Преступление победителя - Мари Руткоски

— Я — губернатор Гэррана.

Делия взглянула на Арина с жалостью:

— Мы оба понимаем, чего стоит этот титул.

Арин закрыл лицо руками и покачал головой:

— Хотя бы пообещай, что передашь мне, если заметишь что-то… необычное.

Портниха пожала плечами:

— Пока ничего интересного. Заказ на новое повседневное платье. Служанки принесли кое-что зашить, да еще жаловались на моль в платяном шкафу. Вот, пожалуй, и все.

Делия по-прежнему смотрела на него с печалью, и Арину захотелось как-то оправдаться, объяснить, что Кестрель интересует его исключительно как дочь генерала и важная государственная фигура. Испорченное платье должно было ему о чем-то сказать. Но о чем? Он должен понять, ведь Кестрель любит сунуть нос в чужие тайны, и порой ей удается потянуть за нужные ниточки и узнать то, чего знать не следовало.

Арин хотел объяснить: все, что связано с Кестрель, касается императора, а значит, и Гэррана. Поэтому он и попросил Делию о помощи. Только ради их общей родины, вовсе не из страха за Кестрель, не из любви к ней. Не потому, что Арин, услышав про платье, живо представил, что могло случиться с дочкой генерала, и придумал тысячу причин для подобного развития событий. Но объяснить все это было непросто, поэтому он молча пошел к двери.

— Вы ей очень дороги, — сказала Делия вслед. — Я знаю.

Но Арин понимал, насколько далеки эти слова от правды, — они больше напоминали злую шутку. Он рассмеялся.

Мысли Арина окутала тьма, и, погруженный в них, он не заметил, что в коридоре тоже стало темно. Почти все лампы погасли, в последней, шипя, догорало масло. Он собирался вернуться в свои покои, но оказался совсем в другом крыле, в полузаброшенной части дворца. На стенах висели потертые гобелены, которые, насколько Арин сумел разглядеть в тусклом свете, изображали победы валорианцев столетней давности. В те времена Гэрран процветал, а Валория была просто клочком земли, который населяли неотесанные варвары. Они до того любили кровь, что каждый готов был нанести себе увечье, лишь бы полюбоваться ее видом.

Гобелены были вытканы довольно неумело. Неспособность валорианцев создавать прекрасное, пожалуй, позабавила бы Арина, будь он в хорошем настроении. Они всегда только крали и отбирали силой, но сами сотворить красоту не могли.

Но когда Арин подумал об этом, то вспомнил, как порхали по клавишам пальцы Кестрель, то взлетая, то снова опускаясь и мчась в диком танце. Он снова вспомнил об испорченном платье. С этими мыслями он все дальше и дальше уходил в темноту пустого зала, пока не уперся в стену.

Арин выругался и посмотрел на потолок, украшенный резными завитками. Стараясь не оскорбить бога заблудившихся путников, он всмотрелся в деревянные панели над головой и разглядел странную прямую линию, которая словно разрезала замысловатый узор. Прищурившись в свете гаснувшей лампы, он заметил странный блеск: в потолок была утоплена металлическая полоса. Арин так напряженно вглядывался в непонятную конструкцию, что не заметил скользнувшую мимо тень. Раздался громкий лязг. Линия, пересекавшая потолок, ожила, поехала вниз, и спустя миг о каменный пол ударилась железная решетка. Арин оказался заперт. Чувство опасности обострило интуицию, но он не успел ничего увидеть, лишь почувствовал движение воздуха. Его толкнули к решетке. А потом наступила темнота.

Арин лежал на каменном полу, неловко изогнув шею — мешало что-то холодное и жесткое. Несколько секунд он ничего не мог сообразить, но потом в голове всплыли слова «решетка» и «засада».

Арин не пошевелился и не стал открывать глаза. Едва ли он долго был без сознания: чьи-то руки ощупывали его, проверяя, нет ли оружия. Арин никогда не носил кинжал на бедре, слишком по-валориански это выглядело. Но нападавший отыскал нож, спрятанный в сапоге, после чего навалился на Арина, придавив его грудь коленом. Он оказался тяжелым, и Арину стало нечем дышать. В голове шумело, к горлу настойчиво подкатывала тошнота. Неожиданно тяжесть с груди исчезла.

— Сейчас мы тебя разукрасим, — произнес незнакомец и приложил кончик ножа к губам Арина.

Тот молниеносно выбросил вверх сжатый кулак. Судя по резкой боли в костяшках пальцев, Арин попал в кость. Скинув с себя обидчика, он вскочил на ноги. Теперь Арин пришел в себя и был уверен, что больше не окажется на лопатках.

Незнакомец потряс головой, ошеломленный ударом. Его волосы блеснули в свете лампы. Светлые волосы. Валорианец, одетый в черную форму военного. К тому же вооруженный до зубов: за поясом короткий меч, в каждой руке нож. Один из этих клинков он отнял у Арина. Придется потрудиться, чтобы вернуть оружие себе.

Арин по-прежнему находился между противником и решеткой. Невыгодное положение. Нападавший замахнулся на Арина его собственным ножом. Арин пригнулся, и лезвие со скрежетом и искрами полоснуло по металлу за спиной. От неожиданности противник потерял равновесие, и Арин воспользовался его ошибкой. Он ударил нападавшего коленом в живот, схватил за запястье и вырвал нож. Но он слишком сосредоточился на своей цели, и валорианец нанес удар вторым клинком. Это был очень красивый кинжал. Оружие ярко блеснуло и отвлекло Арина, заставило задуматься, когда размышлять было нельзя. Он не успел увернуться: лезвие рассекло лицо.

Лоб и щеку обожгла боль. Левый глаз залило кровью. Арин инстинктивно заморгал. По щеке текли кровавые слезы, и Арин машинально зажал порез рукой.

Это его и спасло. Случайным движением он отбил второй удар, который вместо лица пришелся в предплечье. От неожиданности Арин покачнулся, выронив нож, и принялся шарить рукой по стене, как будто там могло появиться другое оружие. Вдруг его пальцы наткнулись на погасшую лампу, закрепленную на стене. Арин сорвал ее, ударил противника по голове и, услышав крик, поглубже вдавил стеклянный осколок.

Теперь инициатива перешла к Арину. Он разом вспомнил все известные ему нечестные приемы — удары, которые можно нанести кулаком, локтем, ногами. Он забыл, что никто толком не учил его держать оружие, разве что в детстве. Но маленький Арин не хотел учиться, он постоянно плакал, и детский меч дрожал в слабых руках. Так как же ему поможет меч, который он только что вырвал из ножен своего противника? Зачем Арину валорианский кинжал, который вдруг появился в его руке, будто по велению богов? Он не знал, что делать, но клинки, словно сами по себе, со свистом разрезали темноту. Наконец валорианец взмолился о пощаде, и Арин вонзил оружие во врага — изящно, будто танцор. Но разве он знает этот танец? «Да», — ответило тело Арина. Одно движение — и мертвый валорианец повалился на пол.

Арину было нечем дышать. Он сделал резкий вдох, посмотрел уцелевшим глазом на окровавленный труп под ногами и отбросил меч. Попытался вытереть лицо, но кровь не останавливалась, левый глаз застила влажная алая пелена.

Валорианский кинжал по-прежнему оставался в руке, будто всегда принадлежал Арину. Пальцы отказывались выпускать рукоять. Задыхаясь и дрожа от боли, Арин поднял оружие и поднес его к тусклой лампе. Он знал этот клинок. Но откуда?