Его одержимость - Полина Довлатова

— Даже если перечитаю, всё равно ничего там не пойму, — пожимаю плечами. — Поэтому я просто доверюсь Вам, Костя. У меня нет другого выбора.

Чувствую, как его пальцы чуть сжимаются на моих плечах после этих слов и, обернувшись, вижу, как напряглось лицо мужчины.

— Лера, я хочу, чтобы ты доверяла мне не потому, что у тебя нет другого выхода, — тяжело выдохнув, Чернов прикрывает глаза и устало трёт переносицу. — А потому что ты знаешь, что можешь на меня положиться.

Его слова бьют по каким-то особенно чувствительным струнам у меня в груди. Сейчас мне кажется, что Чернов, наконец, начал мне открываться. Что с него начал сходить этот ледяной налёт холодного безразличия и отстранённости.

Я чувствую, что взаимоотношения между нами стали теплеть и налаживаться.

Пройдя вслед за мужчиной, сажусь в отодвинутое для меня юристом кресло и притягиваю к себе договор.

По настоянию Чернова, всё же пробегаюсь глазами по страницам, но половины юридических терминов понять толком не могу, улавливаю лишь общий смысл. Что я единоправная наследница, что передаю руководство заводом Осипову, но он обязуется предоставлять мне еженедельные отчёты о состоянии предприятия. Все важные решения принимаются тоже с моего письменного согласия.

— Договор составлен на год, — поясняет мне юрист. — Но вы имеете право расторгнуть его раньше. Спустя год, если работа Виктора Николаевича не будет вызывать у вас претензий, мы можем составить новый.

— Хорошо, я поняла.

Пробегаюсь взглядом по странице, ища галочку для подписи, и тянусь за ручкой.

В этот же момент у Кости звонит телефон. Оборачиваюсь на звук как раз в тот момент, когда мужчина снимает трубку.

Не знаю, кто ему звонит, и что такого говорит ему собеседник, но по хмурому лицу мужчины понимаю, что разговор идёт о чём-то серьёзном.

— В смысле слил поставку? — рявкает в трубку. — Руслан знает?… Мотыля нашли? Из под земли достать!!!

Прикрыв глаза, тяжело выдыхает через сжатые зубы и, отведя мобильный в сторону, поворачивается лицом ко мне.

— Лера, ты пока подписывай, я отойду поговорить. Буду ждать тебя в машине.

После чего снова возвращается к телефонному разговору и выходит из кабинета. Вслед за Черновым также удаляется и его юрист, и мы с Осиповым остаёмся в кабинете одни.

Быстро проставляю подписи на всех необходимых местах на обоих экземплярах договора и возвращаю Виктору ручку.

— Замечательно, — бодро улыбнувшись, папин зам убирает одну папку в стол, вторую протягивая мне. — Эта копия остаётся у тебя на руках.

Убираю документы в сумку и встаю, уже было собираясь на выход, но Осипов окликает меня как раз в тот момент, когда я оказываюсь у двери.

— Лера, постой. Я понимаю, ты меня совсем не помнишь, — говорит, догнав меня у порога. — Но я был довольно близок к твоей семье. Твой отец доверял мне, я много лет был его правой рукой… С тобой у нас тоже были прекрасные взаимоотношения.

— К чему вы мне всё это говорите? — непонимающе смотрю на мужчину.

— Просто я хочу, чтобы ты знала, что я в любой момент готов тебя поддержать. Я переживаю за тебя. То что произошло с тобой и твоими родителями ужасно. Мне не по себе от того, что я не знаю, как ты справляешься со всем этим. С момент аварии я постоянно пытаюсь до тебя дозвониться, но каждый раз твой номер недоступен…

Дальнейший монолог я уже не слушаю, потому что мой слух цепляется за одну единственную важную фразу.

«Твой номер недоступен».

Почему мне самой не казалось странным, что мне никто не звонит? Почему я вообще ни разу за два дня не вспомнила о телефоне?

— Извините, Виктор, — произношу тихо, перебивая слова Осипова, — Мне, правда, пора. Я… я включу телефон… Обещаю.

После этих слов, резко развернувшись, вылетаю из кабинета и пулей несусь вниз по лестнице, чувствуя, как гнев внутри меня нарастает всё больше с каждым новым стуком каблуков по мраморным ступеням.

Даже не знаю, на кого я злюсь больше, на Чернова или на себя. Потому что я тоже та ещё дура. Эта чёртова амнезия, кажется, унесла с собой и мой мозг, раз я ни разу не вспомнила о телефоне.

И Чернов тоже козёл! Он не имел права так поступать. Я не какая-то вещь, чьей жизнью он может по хозяйски распоряжаться.

«Я хочу, чтобы ты знала, что можешь довериться мне, Лера», вспоминаю его слова, сказанные мне в бывшем кабинете отца, и чувствую как в груди начинает кипеть ещё сильнее.

От злости я так сильно толкаю входную дверь, что она с громким хлопком ударяется о стенку и тут же отлетает обратно, больно ударяя меня по плечу, но даже от этого моя злость не утихает.

Выйдя на улицу, тут же цепляю взглядом джип Чернова и быстрым шагом направляюсь в его сторону, не обращая внимания на проливной дождь, упругими каплями бьющий по моему телу.

Распахиваю дверь с водительской стороны как раз в тот момент, когда Чернов заканчивает телефонный разговор.

Судя по его выражению лица, понимаю, что он находится сейчас не в лучшем расположении духа. Я ещё в кабинете Осипова поняла, что собеседник сообщил ему какую-то не самую радостную информацию, очевидно, связанную с бизнесом.

И по хорошему, мне бы лучше промолчать сейчас. Потому что злить и без того рассерженного мужчину, это всё равно что тыкать палкой в улей с пчелами, или с силой растрясти бутылку газировки, а потом открыть крышку.

Но я не могу. Не могу себя заставить. Потому что итак долго молчала. Итак копила в себе это всё с первых секунд нашего нового знакомства. Меня колотит от переполняемых эмоций, они распирают грудь, сочатся через поры, отчаянно требуя выхода.

— Где мой телефон? — спрашиваю, сверля мужчину рассерженным взглядом.

Чернов поворачивается ко мне лицом, хмурится, оглядывая мою мокрую от дождя одежду, но с ответом не торопится, чем выводить меня ещё сильнее.

— Садись в машину, Лера, — бросает грубо.

Заводит мотор и тянется к двери, намереваясь её захлопнуть, но я хватаюсь за ручку и дёргаю на себя, распахивая ещё сильнее, от чего холодные капли начинают хлестать в салон машины.

— Я никуда с вами не поеду, пока вы не скажете, где мой мобильный.

От отчаяния мне хочется топнуть ногой, как маленькая девочка. Я уже не знаю, как мне пробиться через эту стену. Этот мужчина просто не прошибаем. Прёт со своим единственно верным мнением напролом, хочет, чтобы всё было по его правилам. А я отказываюсь плясать под его дудку. Хватит! Надоело!

Чернов сверлит меня недовольным взглядом. Я каждой клеткой тела чувствую исходящую от него ярость, вижу, как он сжимает руки на руле, тяжело проталкивая воздух через раздувающиеся ноздри.