Колодец с живой водой - Чарльз Мартин

Однажды я зашел перекусить в забегаловку на Третьей стрит, в нескольких кварталах от моего дома в Джексонвилле. Там я случайно услышал, как какой-то парень с восторгом рассказывал об островах Бимини, входящих в группу Багамских островов. Услышанное меня поразило: я и сам вырос на восточном побережье Флориды, но мне как-то не приходило в голову, что Бимини находится на расстоянии сорока четырех миль от полуострова. Многие жители Майами ездят туда на выходные, а некоторые и вовсе мотаются туда-сюда каждый день.

Когда парень прервался, чтобы отхлебнуть пива, я сказал:

– А вы не можете отвезти меня туда?

Он смерил меня взглядом.

– Могу, если ты не против пару часов поработать палубным матросом.

Я был не против, и он вручил мне свою визитку.

– Мы отходим от причала сегодня вечером ровно в десять. Если тебя не будет на борту в четверть десятого, считай, что мы ни о чем не договаривались.

Я не знал, надолго ли я еду на Бимини, где я буду жить и чем заниматься, но меня посетило предчувствие. Непонятно почему, но я был уверен, что моя поездка займет больше нескольких недель и что в конце концов все сложится удачно, поэтому я запер дом, заплатил налог на собственность за год вперед и в девять вечера был уже на причале.

Прошли годы, прежде чем я вернулся.

* * *

Когда-то Бимини был британской колонией. Теперь этот остров – точнее, полтора острова (Северный Бимини и крохотный, почти необитаемый Южный Бимини) – стал популярным рыболовным курортом. Правда, ловят рыбу в окрестностях Бимини почти исключительно туристы, тогда как местное население главным образом пьет. Самой популярной рыбой у приезжих спиннингистов считается обитающая на мелководье альбула, численность которой в последние годы практически восстановилась, да и три самых крупных в мире голубых марлина были пойманы буквально на расстоянии плевка от побережья острова – хотя и на бо́льшей глубине. Впрочем, туристы ловят все, что попадется. На катере от Майами до Бимини можно добраться за час и двадцать минут, на хорошем катере – еще быстрее. Остров привлекает к себе множество людей, потому что здесь есть все, чего нет в Майами и других больших городах. Большинство багамцев, несмотря на привычку к крепким напиткам, спокойные, красивые, неторопливые люди, да и британское влияние проявляется на островах не только в манере выговаривать слова.

Я, кажется, уже упоминал, что Северный Бимини имеет три мили в длину и четверть мили в самой широкой части. Из инфраструктуры на нем есть только две параллельные друг другу асфальтированные дороги, зато баров почти столько же, сколько жилых домов. Когда на Бимини кто-нибудь умирает, на похороны выходит практически все местное население, и тогда обе дороги из-за толпы становятся совершенно непроезжими.

В годы своего расцвета Бимини был рыболовной столицей мира. Эта земля знала Хемингуэя и Зейна Грея[24], не говоря уже о многочисленных эстрадных и кинозвездах. Океанская вода здесь по-прежнему чиста и имеет красивый бирюзовый цвет, мелкий песок на пляжах бел и мягок, женщины – стройны и загорелы. Кроме того, по слухам, под водой к северу от острова находятся руины Атлантиды или, во всяком случае, развалины одного из ее легендарных затонувших городов. Как бы там ни было, даже с поверхности можно легко разглядеть огромные каменные блоки правильной геометрической формы – слишком правильной, чтобы их можно было считать имеющими природное происхождение. Лет двести назад на Бимини существовала колония освобожденных рабов. Большинство нынешних жителей острова являются их прямыми потомками.

И надо сказать, я отлично вписался в местное сообщество.

Едва высадившись на прибрежный песок и вдохнув свежий морской воздух, я понял, что обрел противоядие, которое поможет мне избавиться от последствий пребывания в фирме Пикеринга. Я закинул за спину рюкзак с вещами, натянул шлепанцы и нацепил свои любимые солнечные очки «Коста дель мар»[25]. Сняв номер в отеле «на месяц, а там видно будет», я отправился гулять по улицам. Всего через пару кварталов я наткнулся на «Правовую мотивировку». Именно такое странноватое название носила одна из местных кофеен.

Как я вскоре узнал, ее хозяин, Джейк Риггинс, закончил правовой факультет Университета Майами двадцать лет назад. В течение первых десяти с небольшим лет он честно пытался заниматься на материке адвокатской практикой, но не слишком преуспел. Ему было уже под пятьдесят, когда он навсегда распрощался с Южной Флоридой и перебрался на восточное побережье Бимини, где нашел применение своей магистерской степени в области юриспруденции, готовя для желающих отличный кофе. Время от времени он, правда, защищал в местном суде попавшихся на горячем наркокурьеров – но только тех, кто мог заплатить достаточно много, чтобы ему захотелось тряхнуть стариной.

Мне повезло – «Правовая мотивировка» оказалась именно тем, чего мне не хватало. Тут я, можно сказать, попал в яблочко: кофе Джейк готовил мастерски, да и зерна у него всегда были только высшего качества. Он, правда, отдавал предпочтение танзанийскому и южноафриканскому кофе, но иногда добавлял к ним и южноамериканские сорта. Зерна Джейк молол на ручной жерновой мельнице, кипятил воду, давая ей убежать, ошпаривал размолотый кофе, давая каждой крупинке раскрыться, и только потом медленно заливал горячую воду, благодаря чему изготовленный им напиток издавал непередаваемый аромат. Каждая чашка в его заведении была верхом совершенства. Приятели и клиенты прозвали его «Пикассо»; уж не знаю, каким он был юристом, но в том, что касалось кофе, Джейк действительно не знал себе равных.

За несколько недель, до краев заполненных солнцем, соленым океанским бризом, отличным кофе и полным бездельем, мой ритм жизни незаметно, но кардинально переменился, и я начал чувствовать себя настоящим аборигеном. Примерно месяц спустя я купил за пару тысяч долларов пострадавшую от урагана хижину на северо-западном побережье Северного Бимини. Она стояла на небольшом утесе, в тени высоких деревьев, и с ее заднего крыльца можно было любоваться закатами, которые, бесспорно, были лучшими на всем острове. Хижина, правда, требовала серьезного ремонта, но для меня это не было проблемой. Руки у меня всегда росли из нужного места, так что спустя полгода я уже спал на нормальной кровати под нормальной крышей, в окружении четырех надежных стен. В спальне я установил электрогенератор, но пользовался им редко: мне вполне хватало солнечного – или лунного – света, который вливался в мои окна вместе с ветром. Ничего большего я не желал, поскольку никакой особой цели, к которой непременно нужно «стремиться», у меня не было, как не было и никаких планов на будущее. Я имею в виду планов в традиционном смысле, которые так нравились моему школьному преподавателю английского. Он всегда убеждал, что каждый из нас, его учеников, должен твердо знать, кем он хочет стать и чего хочет добиться, но я больше не хотел ничего добиваться, а весь мой жизненный план состоял в том, что я твердо знал, кем я быть не хочу.