Все было не так - Коди Кеплингер

Точнее, что произошло, по мнению людей.

Слухи про Сару дошли до меня только через несколько недель. Мама изо всех сил старалась, чтобы меня не коснулись сплетни и новости. Тогда я ее за это возненавидела, но теперь, кажется, понимаю, зачем она сделала это. Слухов было очень много. Они звучали повсюду и постоянно, а я едва справлялась. Мне казалось, я все время либо рыдала, либо кричала, а спокойствие ощущала, лишь когда находилась рядом с другими ребятами.

Поэтому я хотела съездить к Эшли. Пришлось умолять маму. Она сначала отказывалась. Думала, посещение больницы как-то скажется на мне, и как бы я ни возмущалась, что она сдувала с меня пылинки, она была права. Эти стерильные коридоры, кашляющие пациенты и плачущие семьи напоминали мне о неизбежной смерти.

Но что не напоминало?

Мама подвезла меня и отправилась по делам, пообещав вернуться через час. Палату Эшли я нашла с помощью медсестры. Она в комфортной фиолетовой пижаме сидела в инвалидном кресле и как раз включила телевизор, когда я вошла. Я постучалась в открытую дверь, Эшли повернулась и улыбнулась мне.

– Ли! – сказала она. – Входи, входи! О господи, ты обрезала волосы!

Я коснулась пушка на макушке, который с натяжкой можно было назвать стрижкой пикси. За несколько недель до этого я атаковала волосы кухонными ножницами, и парикмахеру ничего не оставалось, кроме как сбрить их.

– Да. Эм, длинные перестали нравиться.

– Выглядит симпатично. Очень круто, – сказала она. – Угадай, чем я сейчас занимаюсь.

– Смотришь телевизор?

– Ну да, – ответила она. – Но не просто телевизор. Субботние утренние мультики. Как думаешь, когда я в последний раз смотрела субботние утренние мультики? Потому что я даже не могу вспомнить.

– Я тоже, – призналась я, глядя на экран телевизора. По нему шла передача, которую я не знала. – Мне кажется, я даже не знаю, что сейчас показывают в субботу по утрам.

– Давай это выясним, – предложила она.

Можно подумать, было странно впервые встретиться с ней после стрельбы. Особенно учитывая, что до этого мы не дружили. Я думала, нам будет неловко или тягостно. Она же до сих пор находилась в больнице. Да, возможно, сначала с моей стороны ощущалось некое смущение, но оно быстро испарилось. Некоторое время мы смотрели мультики, и Эшли задавала мне вопросы о других выживших: как проходила терапия Денни, общалась ли я с Майлсом. Она рассказала мне о симпатичном медбрате и что этот выпускной год заканчивала при помощи репетитора.

Мне кажется, в то время – и даже иногда сейчас – нам было сложно находиться рядом с людьми по одной причине: у них было два отношения к стрельбе. Они либо хотели постоянно говорить о ней, задавать вопросы, слышать подробности. Либо притворялись, что этого вообще не было. Словно если об этом не упоминать, я забуду. С Эшли все было по-другому. Мы особо не затрагивали тему стрельбы, но, если она всплывала, мы не пытались ее замять.

Когда ближе к концу моего посещения эта тема всплыла, я получила ответ на свой вопрос, почему Эшли объединила только пятерых выживших из шести.

– Вокруг Сары творится какое-то безумие, да?

Вопрос как будто прозвучал из ниоткуда. Я отвела взгляд от телевизора и сосредоточилась на Эшли, но она не смотрела на меня. Она до сих пор смотрела мультики, но я заметила, как она крутила между пальцами пряди светло-каштановых волос.

– Да, – ответила я. – Это… это что-то.

– Она была такой храброй, – отметила Эшли.

Я заерзала на стуле. Храброй. Прошло три недели, а я уже ненавидела это слово. В то время я была убеждена, что из всех нас только Майлс оказался храбрым, но даже он менял тему разговора, когда кто-то вспоминал о том, как он прикрыл собой Эшли.

Сара не была храброй. Сара была напугана.

Но не успела я даже придумать, как сказать об этом Эшли, она продолжила.

– То, что пытается сделать Келли Гейнор, – отвратительно.

Я озадаченно моргнула.

– Келли?

Эшли повернулась ко мне.

– Я думала, что как раз ты будешь злиться больше всего. Ты и родители Сары.

– О чем ты говоришь?

– Ты не слышала? – спросила Эшли. – О, я думала… Ну, тогда, наверное, приготовься злиться. Келли рассказывает всем, что та цепочка, которую полиция нашла в уборной, принадлежала ей.

И тогда я медленно начала осознавать. Я поняла, что цепочка не принадлежала Саре, как только до меня дошли слухи, но даже не задумывалась, кому она могла принадлежать на самом деле. Мы жили в сельском религиозном сообществе, и женская уборная пользовалась высоким спросом. Эту цепочку могли потерять раньше. Она могла принадлежать любой девочке из нашей школы.

Мне стыдно в этом признаться, но я никогда не связывала цепочку с Келли, хотя во время стрельбы только она находилась в уборной вместе с Сарой и мной. Она не была похожа на девушку, которая носила бы на шее крестик, поэтому я не смогла сложить два и два.

Но она говорила, что цепочка принадлежит ей. И я знала, что она точно не принадлежит Саре.

Так вот почему она подвергалась нападкам. Вот почему Эшли не включила ее в наше окружение.

Вот почему нас было пятеро вместо шестерых.

– Понимаю, – сказала Эшли, неверно истолковав выражение моего лица. – Это смешно. Поверить не могу, чтобы кто-то настолько ужасный попытался забрать славу у Сары. Но ей хотя бы никто не верит. В смысле, кто бы ей поверил?.. Ли?

Я оказалась на ногах, хотя не помнила, как встала. Откашлялась. Затем еще раз. Но ком в горле никуда не делся. Я была удивлена и озадачена. Надо было тогда ее поправить, но пришлось бы выложить всю правду о Саре, а я даже не знала, с чего начать.

– Час уже прошел, – выдавила я. – Мама, наверное, уже ждет. Мне пора.

– Ох, ладно, – сказала Эшли. – Как раз вовремя, скоро должны прийти мои родители. Они обещали принести мне на обед еду из «Лонг Джон Сильверс».

Я подняла бровь.

– Что? – спросила она. – Моя сестра тоже этого не понимает, но, клянусь, у них очень вкусная рыба. Особенно если смазать уксусом. Уф. – Она покачала головой. – Черт, теперь я хочу есть. Надеюсь, они скоро придут.

Я подошла к ней и наклонилась, чтобы обнять. Она крепко обхватила меня за плечи. В следующие годы я считала объятия Эшли лучшими в мире. Но в тот день они не согрели меня. Я ощущала холод. Онемение.

Если оглянуться назад, кажется, что я должна была расстроиться. Или разозлиться. Или почувствовать вину. Эта информация о Келли должна была больше сказаться на мне. Но я думаю, мое тело и разум к тому моменту так истощились, что эти новости толкнули меня в пустоту.

– Эй, – сказала Эшли, когда я отстранилась и пошла на выход. – Береги себя, хорошо? Если что-то понадобится, звони.