Супермама для вишенки - Марина Владимирова-Бойко

Иду на кухню, чтобы попрощаться с Игоревной.

Замечаю Юдина, который стоит в гостиной перед большим зеркалом и запихивает цельные орехи за щеки. Стоит перед зеркалом, произносит скороговорки, не замечая меня. Вот же совсем кукушка поехала.

А затем резко поворачивается, смотрит в мою сторону и пытается улыбнуться. Все же небольшой плод грецкого ореха – ему не к лицу.

- Для улучшения дикции. Самый проверенный способ! – восклицает.

- Это в корне меняет дело. Я думала, ты просто хотел меня напугать.

Он избавляется от запасов за щеками, кладет свою большую руку мне на плечо, и мы вместе идем на кухню.

- Крассоткина! Да ты меня рассекретила. Ты случайно агентом ФСБ не подрабатываешь?

- Случайно подрабатываю, - отвечаю и натянуто улыбаюсь.

- Слушай, Крассоткина! Какие планы на вечер? Давай замутим, а? – останавливается в дверях и загораживает мне путь.

Я отстраняюсь, снова бросаю беглый взгляд на него и вижу его довольное лицо. Он шаловливо улыбается, играет бровями, вверх-вниз.

Сердито ставлю руки в боки, а затем рассерженно спрашиваю:

- Что? И что ты еще выдумал?

Мы проходим на кухню. Он обхватывает рукой подбородок и задумчиво произносит:

- Давай в шахматы сыграем? На раздевание? Как тебе идея? И умом блеснешь и грудь покажешь. А там как дело повернется…

- Оу! Юдин. А ты сам не боишься без трусов остаться? В прямом смысле этого слова.

- Нет, - твердо произносит. Поверь, у меня есть чем тебя удивить.

Пропускаю его слова мимо ушей. На самом деле в шахматы я играю не плохо. Еще со школы. Единственное, я всегда стеснялась этого. Всегда считала, что шахматы – это больше мужская игра. Поэтому моими соперниками были или я сама, или дедушка. Но в большей степени я сама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Согласилась на условия Юдина. Возможно, с моей стороны это выглядит самоуверенно. Но желание утереть ему нос – оказалось еще сильнее.

Мы расположились в зале.

Мой соперник достал старинные шахматы, которые больше похожи на антиквариат. Резные фигурки так искусно вырезаны. Целое произведение искусства.

Игоревна принесла ароматный, крепкий чай и мы с Юдиным приготовились к битве века. Не на жизнь, а на раздевание.

Расставляю фигурки на шахматной доске. Мы сидим в полнейшей тишине. Лишь слышно, как тикают часы, а за окном завывает ветер.

Юдин ходит, и я не замечаю, как он бьет мою ладью. Вот это я сглупила. Ругаю себя, что согласилась на эту авантюру и пытаюсь не поддаваться панике. Если драться, так драться до конца.

- Снимай носок! – командует.

Фух! Как хорошо, что надела носки. Подсчитываю сколько на мне одежды. И если с такими темпами он будет штурмовать - меня максимум хватит на час.

Пытаюсь сосредоточиться на игре, но Юдин постоянно отвлекает.

- А ты умеешь играть.

- Ты тоже, - не отступаю и мне везет. Юдин совершает один неправильный ход.

- Я думал, у тебя хоть здесь не будет шансов. Может, ты еще и футбол любишь смотреть?

- Кубок УЕФА - моя любимая телепередача, - язвительно отвечаю.

- Ты точно, суперженщина.

В какой-то момент мы сцепились взглядами, а в какой-то момент я была готова раскидать фигуры по доске. Русские женщины не сдаются. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Именно с таким лозунгом я и одержала победу.

- Шах и мат, - уверенно произношу и с облегчением выдыхаю. Натягиваю обратно носок и собираюсь уходить. Все. На сегодня мне экстрима хватит.

Он догоняет меня уже возле выхода. Хватает за руку и легко прижимает к себе.

- И долго ты ещё будешь бегать от меня? Долго мы ещё будем съедать друг друга взглядами?

- Ты ошибаешься Юдин. Я тебя ненавижу. Ненавижу! Ты мне как кость в горле. Как собаке пятая нога. - Я говорю, говорю и мне кажется, что я лгу самой себе.

Глеб

Она ушла, громко хлопнув за собой дверью. Настроение – на нуле. Я готов бежать за ней, но понимаю, что это бесполезно. Она ненавидит меня. Говорит об этом открытым текстом. А эти слова… Как нож в спину. Вот испытываешь ты к девушке своей мечты самые светлые чувства, а она готова отправить тебя в самое пекло.

А утром все, как обычно. Спешу на работу, целую Варю в макушку. Двери за мной закрывает Игоревна и желает хорошего дня.

Вспоминаю, есть ли сегодня урок английского у дочурки. Вроде нет, значит, предстоит полное погружение в работу.

Коллеги встречают меня, как обычно. Без  восторга и аплодисментов. Они просто привыкли к моему яркому появлению.

- Салют детка! Тебе бы пошли искорки из глаз! – восклицаю, когда врываюсь в студию, где меня встречает вечно грустная Таня-администратор.

Затем замечаю, как оператор машет мне рукой, а потом в зале появляется монтажер.

- Ты четкая Лик! – обращаюсь к ней и жизнерадостно улыбаюсь.

Она как обычно, мямлит свое привычное: «Привет».

- У нас сегодня спортсмены в эфире. Крутые мужики из обычной жизни, - раздается строгий голос главного режиссёра. Высокий дядька, стоит в центре зала и всеми командует. Иногда мне кажется, что его лысая, отполирована до блеска голова - нуждается в волосах. Ну не идет ему быть лысым. Вот Нагиеву идет, Пригожину тоже неплохо.

Ко мне подлетает гример-визажист с палеткой в руках и начинает колдовать над моим лицом.

- Я и так красавчик, сильно много штукатурки не накладывай, - тихо произношу и мельком пялюсь на ее открытое декольте. Нет, у Верчика намного лучше. Ох, я бы сейчас заглянул к ней под ее скромную блузочку, застегнутую на все пуговки.

Как обычно, эфирное время не резиновое и здесь каждая секунда на все золото.

В студию заходят двое парней и я замечаю, что лицо одного мне до боли знакомо. Нет, на лица у меня не совсем хорошая память. Я их вообще не запоминаю. А вот с этим типчиком мы виделись буквально вчера. Приглядываюсь. Вот так встреча! Это точно он, тот самый. Хахаль Веруси. От которого она уносила ноги и бросалась мне на шею.