Краденое счастье - Елена Колядина

– Ваше реноме вне подозрений. Ладно, уговорили. А-э-и-о-у… А-э-и-о-у… А-э-и-о-у…

– На «э» полость еще уменьши, – попросила Сталина Ильясовна. – Заполни голосом всю комнату, но не больше!

Люба сидела открыв рот.

Через полчаса Ярослав взмолился:

– Лина, хватит, есть хочу.

– Лентяй! – ласково сказала Сталина Ильясовна.

– Зато я принес салаты.

– Тоже от поклонниц?

– Нет, к счастью, салатами в меня пока не швыряют.

– Где работаешь? – спросил он Любу, когда все уселись за стол на кухне.

– Пока нигде. Готовлю программу «Колеса фортуны».

– Покажи что-нибудь.

– Прямо сейчас? Неудобно как-то.

– Любовь, – в один голос воскликнули Сталина Ильясовна и Ярослав, – артист не может смущаться и стесняться! Артист должен выступить в любой обстановке.

Люба отъехала от стола, сосредоточилась и выдала несколько фуэте на одном колесе.

– Ни фига себе! – закричал Ярослав.

– Потрясающе! – воскликнула Сталина Ильясовна.

– Долго училась? – спросил Ярослав.

– Года два.

– Обрати внимание, Ярослав, – укоризненно сказала Сталина Ильясовна. – Два года тренировок. А ты устал через месяц. Бесконечные отмены, переносы занятий. Имей в виду, я от тебя откажусь!

– Люба, а ты не хочешь в ночном клубе поработать? – повернулся Ярослав к девушке, чтобы сменить тему разговора. – Хороший номер с коляской!

– Вы… правду говорите? Или шутите? – затрепетала Люба.

– Я очень серьезный человек. Шучу только в крайних случаях. Лина, подтвердите.

– Клуб?! Ты мне испортишь девочку! – покачала головой Сталина Ильясовна. Затем вздохнула: – Но только под твою ответственность, Ярослав!

Люба сидела вытаращив глаза.

– В клубе начало выступлений в одиннадцать. Но думаю, надо минут за пятнадцать подъехать, шефу тебя показать.

– Отвези Любочку сейчас домой, – распорядилась Сталина Ильясовна. – Ей, наверное, подготовиться надо. А может, ты у меня примешь душ, отдохнешь, а, Любочка?

– Ой, нет, – отказалась Люба. – Мне нужно Васю накормить. Предупредить друзей.

– С кем ты живешь, кстати? Где? – спросила Сталина Ильясовна.

– Очень удачно устроилась. Тихий центр, недалеко от метро. Мы целой компанией там живем. Кристина-даун, Вася двухпалый…

– Рэперы, что ли? – спросил Ярослав. – Ладно, собирайся, отвезу тебя домой в твой тихий центр. А в десять пятнадцать заберу.

…Люба вкатила в подъезд, прислушалась к беседе на втором этаже – судя по голосам, разговаривали Кристина и Паша, проехала по первому этажу на кухню, взяла кастрюлю и спустилась по настилу в подвал. Потом она вновь вернулась к газовой плите и подогрела воду. Поставила кастрюлю на колени и аккуратно, крепко цепляясь за перила, поднялась по доскам на второй этаж. Въехала в комнату со светлыми обоями. На кровати сидел Николай. У него на коленях лежала джинсовая куртка с вязаным воротником.

«А почему я джипа не заметила? – вскрикнула коляска. – Что с ним?!»

Люба заплакала, крепко сжимая теплую кастрюлю.

– Ты где была? – укоризненно спросил Николай. – Три дня ищу по всему городу. И что это за дождь грибной?

– Ты меня искал? – всхлипывая, повторила Люба.

– Ты мне нужна!

– Я… тебе? Правда?

– А зачем я тут сижу, по-твоему? Кстати, почему по месту регистрации отсутствуешь? Чего тебе вздумалось на этой помойке поселиться?

– Дом реконструировать будут.

– И что? – насторожился Николай. – В аренду льготную отдадут?

– Наверное, – пожала плечами Люба и утерла глаза.

Николай встал с кровати. Подошел к Любе и поцеловал ее в щеку:

– Ну, привет, Любовь. Давай кастрюлю. Что ты ее держишь?

– Голову помыть надо, – очнулась Люба, передавая кастрюлю Николаю. – За мной Ярослав заедет, в ночной клуб повезет.

– Что? – возмутился Николай. – Какой ночной клуб? Ничего себе!

– Ты ревнуешь? – счастливо сказала Люба. – Я там буду петь и показывать номер. Ярослав сказал, платят хорошо. Нужно ведь за уроки вокала платить. Хотя Сталина Ильясовна от денег отказывается, говорит, что для нее учить меня пению – дело принципа и чести.

«Вот что значит с Путиным вась-вась, – обдумывал информацию Николай. – Дом под офис на реконструкцию поставили, уроки бесплатные».

– Давай помогу. Воду полью, что ли.

– Ага!

Люба вытащила из пакета утку, поставила на пол. Руками раздвинула ноги и легко перегнулась, свесив голову вниз.

Николай лил воду на Любины волосы. И смотрел на ложбинку на тонкой шее. На ярко-розовые, как небо на закате, круглые, сильно торчащие уши. На белесые волоски, убегающие по спине под ажурную маечку.

– Все? – спросила Люба, когда вода перестала течь.

– Нет… – тихо сказал Николай. И прикоснулся губами к мокрой шее. – Не все…

Люба сидела, все так же перегнувшись в поясе. Вода с тонких волос со звоном падала в металлическую утку.

Николай подошел к двери, прикрыл ее. Поставил кастрюлю на пол. Беззвучно вернулся к коляске. Приподнял Любину голову и, наклонившись, поцеловал жилку, как крик птицы бившуюся между ключиц, в яремной ямке. Потом поднял Любу на руки и перенес на кровать. Ноги Любы выгнулись в щиколотках и задрожали. Она покорно взглянула на Николая и закрыла глаза. Николай расстегнул ремень на джинсах и потянул вниз «молнию»…

– Мне в десять пятнадцать надо быть внизу, на улице, – прошептала Люба Николаю.

– Ни о чем не волнуйся, – прошептал Николай.

– Я… я тебе не понравлюсь, – вытянувшись, как солдатик, едва слышным дрожащим голосом сказала Люба. – Я не умею… Я не знаю, что нужно делать…

– Ты первый раз? – снимая ботинки, спросил Николай.

Люба едва заметно кивнула.

В комнате стало тихо. Только слышно было, как в кухне смеялись Кристина-даун и глухонемая Анжела да на улице громко распевал веселую цыганскую песню двупалый Вася.

…Люба лежала, зажмурив глаза и пряча дыхание.

Николай провел пальцем по животу Любы, помолчал и, наконец, осторожно, стараясь не выдать своей заинтересованности, задал вопрос, ради которого, собственно, и лежал сейчас в этой вонючей комнате:

– Слушай, все хотел спросить: как тебе Путин?

Люба недоуменно поводила глазами.