Второй пояс. Откровения советника - Анатолий Воронин

Гульнара совершенно по-иному стала смотреть на все происходящие вокруг нее события. Она даже забыла про обиду, которую затаила до этого на хадовцев и шурави, устроивших погром в ее доме. Если они разыскивали моджахедов, подобных тем, что ее изнасиловали, стало быть, они делали благое дело, очищая землю от всякой нечисти. Вновь и вновь вспоминая, что говорил ей Асад во время их последней встречи, она все больше стала убеждать себя в том, что выбранный ее мужем тернистый жизненный путь был, наверно, единственно верным.

В первых числах декабря 1986 года Гульнара сама пришла к Асаду.

В тот день я сидел в его кабинете и решал с ним текущие вопросы, связанные с деятельностью спецотдела. В кабинет постучали, и в приоткрытую дверь заглянул дневальный, постоянно сидевший у входа в коридор, где располагались кабинеты сотрудников уголовного розыска. Дневальный доложил о чем-то Асаду, и тот в свою очередь махнул рукой, давая понять, что он разрешает войти в кабинет человеку, о котором говорил дневальный.

В кабинет вошла худенькая женщина невысокого роста. Из-за чадры лица ее разглядеть было невозможно. Не успев присесть на стул, женщина быстро-быстро затараторила. О чем она говорила, я не мог понять, поскольку моих навыков в знании языка дари в ту пору хватало лишь для обмена взаимными любезностями с афганцами.

Асад внимательно слушал женщину, постоянно кивая головой. В какой-то момент он сделал жест рукой, давая понять посетительнице, чтобы она приостановила свою бурную речь. Женщина замолчала.

Обращаясь ко мне, Асад по-русски произнес:

– Это жена «Худойрама».

За четыре месяца общения со своим подсоветным – Амануллой, да и с Асадом тоже, я знал достаточно много из того, что было связано с царандоевской агентурой. О личности «Худойрама» и его непростой судьбе мне подробно рассказывал советник уголовного розыска Володя Головков, буквально на днях уехавший домой по завершении срока служебной командировки. Немного раньше о нем мне так же говорил и Валера Махнаткин, которого я сменил на посту советника максуза и с которым имел честь неделю общаться до отъезда его в Союз. Поняв, кто передо мной сейчас сидит, я едва не поднялся, чтобы преклонить голову перед этой женщиной. Но вспомнив, что у афганцев не принято этого делать, только кивнул головой. Мне показалось, что через мелкую сеточку чадры я увидел пронзительный взгляд Гульнары. Но, может быть, мне это только показалось, поскольку подсознательно хотелось, чтобы именно так все и было.

Асад молчал. Молчала и Гульнара. Их обоюдное молчание я воспринял как некую просьбу – удалиться из кабинета. Судя по всему, между ним и Гульнарой должен был состояться очень серьезный разговор, и я оказался «третьим лишним». По тому, как загорелись глаза у Асада, я понял, о чем он сейчас будет говорить с Гульнарой.

Собрав все свои «талмуды», разложенные на приставном столике, и сославшись на то, что мне надо побывать еще в спецотделе, я попрощался и тихо мирно удалился из кабинета.

Еще не высохли чернила на подписке о неразглашении сотрудничества, а у Гульнары уже появились первые проблемы. На следующий же день после ее встречи с Асадом она осталась без своей основной работы в гостинице.

Нет, ее никто оттуда и не собирался увольнять.

Просто-напросто советские летчики, накануне прилетевшие из Шинданта на замену своим кандагарским коллегам, по ошибке нанесли ракетно-бомбовый удар по шестому району города. По иронии судьбы, были разбомблены дуканы на площади «С пушками», провинциальный комитет НДПА, управление ХАДа и та самая гостиница. От прямого попадания бомбы обрушилась часть гостиницы, и в ней начался пожар.

В тот день – 8 декабря 1986 года – за считанные минуты погибли около двухсот ни в чем не повинных мирных жителей, в основном, торговцы и случайные прохожие. Серьезные травмы получили два советника ХАДа, а работавший со мной переводчик – контузию. Страшное, должен вам сказать, это было зрелище. Картины того ужасного дня, когда моя собственная жизнь висела на волоске, до сих пор стоят перед глазами.

* * *

Гульнаре здорово повезло. Хозяин гостиницы отослал ее на рынок прикупить кое-что из канцелярских принадлежностей, и она была уже на полпути к рынку, когда все это произошло. Спасаясь от разлетающихся по улице осколков стекол и кирпича от взорванных дуканов и кантинов, Гульнара заскочила в первый же попавшийся дукан, где укрывалась до тех пор, пока бомбежка не закончилась.

От гостиницы практически ничего не осталось. То, что не разрушила авиабомба весом в четверть тонны, сгорело в огне пожарища. Хозяин гостиницы тоже погиб под руинами своей частной собственности…

Асад не планировал делать из Гульнары какого-то суперагента. Все было намного прозаичнее. Недостатка в агентах, внедренных в разное время в бандгруппы, оперативные службы царандоя в тот момент не испытывали. Существенная проблема заключалась в том, как доставлять ценную информацию из «зеленки» в город.

С одной стороны, на пути негласных сотрудников стояли посты первого пояса обороны города. Взрослому мужчине такие передвижения вообще были заказаны, поскольку при пересечении КПП его в любом случае задержали бы. Если не как моджахеда, то как потенциального рекрута. Тайные пересечения охраняемых зон с их многочисленными минными полями могли привести к подрывам. А кому нужна была такая перспектива.

С другой стороны, «духи» тоже не дремали. На подходах к городу со стороны «зеленки» они выставляли всевозможные заслоны, засады и секреты, которые только тем и занимались, что вылавливали вражеских лазутчиков.

Негласный сотрудник порой вынужден был пройти через несколько таких заслонов, прежде чем попадал в город.

Вот и приходилось оперативникам придумывать разные хитрости, и все ради того, чтобы информация от внедренных в банды агентов доставлялась своевременно и без нанесения последним существенного вреда.

Вариантов доставки агентурной почты было великое множество. И одним из них стала пользоваться Гульнара.

Все было очень просто. Агент или его связник делали закладку письменной информации в специально подобранный тайник, а Гульнара должна была извлечь ее оттуда и доставить к месту назначения. Причем эта связь была двусторонней. Через тот же тайник агентура имела возможность получать задания от оперативного работника.

О том, как все это делалось на практике, рассказывать можно очень долго. Но я не задавался целью посвящать читателей в эту шпионскую кухню, полагая, что их бурная фантазия сделает это лучше меня.

Могу сказать только одно – Гульнара оказалась на редкость талантливым импровизатором и неплохим конспиратором. Она сама подыскивала агентам новые тайники для закладок. Причем в таких местах, где появление постороннего человека не вызывало никаких подозрений ни у моджахедов, ни у жителей кишлака Сарпуза. А именно в том кишлаке она и оборудовала все свои тайники.

Постепенно она втянулась в эту неженскую и весьма не безопасную работу.