Создания света – создания тьмы ( Порождения Света и Тьмы ) - Роджер Желязны

– Мы здесь, сэр, потому, что нас нет в другихместах, – усмехается Фрамин, – а на столе – два человека и жаба, ивсе они, должен заметить, лучше тебя.

– Неприятности часто приобретаются дешево, но счет заних может оказаться выше, чем вы смогли бы оплатить, – говорит Гор.

– Могу я поинтересоваться, что привело столь скудно одетогобога мщения в эти золотушные места? – спрашивает Фрамин.

– Мщение и привело. Видел ли недавно кто-нибудь из вас,бездельников. Принца-Который-был-Тысячей?

– Это я могу отрицать с чистой совестью.

– И я.

– Но я ищу его.

– А почему здесь?

– Так сказал оракул. И хотя я не горю желаниемсражаться с героями, а вас я знаю именно как героев, но считаю, что вы должныизвиниться за прием, который вы мне оказали.

– Пожалуй, это справедливо, – соглашаетсяМодрак, – ибо волосы наши еще шевелятся от всего, что мы видели, и запасынашей ярости иссякли. Не скрепить ли примирение глотком доброго красного вина –исходя из того, что на этом мире, вне всяких сомнений, имеется только однафляга этого достойного напитка?

– Этого достаточно, если вино так же хорошо, как твоислова.

– Тогда подожди минутку.

Мадрак достает фляжку, отпивает, показывая, что вино неотравлено, и оглядывает комнату.

– Вот подходящая емкость, сэр, – говорит он,поднимая перевернутый бокал, протирает его чистой тряпкой, наполняет и предлагаетбогу.

– Благодарю, воин-священник. Я принимаю это вино стольрадостно, сколь искренне ты мне его предложил. Что это была за битва, таквпечатлившая тебя, что ты позабыл хорошие манеры?

– Это, кареглазый Гор, была битва на Блисе, междуСтальным Генералом и тем, кого называют Оаким – скиталец.

– Стальной Генерал? Не может быть… Он мертв ужестолетия. Я сам убил его!

– Многие убили его. Но никто не покорил.

– Эта куча хлама на столе? Может ли она и вправду бытьпредводителем бунтовщиков, когда-то стоявшим передо мной как бог?

– Он был могучим и до, и после встречи с тобой,Гор, – говорит Фрамин. – Прости, но люди забудут Гора, а СтальнойГенерал будет существовать. Неважно, на чьей стороне он сражается. Победительили побежденный, он есть дух мятежа и ему не дано умереть.

– Мне не нравится твоя уверенность! – говоритГор. – Если разобрать эту груду железа на мельчайшие части и уничтожитьих, одну за другой, рассеивая по всем мирам, тогда он, несомненно, умрет…

– Так уже делали. И столетие за столетием друзьяГенерала собирали его. Этот человек, Оаким, подобного которому я никогда невидел, тоже попытался рассеять его в битве фуги, которая превратила в пустынюцелый мир. Единственное, что удерживает их от превращения в полную пустыню – ужизвини за скудный выбор слов, – и Марачека, так это то, что я не позволяюим очнуться от темпорального шока.

– Оаким? Это и есть несущий смерть Оаким? Да, в этоможно поверить, взглянув на него. Но, Фрамин, кто он на самом деле? Такие бойцыне появляются ниоткуда!

– Я ничего не знаю о нем, кроме того, что он великийвоин и мастер фуги, явившийся на Блис перед самой темной волной и, может быть,ускоривший ее приход.

– Это все?

– Это все, что я знаю.

– А ты, могучий Мадрак?

– Я знаю не больше.

– А если разбудить его самого и спросить? Фраминподнимает свою трость.

– Если хочешь, дотронься до него, но кто знает, уйдешьли ты тогда отсюда? Он действительно великий воин, а мы шли сюда отдохнуть.

Гор опускает руку на плечо Оакима и слегка встряхивает его.Оаким стонет.

– Не забывай, что жезл жизни – это и копьесмерти! – кричит Фрамин и, делая выпад, пронзает жабу, сидящую у левойруки Гора.

Гор не успевает обернуться, как внезапный порыв ветрапроносится по комнате, а жаба стремительно вырастает в высокую фигуру, стоящуюв центре стола.

Золотистые волосы взъерошены, тонкие губы растянуты вулыбке, и зеленые глаза его сияют, когда он видит забавную картину у своих ног.

Принц-Который-был-Жабой дотрагивается до красного пятна наплече и говорит Фрамину: – Разве не знал ты, что сказано: «не обижай птицу изверя»?

– Верно, сказано, – отвечает Фрамин,улыбаясь. – У Киплинга. И еще в Коране.

– Тысячеликий негодяй, – говорит Гор, – тотли ты, кого я ищу? Тебя ли именуют многие Принцем?

– Сознаюсь, это мой титул. А вы помешали моимразмышлениям.

– Я пришел помешать тебе жить, – сообщает Гор,извлекая из-за пояса тонкую стрелу – единственное свое оружие – и отламывая еенаконечник.

– Ты думаешь, я не наслышан о твоей силе, брат? –говорит Принц, когда Гор поднимает наконечник стрелы, держа его между большим иуказательным пальцами. – И мне ли не знать, что ты можешь одним лишьусилием мысли увеличить массу или скорость любого предмета в тысячу раз?..

В руке Гора мелькает неясная тень, по комнате разноситсягрохот, и Принц вдруг оказывается в двух футах слева от того места, где толькочто стоял, а наконечник протыкает камень стены и улетает дальше – в пыльную иветреную ночь Марачека. Принц тем временем продолжает: – …И разве не знаешь ты,брат, что я могу переместиться на любое невообразимое расстояние, даже запределы Средних Миров, тем же усилием, что позволило мне избежать твоего удара?

– Не называй меня своим братом, – произносит Гор,поднимая древко стрелы.

– Но мы действительно братья, – говоритПринц – по крайней мере, сыновья одной матери. Гор опускает руку.

– Я не верю тебе!

– А от кого же, по-твоему, ты получил свои богоподобныеталанты? От Осириса? Хирургия могла дать ему цыплячью голову, а его собственнаясомнительная наследственность – способности к математике, но ты и я – меняющиеоблик, – сыновья Пеплы, Ведьмы Лоджии!

– Будь проклято ее имя!

Принц внезапно появляется перед ним, и в тишине раздаетсязвук пощечины.