Фигурное катание. Стальные девочки - Елена Вайцеховская

Кроме этого я когда-то, еще во времена Алексея Урманова, ввел систему обязательного письменного анализа тренировки: сколько прыжков ты сделал, сколько не сделал. Смысл в том, что человек после тренировки смотрит на цифры и сразу видит эффективность проделанной работы. Даже когда Костнер катается дома в Италии или работает в Торонто с хореографом Лори Никол, которая в этом сезоне поставила Каролине обе программы, она после каждой тренировки шлет мне эсэмэски. И сама высчитывает процент удачных попыток. Эффективность тренировок у нее невероятно высока…

Не сказал тогда Мишин только об одном: с головой погрузившись в работу с итальянкой, он заставлял себя не думать об очень больной для себя теме. Лиза Туктамышева, ставшая после ухода Евгения Плющенко основной ученицей великого наставника, переживала не самые лучшие времена в своей карьере, хотя в 2015-м, после того как его ученица триумфально выиграла чемпионат мира в Шанхае, Алексей Николаевич сказал:

– Думаю, Лиза сейчас и сама понимает, что в какой-то ситуации способна проиграть, но этот проигрыш может оказаться только случайным.

Он ошибался…

* * *

Когда-то, еще работая с Урмановым, Мишин сказал: «Тренер всегда должен видеть конечную задачу, goal, как говорят американцы. А она в спорте одна – выиграть. Вот я прежде всего думаю, что, во-первых, моя программа должна быть безупречной технически, чтобы спортсмен мог с ней победить. Во-вторых, она должна быть предельно удобной для фигуриста, чтобы он мог выполнить ее так, чтобы победить. В-третьих, программа должна понравиться судьям, чтобы они оценили ее максимально высоко и спортсмен, опять же, мог победить».

О том, как обстоят дела у Костнер, он сообщил:

– Произвольная программа на музыку Дебюсси изначально была предложена Каролиной: она предварительно советовалась со мной, и я сказал ей: «Делай». Мы как раз рассуждали о том, что победить соперниц можем не красотой, изяществом или чем-то в таком духе. А только одним – более глубоким философским видением музыки и катания. В этом с Костнер не может сравниться ни одна из ныне выступающих фигуристок. А все остальное – дело техники. Мы, например, несколько переделали дорожки, когда я увидел, что в том, что уже поставлено, нет того сочетания элементов, которое положено иметь топ-фигуристу, чтобы соответствовать правилам. Каролина – максималистка, и у нее иногда случаются такие чисто максималистские загибы. Например, когда мы работали над прыжками и уже восстановили лутц, она предложила сделать выезд из прыжка максимально сложным, загорелась этой идеей. Пришлось объяснять, что даже очень сложный выезд не является для фигуриста решающим. А вот упасть с прыжка – это катастрофа. Она дня три думала над моими словами, потом согласилась: «Пожалуй, вы правы…»

Я же в тот момент думал о том, что, если она хотя бы выедет из тройного лутца, а кроме этого сделает два флипа и риттбергер или два риттбергера и сальхов, по сложности это будет практически такая же программа, как у лидеров. Мы делаем в первой половине два прыжка, остальные стоят сзади. Если все сложится, Каролина вполне может выглядеть на льду «богаче», чем ее соперницы.

На вопрос, вызывает ли у него приближение Олимпийских игр какое-то дополнительное волнение, Мишин ответил:

– Надо просто работать. Адреналин должен быть у спортсмена, а не у тренера. Если поддаться эмоциям, это может породить ложные шаги. А тренер должен просчитывать риски, причем делать это, может быть, даже приземленно. Не впадать в крайности при выборе программ, при выборе нагрузок.

Когда начался нынешний соревновательный сезон, Костнер дважды стала второй на этапах Гран-при, отобралась в финал серии, чего в прошлом сезоне по понятным причинам не удалось, стала там четвертой, показав в произвольной программе третий результат и меньше двух баллов уступив серебряному призеру – Марии Сотсковой.

Тогда же итальянская федерация стала оформлять Мишину документы для поездки на Игры в Корею. Но на чемпионат Европы итальянка внезапно приехала со своим прежним наставником – Михаэлем Хутом.

Внешне все выглядело вполне пристойно. Свое возвращение из Питера в Оберстдорф спортсменка объяснила тем, что в этом крошечном городке, где прошло много лет жизни, ей просто комфортнее тренироваться.

«Мне нужно было больше времени проводить с семьей, поэтому я приняла предложение тренироваться у Михаэля», – сказала она в Москве, заметив, что Мишин по-прежнему остается в ее команде, хоть и не поедет в Пхенчхан.

Комментируя для прессы решение ученицы, российский тренер заметил, что в ситуации нет ничего такого, что могло бы быть интересно журналистам: мол, в Оберстдорфе у Каролины дом, семья, привычное питание, сложившийся круг общения и жизненный уклад. Тем не менее наставника это задело. После короткой программы одиночниц, где Костнер с гроссмейстерским результатом 78.30 стала третьей, – набрав почти на шесть баллов больше, чем год назад, и всего на 0,27 меньше, чем двукратная чемпионка мира Евгения Медведева, – я позвонила Мишину в Санкт-Петербург.

– Каролине действительно было непросто тренироваться в России, – сказал тренер. – Жила она в гостинице, там же сама себе готовила. Просто когда она пришла ко мне в плачевном состоянии, то была готова вытерпеть все что угодно. Сейчас мы восстановили все: технику, прыжки, уверенность, – Костнер снова конкурентоспособна на самом высоком уровне, и это признают все. Возможно, она посчитала, что в ее нынешнем состоянии я нужен ей уже не так сильно, как прежде. Или же просто подчинилась решению итальянской федерации. Но я на нее не в обиде. В конце концов, два года работы Костнер по моей системе – это лучший показатель эффективности этой системы.

* * *

Разговаривать с Мишиным о его системе я всегда обожала. Эта система, по которой так или иначе тренировались почти все фигуристы-одиночники мира, такие звезды, как Алексей Урманов, Алексей Ягудин, Евгений Плющенко. Во время семинара, который тренер проводил в Америке, директор одного из американских катков Энн Эйдсон даже придумала каламбур, перефразировав название популярного боевика: MishinPossible, подразумевая, что нет в фигурном катании такой технической задачи, которую был бы не в состоянии решить российский тренер. Другой вопрос, что сам Мишин все чаще и чаще стал уходить от интервью, ссылался на нехватку времени, на то, что говорить ему особенно не о чем, и я порядком удивилась, когда осенью 2014-го, когда мы пересеклись на одном из этапов Гран-при, Мишин вдруг сказал: «Если мы поговорим сразу после соревнований, вас устроит?»

Пока я напряженно размышляла, с чем именно может быть связано внезапное благоволение к журналисту, тренер в привычно-ироничной манере добавил: «С моих плеч после Олимпиады в Сочи свалился огромный груз. Мысль понятна?»

Под грузом подразумевался один из самых знаменитых учеников Мишина Евгений Плющенко, окончательно завершивший после своей четвертой Олимпиады любительские выступления. В связи с чем наставник и получил возможность в полной мере сосредоточиться на работе с другими спортсменами. Прежде всего – с Туктамышевой.

Тогда наш разговор с тренером начался с чисто технического момента. С очевидной способности его подопечной использовать в прыжках не только собственную силу и резкость, но и скорость разбега – так, как это всегда удавалось легендарной прыгунье с шестом Елене Исинбаевой.