Глубокое синее море - Чарльз Вильямс

Правда, в таком положении она не одинока. Большинство болееили менее молодых вдов или разведенных женщин испытывают приблизительно те жесамые притязания со стороны мужчин. Но холодное убеждение таких «друзей», чтоэтим самым они доставят ей удовлетворение и окажут услугу, настолько оттолкнулоее от них, что она начала испытывать неприязнь и к другим мужчинам. Конечно,плохо, что с ее старым добрым Стаей случилась такая беда, но поскольку их бракк тому времени все равно уже дал небольшую трещину, зачем ей мучить себя этимдо смерти?

И Годард не другой. Может, чуть постарше, более спокойный,более уверенный, но все равно похожий на Остальных.

Она положила книгу на стол и выключила свет. Вентиляторпродолжал жужжать.

Карин чувствовала себя одинокой и растерянной, и ей долгопришлось ворочаться на постели, прежде чем удалось уснуть.

Когда Годард проснулся, уже начинало светать. Мадлен Ленноксоперлась на локоть, будучи несколько разочарованной тщетностью своих новыхпопыток.

— О, всемогущий Цезарь, как низко ты пал! — сказала она скаким-то комичным разочарованием, поцеловала его в щеку и выскользнула изпостели. В следующее мгновение она уже была одета.

Он проводил ее до двери, потом выглянул в коридор иубедился, что там никого нет и что Мадлен благополучно добралась до своейкаюты. Но когда собирался запереть дверь, в коридоре появился Барсет. Годардспросил его, как обстоят дела с капитаном Стином.

Стюард ответил, что капитану лучше и он спит спокойным сном.Гарри закрыл дверь и закурил сигарету. Мадлен Леннокс тоже наверняка слышалаэту приятную новость. Да и к чему, черт возьми, все время мучить себябесполезными мыслями? Может быть, все это плод его разгоряченного мозга?

В комнате рядом со столовой Рафферти еще раз помешал кофе вмаленькой чашечке, чтобы убедиться, что обе таблетки полностью в немрастворились. Потом посмотрел на часы. Половина восьмого. Еще пять минут. Онпоставил чашечку, сахарницу и кувшинчик со сливками на поднос, надел белуюкуртку, правый карман которой оттягивался под тяжестью какого-то предмета,потом понес поднос к миссис Леннокс.

Постучав, Рафферти крикнул:

— Кофе!

— Минутку!

— Дверь открылась, и он вошел в каюту. Мадлен Леннокс селана край кровати и закурила сигарету.

— Сегодня вы что-то немного рановато, Доминик, — сказала онас улыбкой. — Но тем не менее спасибо.

— О, пожалуйста. — Рафферти поставил поднос на столик и, каквсегда, посмотрел в разрез ее спальной кофты. Сдобной ее уже не назовешь,подумал он, но для женщины ее лет она в прекрасной форме. Больше всего емухотелось проверить качество ее грудей на ощупь, но Рафферти не отваживалсяэтого сделать, так как она могла закричать.

Барсета он не боялся, но этого сукина сына с холоднымвзглядом побаивался. От него ему уже как-то досталось.

Если тот в скором времени придет, то ему не поздоровится,подумал стюард и вышел в примыкавшую к каюте ванную комнату, словно для того,чтобы проверить, есть ли там мыло и полотенце. Барсет забавлялся с этойвдовушкой целых четыре дня, а теперь Годард получает товар прямо с доставкой всвою каюту. Рафферти тихо засвистел, открыл и снова закрыл дверцу аптечки,затем пустил воду. Этот голливудский мошенник, должно быть, изменил свое имя,но это ему все равно не поможет. Каждому известно, что евреев и негров вГолливуде полным-полно. Нужно все это гнездо подпалить и сжечь.

— Я принесу вам свежие полотенца, — сказал он, направляясь кдвери каюты.

— Большое спасибо, — отозвалась Мадлен и налила себе кофе вмаленькую чашечку, положив туда больше сахару, чем обычно.

Рафферти вышел в коридор. Кажется, она ничего не заметила,подумал он и, выйдя на палубу со стороны бакборта, посмотрел вперед. Боцман,Отто и еще один матрос мыли палубу вениками и водой из шланга.

Стюард вернулся в коридор и подошел к бельевому шкафу. Вынувоттуда два полотенца, снова постучал в дверь каюты Мадлен Леннокс. В коридореникого не было. Он вошел в каюту. Она подняла на него глаза и подавила зевоту.

— Ужасно хочется спать, — сказала Мадлен и с улыбкойпотрясла головой.

— Всему виной эта проклятая жара, — откликнулся Рафферти. —Я лучше закрою иллюминатор, там моют палубу.

Он прошел мимо нее, коснувшись ее колена. Закрыв иллюминаторна задвижку, обратил внимание, что весь кофе уже выпит. Потом опять прошел вванную, захватив оба полотенца.

А Мадлен Леннокс сидела с мечтательным видом на кровати изевала. На этот раз он даже не заглянул мне в вырез кофты, удивилась она. ОБоже ты мой, и что это со мной такое? Неужели мы почти не спали эту ночь? Онапотянулась и встала так, чтобы Рафферти мог видеть ее обнаженный живот, но ондаже не глядел в ее сторону. Неужели я так постарела за эти пять минут? —подумала Мадлен.

Она вздрогнула от громкого шипения, но в следующее мгновениепоняла, что это струя воды из шланга ударила в переборку и иллюминатор. Ейтеперь все казалось в розовом цвете, даже мысли были розовыми. В головевертелся еще вопрос: может ли она мыслить? И думает ли она о чем-нибудь вообще?Во всяком случае, удержать свои мысли Мадлен не могла. Почему-то она вспомнила,что мальчишки начали заглядывать в вырез ее платья уже тогда, когда ей былотринадцать. С той поры многое изменилось.

Потом струя воды снова ударила в иллюминатор. В тот жемомент из ванной вышел Рафферти. В правой руке он держал полотенце, котороезатем переложил с какой-то глупой усмешкой в левую руку. Под полотенцем онаувидела черный металл и, будучи вдовой морского офицера, поняла, что это пистолет— поняла это, несмотря на то что уже наполовину спала. Стюард поднял ее голову,и она, казалось, ничего не имела против этого.

Рафферти ударил ее в левую часть головы, как раз в то место,где начинаются волосы. Все шумы в каюте были заглушены струей воды, которая всееще била по переборкам и иллюминатору. Когда Мадлен начала падать вперед, онподхватил ее и уложил на кровать, подсунув под голову полотенце. Оружие сноваисчезло в его кармане. Стюард потянул за штаны ее пижамы. Черт возьми, тутгде-то должна быть «молния». Наконец, нашел ее на левом бедре и стянул с неебрюки. Потом снял и верхнюю часть одежды. При этом тщательно следил за тем,чтобы полотенце все время оставалось у нее под головой.

Крепенькая для пожилой женщины, подумал Рафферти и ущипнулее за попку. На большее он не отважился, так как этот сукин сын уже дал емупонять, что будет, если он не выйдет из ее каюты в точно определенное время.Доминик и так уже достаточно рисковал, сунув себе в карман пистолет вместокуска мыла.