Хиппи - Пауло Коэльо

– Это нам тоже англичане навязали.

И в самом деле, традиция закрывать пивные в одиннадцать вечера появилась во время войны, чтобы пьяные летчики не вылетали бомбить Германию, а недисциплинированные солдаты не позорили армию.

– И вот в один прекрасный день, когда мне до смерти надоело слушать одно и то же о том, как все собираются отваливать в Америку, я спросил разрешения у этого азиата и пересел к нему за столик. Просидели мы так не больше получаса – судя по всему, по-английски он говорил плохо, а мучить его я не хотел. Но прежде чем уйти, он произнес слова, гвоздем засевшие у меня в башке: «Сам ты здесь, но душа твоя – в другом краю: на моей родине. Отправляйся же навстречу своей душе».

Я кивнул, соглашаясь, поднял стакан, приветствуя его, но в подробности входить не стал, ибо мое строгое католическое воспитание не позволяло представить ничего иного, кроме души, заключенной в теле в ожидании посмертной встречи с Христом. Я подумал, что на Востоке навыдумывали чего-то.

– Да, мы выдумываем, – сказал индус.

Райан понял, что тот обиделся, и решил предаться самобичеванию:

– Ну, а мы разве нет? Мы верим, будто плоть Христова заключена в хлебе. Чем это лучше? Не принимайте мои слова близко к сердцу.

Индус сделал жест, означавший «да все это неважно», и Райан смог наконец завершить свой рассказ – вернее, часть его, поскольку в самом скором времени вмешается энергия зла.

– И вот я уж совсем было собрался вернуться в родной городок и заняться делом, то есть молочной лавкой моего отца, меж тем как все мои друзья уже пересекли Атлантику и увидели статую Свободы, радушно встречающую их. Но слова азиата не давали мне покоя. Потому что, по правде говоря, чем больше я уговаривал себя, что все идет хорошо, что когда-нибудь женюсь на хорошей девушке и обзаведусь детишками, и мы уедем куда-нибудь из этого дымного и грубого места, хоть и не знал ничего, кроме Лимерика и Доорадойла. И никогда не было мне любопытно остановиться на дороге и побывать в других деревнях – городках, точнее говоря – расположенных между ними.

И считал, что вполне достаточно – и к тому же безопасней и дешевле – путешествовать в книгах и фильмах, и был уверен, что на всей планете не найдешь полей и долин красивей тех, что простирались вокруг. Тем не менее назавтра я опять пришел в паб, подсел к азиату и, хотя знал, что иные вопросы задавать небезопасно, потому что они могут повлечь за собой ответы, все же спросил, где находится край, о котором он говорил.

В Непале, сказал он.

Любой школьник знает, что есть на свете страна «Непал», но он уже забыл (хоть и выучил когда-то) название ее столицы, и в памяти осталось только, что это ужасно далеко. То ли в Южной Америке, то ли в Австралии, то ли в Африке или в Азии, но совершенно точно – не в Европе, иначе бы я прочел о ней книгу, или посмотрел бы кино, или познакомился с кем-нибудь оттуда.

Я спросил, что значила его вчерашняя реплика. «Какая именно?» – уточнил он. Я повторил его слова, и он долго молчал, уставившись в свой стакан «гиннеса», и наконец произнес: «Если я в самом деле сказал это, тебе надо ехать в Непал». – «А как я туда попаду?» – «Так же, как я приехал сюда: на автобусе».

И с этими словами ушел. А когда на следующий день я опять хотел подсесть к нему и выяснить все же, что за душа ожидает меня вдалеке, он сказал, что сегодня хочет побыть один, как, впрочем, и всегда.

Ну, тут я подумал, что если туда ходят автобусы и мне удастся найти себе компаньона, то, может быть, и попаду в эту страну.

Вот тогда я и повстречал Мирту. Дело было в Лимерике, на том самом месте, где я любил сидеть и смотреть на море. Я подумал сначала, что едва ли ей будет интересен деревенский парень, которого ждет не дублинский Тринити-колледж, где училась она сама, а молочная лавка О'Коннела в Доорадойле. Однако мы мгновенно нашли общий язык, и как-то в разговоре я упомянул о странном незнакомце из Непала и о его загадочных словах. Вскоре мне предстояло окончательно вернуться домой, а это все – Мирта, паб, ребята-однополчане – станут просто вехой на пройденном пути. Однако Мирта удивляла меня нежностью, умом и – к чему скрывать? – своей красотой. Она считала, что я достоин общаться с ней, и это окрыляло меня, придавало уверенности в себе.

В один из уик-эндов, незадолго до окончания моей службы, она повезла меня в Дублин. И я увидел город, где жил автор «Дракулы», и прошел мимо Тринити-колледжа – я даже представить не мог, что он такой здоровенный. В каком-то пабе неподалеку от университета мы с Миртой пили до закрытия, и я рассматривал висящие по стенам фотографии тех, кто прославил нашу страну – Джеймса Джойса, Оскара Уайльда, Джонатана Свифта, Уильяма Йейтса, Сэмюэла Бекетта, Бернарда Шоу. А в конце нашего разговора она протянула мне листок бумаги, где было написано, как добраться до Катманду – каждые две недели туда отправлялся автобус от станций метро Тоттеридж и Уэтстоун.

Я решил, что надоел ей, и она просто шлет меня подальше, и взял листок, не имея ни малейшего намерения ехать в Лондон.

Послышался приближающийся рев мотоциклов – судя по звуку, они шли на предельной скорости. Сколько их, разглядеть было невозможно, но этот агрессивный рев казался удивительно неуместным. Администратор предупредил, что ресторан скоро закрывается, однако никто из сидящих за столиками даже не шевельнулся.

Райан тоже сделал вид, что не слышит, и продолжил свой рассказ:

– Мирта несказанно удивила меня, сказав: «Если не считать время, которое ты проведешь в пути – не буду сейчас об этом, чтобы не обескураживать, – я хочу, чтобы ты пробыл там ровно две недели и вернулся. Я буду тебя ждать. Но если ты не появишься к сроку, который я определила, – никогда больше меня не увидишь».

Мирта рассмеялась. На самом деле она сказала не так, а скорее что-то вроде «Ты найдешь там свою душу, как я нашла свою». Ни в тот день, ни сейчас не произнесла она: «Моя душа – это ты. Я буду молиться каждый вечер, чтобы ты целым и невредимым вернулся домой, чтобы мы встретились и никогда больше не расставались, ибо ты достоин меня, а я достойна тебя».

– Она будет меня ждать? Меня, будущего хозяина молочной лавки О'Коннелов? Зачем я ей нужен – неотесанный, ничего не видевший в жизни паренек? Почему так важно последовать совету неизвестного человека, случайно повстречавшегося мне в пабе?

Однако Мирта знала, что делала. Потому что в тот миг, как я сел в этот автобус, прочитав предварительно все, что сумел найти про Непал, и наврав родителям, что из-за плохого поведения мне продлили срок службы и посылают на удаленную базу, в Гималаи, – я стал другим человеком. Уезжал пентюхом, вернулся человеком. Мирта дождалась меня, мы стали жить у нее и с тех пор никогда не разлучались.

– В том-то и сложность, – сказала она, и все за столом поняли, что она говорит искренне. – Разумеется, я не хотела, чтобы рядом со мной был деревенский дурачок, но не ждала того, кто скажет мне: «Теперь твой черед вернуться туда вместе со мной».

И добавила, засмеявшись: