Загадка о морском пейзаже - Антон Кротков

Вильмонт спокойно, но с большим интересом слушал эмоциональный рассказ юного адъютанта, для которого случившееся было «чистым Жюль Верном». Со слов Гейдена следовало, что царский конвой выходил в море по прибрежному фарватеру, когда на эсминце «Атаман Платов» заметили всплывшую прямо по курсу мину с четырьмя рогами-колпаками, которую переносило течением с места на место. Расстояние до поднявшегося из черной глубины рогатого чудовища было небольшим, так что уклониться корабли уже не могли. Командир «Платова» принял удар на себя. По его приказу с эсминца по мине открыли огонь. В результате последовавшего взрыва корабль выбросило на камни. А затем произошла трагедия. Перед самым выходом в море на эсминец было загружено несколько десятков ящиков с новыми мощными артиллерийскими снарядами. В суматохе внезапного выхода в поход их не успели сразу перенести во внутреннее помещение порохового погреба. От взрыва мины часть снарядов сдетонировала. В результате корабль получил очень серьезные повреждения, одиннадцать человек из его команды погибли.

Уцелевшие корабли конвоя сразу повернули обратно в порт. А фарватер начали обследовать тральщики. Пока Вильмонт дожидался в приемной окончания совещания, пришло известие, что кораблям минной флотилии удалось зацепить тралами и обезвредить вторую мину. Адъютант тут же поделился с ним подробностями. Оказалось, что это неустаревшая «бродячая» мина, как думали ранее…

Тридцать шесть лет назад, в 1855 году, в ходе войны с ведущими европейскими державами, при приближении англо-французской эскадры, вокруг Кронштадтской и Свеаборгской крепостей были поставлены минные заграждения из тысяч мин конструкции академика Якоби и богатого заводчика Нобеля. С тех пор тральщики каждый год вылавливали из моря десятки сорванных штормами раритетов. Большинство из них за старостью лет не представляло никакой опасности для судоходства. Но некоторые металлические мины Нобеля улучшенной конструкции, оснащенные надежными «автономными» взрывателями, даже через десятки лет оставались опасными для кораблей. В прошлом 1890 году на старых минах подорвались два судна…

Однако только что найденная мина не являлась напоминанием о давно закончившейся войне. Она оказалась самоделкой, и очень толковой. И главное, поставлена она была со знанием дела, и именно там, где должна была пройти «Полярная звезда». С донным якорем ее соединяла стальная цепь минрепа. Прибор глубины показывал два метра. Таким образом опасный сюрприз был скрыт под морской поверхностью, чтобы его не заметили раньше времени, например, с рыбачьих лодок.

Пока еще трудно было оценить всю степень угрозы, исходящей от этих двух мин. Кто знает, если бы первую из них не сорвало с якоря, она, возможно, взорвалась бы прямо под корпусом царской яхты. Ведь накануне по этому фарватеру прошли несколько крупных пароходов и барж, это означало, что минное заграждение было выставлено перед самым подходом конвоя.

– Невозможно поверить! – недоумевал и одновременно возмущался адъютант Гейден. – Какие-то беглые каторжники и недоучившиеся студенты уже ставят мины и пускают на дно эсминцы! Чего же от них ждать завтра? Что они раздобудут где-нибудь броненосец, поднимут на нем пиратский флаг и явятся сюда бомбардировать порт?

Вильмонт ответил, что, как жандармский офицер, он не стал бы совсем исключать и такую возможность. В благодарность за полученные от адмиральского помощника сведения Анри тоже рассказал ему о деле, которое расследовал не так давно. Это было дело о крупном хищении в разных воинских частях оружия и перепродаже его через Кавказ в Персию. Кстати, за то дело Вильмонт был награжден Владимиром 4-й степени, что являлось редкой наградой.

– …Так там были украдены даже артиллерийские орудия, – заключил свой рассказ контрразведчик. – А уж кому они потом достались, одному Господу Богу известно.

– Что вы говорите! – изумленно ахнул Гейден и обреченно вывел: – Выходит, и броненосец можно украсть или купить.

* * *

Военный совет в адмиральском кабинете продолжался более трех часов. Когда он закончился, адмирал Заксель едва держался на ногах. Выглядел он ужасно. К нему снова был вызван доктор. Вильмонт не хотел добивать старика известием, что террористам, судя по всему, каждый раз заранее становится известно о выходе «Полярной звезды» в море. Но произошедшая только что диверсия так наглядно продемонстрировала верность сделанного жандармом тревожного открытия, что требовалось срочно принимать жесткие меры. А для этого Вильмонт нуждался в более активной помощи со стороны командования флотом.

Выслушав Вильмонта, адмирал потерянно стал бродить по своему громадному кабинету. За последние часы он сильно сдал: под глазами его появились тяжелые мешки, спина сгорбилась, руки дрожали. Вскоре ему предстояло предстать перед государем, но Заксель не знал, как ему оправдаться за случившееся. Александр III имел нрав крутой. После устроенной террористами железнодорожной катастрофы 1888 года, в которой он сам едва не погиб и чудом сумел спасти своих близких, удерживая на могучих плечах рухнувшую крышу вагона, царь отправил в отставку и отдал под суд многих высокопоставленных сановников.

Между тем от своего питерского коллеги ротмистра Гарина Вильмонт узнал, что, оказывается, это было уже не первое ЧП с царской яхтой в районе Гельсингфорса за последнее время. Три недели назад «Полярная звезда» во время плавания в шхерах, следуя узким проливом в открытое море, наскочила на подводную скалу. К счастью, удар получился скользящим и прочный корпус выдержал. Но пассажиры яхты пережили несколько тревожных минут. Когда это случилось, все сидели на палубе. Внезапно послышался сильный треск. Опрокинулись столы и стулья, попадали на палубу музыканты. Один человек даже оказался за бортом. Взвыли аварийные сирены. Тут же на воду были спущены спасательные шлюпки. Лишь чудом все обошлось без жертв. Бросились к картам: но оказалось, что скала, на которую напоролась «Полярная звезда», там не была обозначена. Стали разбираться, и выяснилось, что эти карты были получены судовым штурманом в лоцманской службе гельсингфорского порта. По личному распоряжению императора шумихи из этой истории делать не стали, чтобы не давать работу писакам из бульварных газетенок и ядовитым иностранным карикатуристам. Разобрались, можно сказать, по-семейному. Командование флотом и капитан яхты получили строгие предупреждения. А старика-лоцмана, находившегося в момент аварии на капитанском мостике, тихо выпроводили на пенсию.

Неудивительно, что адмирал с ужасом ожидал предстоящей встречи с Александром III. Второго прокола за месяц император мог ему и не простить.

– Я ведь все делал, что в моих силах, – оправдывался Заксель, виновато глядя на огромный парадный портрет императора.

Приглашенный в кабинет Анри с сочувствием наблюдал за печальной картиной.

– Господи! – убитым тоном лепетал адмирал. – За что ты наказываешь меня? Ведь это назовут гельсингфорским позором!

Новость о заговорщиках, которые все это время работали где-то рядом, окончательно добила адмирала. Его по-немецки высокоупорядочный мозг отказывался верить в то, что в идеально организованном им механизме произошел сбой. Но факты неумолимо свидетельствовали: вся безукоризненно выстроенная командующим система безопасности оказалась колосом на глиняных ногах. Оттопыренные уши Закселя пылали от стыда…