Восстание Феникса - Татьяна Бочарова

– Ой, тоже мне, мушкетер нашелся. Умора. А ты прикольный, Морозов.

– Да, – согласился я серьезно. – Я еще тот приколист.

– Ладно. – Маша встала из-за столика. – Пора идти. Я заплачу за кофе.

– Обижаешь. – Я нащупал в кармане пятихатку. Только бы у этого татуированного баристы нашлась сдача с такой суммы.

– Да брось ты. Сиди уже со своим гипсом. Знаю я, какие в Воронеже зарплаты.

Она легкой и грациозной походкой подошла к стойке и приложила карту к терминалу, услужливо протянутому парнем. Я вздохнул с облегчением.

– Ладно. Тогда с меня ужин. Скажи, что купить?

– Я люблю устрицы с белым вином. Купишь?

Ее взгляд пригвоздил меня к полу.

– Без проблем.

– О'кей. Тогда завтра в семь.

Она, не попрощавшись, быстро вышла из зала. Бариста посмотрел на меня насмешливо, но ничего не сказал. Первым моим порывом было догнать Машу. Но я быстро передумал. Черт с ней, ушла и ушла. Честно говоря, странная она какая-то. То строит из себя секс-бомбу, то еле сдерживается, чтобы не зареветь. Одним словом, форменная истеричка. Впрочем, завтрашний вечер это никак не отменяло. Настроение у меня было приподнятым. Я словно курнул наркоты. В голове гулял ветер, тело ощущало невесомость. Я кивнул на прощание бариста и вышел на улицу.

Маши и след простыл. Где-то неподалеку слышалось конское ржание. Я подумал, что она вернулась в конюшню. Но заходить за ней не стал, а зашагал к выходу. Вокруг стремительно темнело. Мы с Машей просидели в кофейне часа четыре, если не больше. Бедная Регина. Ей ведь нельзя волноваться. У нее давление, сердце. Да и вообще она такая хрупкая, что напоминает мне пылинку: чуть ветер дунет – и улетит.

При мысли о Регине я снова испытал то самое странное ощущение, как тогда, когда она решила накормить меня бульоном. От него щемило сердце. Маша со своими формами и феерическими волосами как-то сразу поблекла, а я спустился с небес на землю и побрел к метро.

Регина открыла тотчас, как только я позвонил в дверь.

– Слава богу. Вернулся.

На лице ее была написана такая неподдельная радость, что мне захотелось прямо с порога обнять ее. Смешно. Свою родную прабабку я не обнял ни разу в жизни. Ни разу не поцеловал. Да что там прабабку, с матерью у меня тоже отношения никогда не были близкими и теплыми. Она иногда пыталась приласкать меня, то по голове погладит, то посмотрит так жалостливо, с нежностью. Но меня эти нежности никогда не трогали. Я всегда старался увильнуть от нее, даже когда еще был совсем пацаном. И тут такое…

Я с трудом заставил себя сдержаться и выглядеть спокойным.

– Ну что, как, рассказывай! Удалось тебе познакомиться с Машей? – нетерпеливо спросила Регина.

– Удалось, – ответил я не без самодовольства.

– И что? Что она сказала?

– Много чего.

Я вдруг понял, что больше всего сейчас хочу сесть за крохотный столик на кухне, и чтоб Регина сидела напротив, и мы пили чай из ее маленьких белых чашечек. Как это было вчера, и позавчера, и все те дни, что я здесь нахожусь.

– Ты голодный? – тут же спросила Регина, подтверждая мою догадку о том, что иногда она умеет читать чужие мысли.

– Голодный.

Я действительно был голоден, кроме кофе, в моем желудке не было за день ровным счетом ничего.

– Тогда идем ужинать. Поешь, потом все расскажешь.

Через пять минут мы сидели за столом. Я ел невероятно вкусную пшенную кашу с тыквой. Регина глядела на меня, подперев лицо кулаком, и от этого каша казалась мне еще вкусней, а кухня еще уютней. Доев кашу, я пил чай с бутербродами и в подробностях пересказывал Регине все, что сегодня было. Видимо, описывал я Машу слишком эмоционально, потому что Регина вдруг спросила, хитро прищурившись:

– Она тебе понравилась?

И не дожидаясь ответа, вынесла вердикт:

– Вижу, что понравилась. Смотри не влюбись.

Я фыркнул.

– Еще чего. По ней зона плачет. Она убийца.

– Так-таки убийца? – Регина покачала седой головой. – А если она просто несчастная, обманутая женщина? Ничего нет страшней на свете, чем предательство.

Ее голубые глаза на миг затуманились. Я с удивлением глядел на нее. Она явно говорила о чем-то личном. О себе. Просто не произносила этого вслух. Значит, ее тоже когда-то предали? Вот почему она одна, ни детей, ни внуков. И мужа небось никогда не было. Мне стало так жалко Регину, что захотелось сделать для нее что-то приятное. Но что?

– Хотите, я в комнате уберусь? – предложил я, чувствуя себя полным идиотом.

В квартире и так была идеальная чистота. Регина каждый день протирала тряпкой пыль, раз в пару дней делала влажную уборку. Все вещи у нее лежали на своих местах, а плита сверкала, как скальпель хирурга. Однако ничего другого предложить я ей не мог.

– Ну что ты, Артем? – Регина весело засмеялась. – Куда тебе убирать, с твоей-то рукой. Но все равно спасибо. Скажи, что ты намерен делать дальше?

Я невольно ухмыльнулся. Регина, конечно, не подозревает, что я собрался заняться любовью с Машей, и никакая рука мне в этом не помешает. Говорить ей о своих планах я счел за лишнее.

– Мы договорились встретиться завтра. Она отвезет меня на пивоварню. Посмотрю, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

– А доказательства? – не унималась Регина. – Где ты возьмешь доказательства того, что это именно она наняла убийцу?

– Думаю, найду. Там люди, много людей. Все ее знают. Поговорю с ними, что-то наверняка всплывет.

Я видел, что мой ответ ее не удовлетворил. Однако она промолчала. Налила нам еще чая, поставила на стол вазочку с печеньем и пригласила меня:

– Угощайся.

Я хоть и наелся до отвала, схомячил три печенюшки. После этого мне ужасно захотелось спать. Рука начала ныть, она к вечеру всегда болела. Перед глазами стояли Машины груди, в ушах звенел ее смех.

– Да ты, я вижу, совсем клюешь носом, – сказала Регина, немного разочарованно, но тем не менее мягко. – Давай-ка ложись. Утро вечера мудренее. Но помни, нам надо спешить. Паспорт через неделю заберут.

Я кивнул и отправился в душ.

Назавтра с утра Регина ушла на работу. Я сказал ей, что мы с Машей встречаемся в три. Если бы я признался, что еду к ней домой вечером, она бы быстро сообразила, что к чему, несмотря на свою невероятную наивность. Поэтому к возвращению Регины из школы я поспешил смотать удочки.

Деться мне, в общем-то, было некуда. Шататься по улицам я не хотел, мало ли, вдруг нарвусь на патруль. Сидеть в какой-нибудь кафешке значило тратить Регинины деньги, а это в мои планы не входило – я и так должен был грохнуть огромную сумму на устрицы и белое вино для Маши. Оставалось слоняться по торговому центру. С тех пор как я оказался на свободе, я ни разу не заходил в большие магазины. Толку? В кармане пусто, только слюнки глотать при виде новеньких смартфонов, плееров и прочей электроники.