

– Думаю, эта девочка… с портрета… замерзла…

Утром Локотков принес в кабинет Садовникова кассету.