Гнев викинга. Ярмарка мести - Джеймс Л. Нельсон

Ряд палаток и шатров вдалеке отмечал, где встало лагерем ополчение. Это было то, что ирландцы называли дунад — лагерь, разбитый войском на марше. И хотя воины не отходили далеко от лагерных костров, от поля, на котором тренировались, от канавы, которую вырыли, чтобы туда облегчаться, вскоре это изменится. Луи собирался об этом позаботиться.

Солдаты, призванные к оружию, рассыпались по полю, упражняясь так, как им велели. Это были боэре, мелкие фермеры, владевшие десятком голов скота, и фудир, люди не вполне свободные, арендовавшие землю у ри туата или одного из представителей благородного сословия. Они выплачивали подать, налоги, десятину церкви, трудились на полях своих господ, а кроме того, должны были какое-то время служить под их знаменами. И теперь для них пришла пора отдать этот долг.

Луи медленно шагал мимо поля, без особого любопытства наблюдая за тем, что там происходило. Ему предстояло превратить крестьян в воинов, и если через полчаса он сохранит за собой эту обязанность, тогда и настанет время этим интересоваться.

Однако увиденное все же его не вдохновило: пестрый сброд без оружия числом около сотни, одеты для работы в хлеву, а не для битвы. Судя по всему, командовал ими капитан в кольчуге, размахивавший мечом, и упражнялись они с тем отсутствием энтузиазма, который свойственен людям, не желающим рисковать жизнью ради того, кто им не нравится.

Наконец Луи отвел глаза от этого зрелища, показавшегося невыносимым, и заставил себя думать о более неотложных вещах. Он окинул взглядом участок поля с временными жилищами. Самое большое из них, овальный павильон со знаменами, развевающимися на шестах, располагался в сотне футов от самой дальней солдатской палатки. Луи устремился к нему, ускорив шаг.

Стражи у полотняной завесы не оказалось, что удивило его, но в то же время обрадовало. Луи отбросил ткань в сторону и нырнул внутрь, сжимая рукоять меча. Большую часть павильона занимал большой стол. На нем лежали пергаменты, стояли чернильница, две восковые свечи с трепещущими огоньками, несколько глиняных тарелок с остатками хлеба, сыра и жареного мяса. Над всем этим возвышался Колман мак Брендан с пивной кружкой в руках, склонившийся над каким-то документом.

Когда Луи вошел, Колман поднял взгляд. Его лицо не изменилось, даже когда Луи подошел ближе. Колман ничего не сказал. Он снова опустил глаза и продолжил чтение, словно появление Луи де Румуа стало мелкой досадной помехой, словно сам Луи был не более чем жужжащим насекомым, которое на миг его отвлекло.

Луи покосился вправо. Фэйленд сидела на складном стульчике, набросив на колени шкуру. Свет в шатре был тусклым, но его было достаточно, чтобы различить темный синяк на половине ее лица. Увидев это, Луи испытал одновременно бессильную ярость, стыд и отвращение. Луи едва не поддался порыву бросить Колману вызов, чтобы защитить ее честь, позабыть о собственных проблемах с этим человеком и загладить обиду, нанесенную Фэйленд, перед которой он был виновен ничуть не меньше Колмана.

Их взгляды встретились. Лицо Фэйленд осталось таким же равнодушным, как у Колмана, но, заглянув в ее темные глаза, Луи понял, что если он сразится с Колманом, то вонзит свой меч в его брюхо не ради нее, а только ради себя. Это будет бессмысленный поступок самовлюбленного эгоиста, как и тот, который он совершил, удовлетворив с ней свою похоть, а затем оставив на милость разъяренного мужа.

— Брат Луи, — протянул Колман с таким сарказмом, что чуть было окончательно не вывел Луи де Румуа из себя.

Луи снова взглянул на Колмана и попытался ощутить прилив той же злости, которую испытывал до того, как посмотрел на украшенное синяком лицо Фэйленд. Колман выпрямился на стуле, словно только что закончил важное дело и мог уделить немного времени своему незначительному посетителю.

— Колман мак Брендан, — сказал Луи, шагнув ближе к столу с как можно более угрожающим видом, хотя Колмана, похоже, это совершенно не впечатлило, — вы трус, раз подослали ко мне в ночи наемного убийцу. Если хотите меня прикончить, будьте мужчиной и сразитесь со мной честно.

Колман откинулся назад, и едва заметная улыбка скользнула по его губам, словно он пытался разгневать Луи еще больше, в чем определенно преуспел.

— Наемного убийцу, говоришь? За тобой пришел наемный убийца? Неужели в этом мире у тебя нет никого, кроме врагов?

Луи сделал еще один шаг вперед, оперся ладонями о стол и наклонился к Колману, который, впрочем, никак на это не отреагировал.

— Вы отлично знаете, что ко мне приходил наемный убийца, — сказал он. — Убийца, которого вы подослали.

Тут Колман наконец рассмеялся.

— Если к тебе приходил наемный убийца, он плохо справился со своей задачей, — ответил он. — Видишь ли, брат Луи, именно по этой причине такие, как я, никогда не доверяют дела недостойным… вроде тебя. Если бы я хотел убить тебя, я, уж поверь, обязательно взял бы дело в свои руки и ты, без сомнения, сейчас был бы уже мертв.

— Если вы хотите убить меня, сразитесь со мной в поединке. Я пришел сюда, чтобы дать вам этот шанс.

— Если бы я хотел убить тебя, я бы сделал это, когда ты стоял в моем собственном доме, голый, с поникшим хреном, — сказал Колман. — И возможно, мне стоило так поступить. Но я не убил тебя.

Луи сверлил Колмана взглядом и пытался подобрать слова для ответа, но Колман рассуждал так логично, что ему нечего было возразить. Разумеется, если Колман хотел его смерти, он мог зарубить Луи мечом, застав его с Фэйленд. И довольно легко, без всяких последствий.

«Возможно, ты только позже решил, что хочешь моей смерти», — подумал Луи, но ему хватило здравого смысла понять, что дальнейшие споры лишь выставят его дураком.

Луи выпрямился, ожидая, что Колман что-то скажет, но тот, явно наслаждаясь моментом, позволил Луи выжидать.

— Хорошо, — сказал наконец Луи. — Вы дадите мне клятву благородного человека, что не посылали ко мне убийцу?

Колман снова засмеялся.

— Благородный человек дает клятвы лишь таким же благородным, а не назойливым недоумкам вроде тебя, — ответил он. — Тебе же достаточно моих слов, что я не подсылал к тебе убийц. Это, по правде говоря, даже больше того, что люди моего положения должны таким, как ты.

Луи крепко сжал губы. Во Франкии человек положения Колмана вылизывал бы Луи де Румуа сапоги и просил добавки. Но они были не во Франкии. И он больше не был сыном графа де Румуа, став братом Луи.

Помолчав еще немного, Колман произнес:

— Ты можешь идти.

И Луи не смог ничего к этому добавить. Колман снова унизил его всеми возможными способами. Даже память о том, что он наставил Колману рога, не утешала Луи, поскольку Колману, судя по всему, было на это наплевать.

Луи развернулся на пятках и направился к двери. Он как раз достиг полога, когда Колман окликнул его:

— Ах да, брат Луи, вернись-ка. Есть дело, о котором я совсем забыл.