Супермама для вишенки - Марина Владимирова-Бойко

Натка изменилась так, что на какое-то мгновение у меня отвисла челюсть. Она изменилась не внешне, а внутренне.

Девушка с пышными формами шла по размокшей дороге в замшевых сапожках. Она уверенно шагала легкой, летящей походкой от бедра. Резко взмахнула головой, после чего ее пышная копна волос рассыпается на плечах. Она аккуратно, как настоящая леди несет сумочку в руках и лучезарно улыбается.

Ее стильная одежда у нас тоже вызывает восторг.

Такой Натке хотелось оборачиваться вслед. Прическа, макияж и даже ее новый дизайн бровей бросался в глаза, вызывая только положительные эмоции.

- Хорошего человека мало не бывает, - первое что она сказала при встрече, кокетливо выставив руку.

- Натка! Ты супер! – восторгаюсь я.

- Ты что ограбила мужа? – с интересом  спрашивает Света.

- Все! Мужа в топку. Я девочки, решила жить для себя. Буду путешествовать, перестану варить борщи, как на Манькину свадьбу. Все-таки я – женщина! Возможно, чья-то муза. А не кухарка с уборщицей в одном лице. У этих протирателей штанов - старые стереотипы. Жена должна готовить. Жена должна убирать. Я должна хорошо выглядеть, а больше никому ничего не должна. А мой муженек вообще удобно устроился. Конечно, ему легче погладить жену, чем штаны и рубашку. Поэтому все! В топку.

На такую Натку приятно смотреть и самой хочется улыбаться. Мы берем друг друга под руки и дружно, заливаясь звонким смехом шагаем по безлюдной, серой дороге в салон красоты.

На следующий день иду на урок к Варечке, словно ни в чем не бывало. Я знаю, что встречусь, там с Юдиным. Я готова к этой встречи. Готова к его очередным колкостям в свой адрес. Но в этот раз все было совсем по-другому.

Варечка выглядит грустно. Почти не отвечает на мои вопросы, никак не могу понять в чем дело. Чисто случайно дотрагиваюсь ладонью до ее лба и замечаю, что ее маленький симпатичный лобик  - словно закипевший чайник. Она горит. Температура тридцать девять. Если не выше.

Не раздумывая укладываю ее в кровать, вызываю скорую помощь и бегу на кухню в поисках уксуса, воды и чистого полотенца.

На кухне суетится Игоревна. Она так взволнованно выглядит, активно жестикулирует руками, что в какой-то момент мне кажется, что на ней нет лица. Бледное, немного расплывчатое пятно.

- Боже! Боже! Какое горе! – причитает она.

- Что случилось? – пытаюсь выяснить причину ее такого взволнованного поведения.

- Попал в аварию! В реанимации, - раздается ее сухой голос, а я замираю.

- И машина прокурора. Хоть бы выжил… Девочка маленькая совсем.

- Не беспокойтесь мамочка, - обращается ко мне мужчина в белом халате и закрывает свой большой чемодан. - Легкие чистые, а вот горло красное.  Укольчик мы сделали, поэтому температура будет спадать. Так что доставайте малиновое варенье, мед. А завтра вызовите педиатра и он вам расскажет о дальнейшем лечении более подробно.

Я лишь киваю, совсем соглашаюсь. Даже не спорю, что он называет меня мамочкой. В данной ситуации совершенно не важно. Сейчас важно - другое.

Девочка засыпает и  мы покидаем ее комнату.

Провожаю седого мужчину в белом халате, глубоко выдыхаю. У меня нет детей и если благодаря педагогическому образованию я могу найти к ребенку подход, то как лечить, чем лечить, что делать - особо не знаю. Можно загуглить, позвонить маме, получить подробную консультацию. В общем, разберусь. Главное, чтобы она поправилась, как можно скорее.

Бегло просматриваю страницы интернета с экрана телефона, а в голове совсем другое. Как там Юдин?

Игоревна уехала к нему ещё несколько часов назад и до сих пор ни привета, ни ответа. Жутко волнуюсь, переживаю. Постоянно смотрю на часы.

Сначала маячу в гостиной. Хожу туда-сюда, нервно переплетая пальцы рук между собой.

Постоянно жду, что дверь квартиры Глеба откроется и на пороге покажется Игоревна. Скажет, что все хорошо. Волноваться не о чем.

Время тянется с черепашьей скоростью.

Поднимаюсь наверх, в комнату Вари. Девочка сладко спит, подложив свои ручки под пухленькие щечки. Надеюсь ей снятся сладкие сны. Снова прикладываю ладонь к ее лобику и замечаю, что температура действительно спала.

Пишу Свете, что останусь у Юдина, но совершенно по другой причине. В его семье случилась беда.

Подруга тяжело вздыхает. Предлагает свою помощь, а я даже не знаю, чем можно помочь в такой ситуации. Пока не знаю.

Мне хочется, чтобы с Юдиным все было хорошо. Меня беспокоит его судьба. Его жизнь. И я как на иголках.

Вздрагиваю от малейшего шороха и с большим нетерпением жду Игоревну. Постоянно заглядываю к Варе, какое-то время сижу у изголовья ее кровати, слушая милое сопение.

Ближе к десяти часам, когда на улице совсем стемнело появилась Игоревна.

Уставшие глаза, печальный взгляд. Все и так можно понять без слов. Не всё так радужно, как хотелось.

- Сказали в стабильно-тяжёлом состоянии, - наконец-то отвечает она.

- Я поеду к нему.

- Не пускают. В реанимацию никого не пускают. Завтра приедет его отец будут разбираться, что и как...

Растерянно стою в гостиной и не знаю, что предпринять. Что можно вообще сделать в такой ситуации.

- Сварить кофе? – в отличие от меня Игоревна не поддается панике.

Я киваю и мы идём на кухню.

Пока она расставляет чашки, рассказываю, что приезжала скорая помощь. Варе сделали укол и температура спала.

- Варечка такая хорошая девочка. А ей приходится, вот так с самого детства. Сначала мать кукушка. Черти ее подрали заразу такую!

- Вы же сказали, что она исчезла? – заинтересованно спрашиваю.

- Из жизни ее исчезла, - ударят кулаком по столу. - А теперь вот отец. Заснул за рулём. Он сутки не спал, на какую то презентацию ездил, потом приехал домой хотел отоспаться, а его в театр вызвали... Он в этот театр чуть на крыльях не полетел, а организм-то не обманешь. Парень он конечно здоровый, дай Бог очухается.

- Что? Что вы сказали? В театр вызвали? – тут мои глаза растерянно забегали. Поджилки затряслись. Отодвигаю чашку, встаю со своего места, а на душе оседает горький осадок. От того понимания, что это именно я. Я! Вызвала его в театр. Взяла вот так просто позвонила. А он приехал. Бросил все, по первой моей просьбе.

И от этой мысли мне становится страшно.

Игоревна постелила мне в комнате для гостей. С одной стороны чувствовала себя спокойно, так как оставить больного ребенка совсем одного – не позволила совесть. А с другой – до этого происшествия дом Юдина  был домом моего врага.

Все равно не могу заснуть. Ворочаюсь, кручусь, как та белка в колесе. Комкаю одеяло, постоянно взбиваю подушку. Ситуация такая, когда не помогает ни валерьянка, ни коньяк.