Дом с сотней часов - Энн Мэри Хауэлл

– Ну, если вы уверены… – сказал отец Хелены.

– Совершенно уверена, – ответила Кэтрин, склоняясь над клеткой Орбита. – Привет, птичка! – И она постучала по прутьям.

Попугай пронзительно вскрикнул и стал раскачиваться из стороны в сторону.

– Какая прелесть, – засмеялась мисс Уэсткотт. – Говорю вам: этот попугай от меня без ума.

Встопорщив перья на спине, Орбит сделал выпад вперёд и чуть было не клюнул палец Кэтрин.

Со смехом и слегка покачивая головой, Кэтрин бросила девочкам последнюю ослепительную улыбку и выплыла из комнаты.

Отец Хелены уже собирал свои инструменты.

– Хорошо, что сегодня можно закончить пораньше, – сказал он. – Я смертельно устал. Даже с твоей помощью, Хелена, работы оказалось гораздо больше, чем я ожидал. Спасибо, что принесла запчасти. Извини, что вчера я отругал тебя…

Но Хелена не слушала – она смотрела на загадочные мокрые следы на полу, оставленные влажными полами пальто Кэтрин, и на комки грязи с её туфель. И почему Орбит кричит и злится, когда она приближается к нему?

Из коридора доносились приглушённые голоса. Хелена посмотрела на Бой, но та погрузилась в чтение подаренной книги, жадно впитывая новые сведения.

Хелена осторожно подошла к двери и выглянула в коридор.

– Ради бога, Кэтрин, я не хочу видеть эту шляпу в своём доме. Она невыносима, – тихо говорил мистер Уэсткотт с пепельно-серым лицом.

– Но это неразумно, Эдгар, – ответила его сестра, поправляя поля шляпы.

Мистер Уэсткотт отшатнулся назад и схватился за перила лестницы, чтобы не упасть.

– Боюсь… боюсь, я больше не могу.

– Знаю, мой дорогой. Именно поэтому на завтра у тебя назначен приём у доктора Бэррингтона.

– О чём ты говоришь?! – округлив глаза, воскликнул мистер Уэсткотт. – Он же…

– Я прекрасно знаю, кто он. Но тебе совершенно необходимо его навестить, Эдгар. Меня очень волнует твоё здоровье.

– Но… я не думаю, что…

– Перестань. – Кэтрин положила руку в перчатке на плечо брата. – Хватит уже.

Хелена затаила дыхание. Она впервые слышала в обычно легкомысленном голосе Кэтрин столь властные интонации.

Тут все часы в доме начали бить. Крошечные цветочные горшки на золотой пагоде начали гипнотически крутиться вокруг своей оси и вокруг корпуса, украшенные драгоценностями лепестки раскрывались под механическую мелодию.

Мистер Уэсткотт понурил голову, словно из него высосали все жизненные силы.

Кэтрин с дрожащими губами ждала, когда часы отзвонят.

– Всё можно поправить. Я могу помочь тебе, – в конце концов чуть слышно проговорила она. – Почему ты отталкиваешь меня? – Её вкрадчивый голос резал как нож.

Мистер Уэсткотт отдернул руку, достал из кармана платок и высморкался.

– Ты ничем не поможешь мне, Кэтрин. Евангелина пропала – от неё нет вестей почти месяц. Мои письма и телеграммы остаются без ответа. Что помешает часам остановиться снова? Помнишь, как это бывало раньше? – близко наклонившись к сестре, прошептал он.

Хелена сжала кулаки, отчаянно надеясь, что Кэтрин ответит на вопросы брата.

Но мисс Уэсткотт не ответила – только напряглась, и у неё задёргалась нижняя челюсть. Потом Кэтрин встала на цыпочки и быстро поцеловала брата в щёку. Когда она выходила из дома, одно павлинье перо выпало из шляпы и плавно опустилось на пол.

Мистер Уэсткотт задержал взгляд на радужном «глазе», и с губ его сорвался слабый стон. Он стал подниматься по лестнице, и его тяжёлые шаги эхом отдавались в доме.

Мимо Хелены протиснулся отец с птичьей клеткой в руках.

– Увидимся утром, – сказал он. – Я просто с ног валюсь. Орбита я заберу к себе в комнату.

Хелена быстро кивнула и бросила взгляд на павлинье перо на полу, а потом на приоткрытую дверь в кабинет мистера Уэсткотта. Наконец-то представилась удобная возможность обыскать его в поисках подсказок к тайнам этого дома.

– Мне нельзя туда входить, – заупрямилась Бой, глядя на открытую дверь отцовского кабинета.

– Но это же редкая возможность, Бой. Вдруг нам удастся понять, почему мистер Уэсткотт так одержим часами и где хранятся вещи Фоксов? – Хелена держала в руках мягкое перо павлина. Что-то ей напоминал этот «глаз», но она никак не могла сообразить, что именно.

Бой сморщила нос.

– Если отец поймает там тебя или меня, нас ждут крупные неприятности.

– Куда уж хуже? Твоя мама пропала, я могу лишиться своего попугая, семья Фоксов по непонятным причинам потеряла всё своё имущество, а твой отец выглядит больным, – возразила Хелена, опуская перо в карман платья.

Бой прислонилась спиной к стене.

– Полагаю, моё согласие тебе не нужно – ты всё равно туда войдёшь.

Хелена бросила ей быструю улыбку и толкнула дверь. Бой неуверенно маячила у неё за спиной. Обитые деревянными панелями стены укоризненно уставились на Хелену. Тяжёлые бордовые портьеры на окне за столом мистера Уэсткотта были закрыты. В камине чуть теплился огонь. Комната выглядела уютнее, чем запомнила её дочь часовщика со дня своего приезда; здесь хорошо бы устроиться в холодный день с книгой. Перед камином стояло мягкое раскладное кресло с накинутым на подлокотник пледом. Неужели мистер Уэсткотт здесь спит? Девочка взглянула на семейный портрет над каминной полкой. Двое голубоглазых детей примерно одного возраста с Хеленой и Бой, улыбающаяся мать и угрюмый отец, а над ними нависают стоящие за спиной огромные напольные часы. Хелена присмотрелась повнимательнее и разглядела ангелоподобное лицо луны на маленьком маятнике. Это были те самые часы, от которых мистер Уэскотт всегда долго не отрывал взгляда во время вечерней проверки.

– Это мои бабушка и дедушка, – объяснила Бой, подходя к картине.

– А это, значит, твой отец и тётя Кэтрин? – спросила Хелена, указывая на детей.

Бой кивнула:

– Так странно, что они когда-то были маленькими. Папа рассказывал, что в юности они с сестрой не очень ладили. Но с тех пор как в прошлом году уехала мама, тётя нас не оставляет. Она снимает номер в гостинице «Университетский герб» – говорит, что не может здесь спать из-за стука часов.

– Это фамильные часы? – всё ещё изучая портрет, поинтересовалась Хелена.

Бой снова кивнула:

– Мне они никогда не нравились. Лицо на маятнике просто ужасно. Не знаю, почему отец так их любит. Наверное, потому, что они принадлежали его матери, которая умерла, когда они с тётей Кэтрин были чуть старше нас. А дедушка после этого тоже недолго прожил. – Бой помолчала. – Мне иногда кажется, что отцовская одержимость как-то связана именно с этими часами. Они очень редкие и самые ценные в коллекции. Из-за них у него появилась страсть приобретать часы с хрупким механизмом, который всё время нужно содержать в идеальном состоянии.