Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии) - V.S.

кресла затёкшую задницу, перекинул через плечо ремень сумки и спустился на этаж ниже. "Делаю карьеру", — мысленно усмехнулся я. Так-так, двести шестой…, фамилию, следующую за этим номером я уже забыл. Вот он — двести, мать его, шестой, фамилия — Мустафин, судья… Только бы не гражданский. Я довольно сильно стукнул в дверь три раза и толкнул её от себя. Сразу за дверью справа сидела женщина-полицейский. "У нас процесс", — прошипела она мне в щель приоткрытой двери и прикрыла дверь, прикрыла тихо, но яростно. Я отвалил в сторонку, сел на ближайшую скамейку и продолжил чтение, попутно отметив, что судья таки по уголовным делам. Этот факт приподнял мне настроение. Оторвав на мгновение глаза от книги, я взглянул на сидящее напротив существо. Пишу Аркадию: "Напротив меня в коридоре сидит персонаж фильма "Довольно добрый человек", — та колоритная алко-бабушка, которая заставляла себя трахать Скарсгарда". Дождавшись отчёта о доставке, я продолжил тайком рассматривать "алко-бабушку". Чёрт возьми, как всё-таки похожа! На шее у неё висел клатч из кожзаменителя, на ногах были грязные белые кроссовки на множестве липучек. Ключи от квартиры и домофона висели на ремне клатча. Причёска сохраняла следы утренней укладки, — фен плюс лак для фиксации! Видно было, что она готовилась к сегодняшнему "выходу в свет". В руках паспорт, значит свидетель по делу. Продолжаю чтение.

"Отойди в сторонку, парень. Ну, быстрее. Прижмись к стене!", — откуда-то взявшийся полицейский, настойчиво просит меня переместиться в другой конец коридора и подпереть собой стенку. Для ускорения понимания просьбы-приказа, полицейский резиновой дубинкой указывает направление, в котором я должен метнуться. "Вас тоже касается", — почти кричит он, наклонившись к уху "киноактрисы". Когда наши с актрисой тела ускоряются в заданном направлении, со стороны лестницы появляются ещё два копа, между ними идёт усатый мужчина с заведёнными за спину руками. Когда процессия скрывается за дверями, в которые несколько минут назад тщетно пытался пройти я, первый полицейский говорит нам с «актрисой» нарочито вежливым тоном: "Присаживайтесь, уважаемые".

Где-то через полтора часа процесс закончился, и я попал внутрь. Поздоровался с судьёй и девушкой-секретарём. Узнал, что помощник судьи на больничном. С едва скрываемым удовольствием выслушал, что работы для меня де практически нет, и, устроившись поудобнее на свободном кресле, продолжил чтение художественной литературы. За пятнадцать минут до обеда зашёл сотрудник, мытьё костей которого я был слушателем две недели назад. Ну, помните, — тот прилежный мальчик без личной жизни, который со дня на день должен был стать судьёй благодаря высокой протекции, уму и трудолюбию. Он вальяжно сел на угол стола и, набрав побольше воздуха в узкую грудную клетку, начал допрос меня…

Сначала этот ковбой прошёлся по "моим университетам", — где, когда, сколько, в каких именно, в каких городах. Получая ответ на каждый следующий вопрос, он неизменно повторял: "Ну, всё понятно". Между нами говоря, он не производил впечатления человека, которому всё понятно, может кое-что ему и понятно, допускаю, что понятно многое, но никак не всё. К тому моменту моё настроение уже вернулось в негативную норму и мне хотелось придраться к словам, но я этого не стал делать, чтобы не было стыдно впоследствии. Я уже неделю назад заметил, что мальчик изменился, — если до приказа о назначении судьёй он больше походил на амёбу, которая заискивающе тянула ложноручку каждому встречному в коридоре стажёру, то после приказа в его облике и манере держаться появилась не вооружённым глазом заметная твёрдость, черты лица, ранее размытые, обрели какой-никакой контур, рукопожатие стало — не соврать — на пятнадцать процентов крепче, голос заметно меньше дребезжал и мямлил. "Тебе много лет для выпускника этого года. Как так произошло?", — продолжал допытываться "мистер-без-пяти-минут-судья (МБПМС)". "Наверное, менял регион или брал академический отпуск?" Что подразумевает МБПМС под словом регион. Регион автомобильных номеров? "Да, я переезжал", — не стал цепляться к терминологии я. "А здесь с кем живёшь, один?" "Живу в квартире матери". "А, с мамой, с матушкой, всё понятно". Секретарь сидела рядом и, как собачка на передней панели автомобиля, покачивала головой, внимая вопросам и ответам. Я нашёл взглядом на столе секретаря шило для подшивки дел и представил, как чётким отработанным движением хватаю его и, без малейших эмоций на лице, вгоняю в глаз Мистера Послезавтрашнего судьи по самую рукоятку и, пока секретарь продолжает по инерции качать головой не понимая ни хрена что происходит, я вытаскиваю отвёртку из глазницы и, вторым, не менее чётким движением, меняю местоположение шила с головы мальчика на горло девочки; на этот раз я оставляю заточенную отвёртку по месту её последнего нахождения, опускаюсь в кресло; из глаза фонтаном бьёт кровь, как в фильмах Тарантино. На всё уходит четыре с половиной секунды, с началом пятой оба тела падают; я бросаю мимолётный взгляд залитым чужой кровью глазом в объектив камеры, вытираю кровь со своих губ, так, как будто это сахарная пудра от пирожка — надеюсь, никто из вас, коллеги, не был болен чем-то ужасным… Кинокамера поднимается под потолок, играет припев из песни группы "Vаcuum" "Let the mountain come to me":

Let the mountain come to me,

That's how it's got to be

Let them come to me.

Let them come to me.

Bring rain and thunder

To my throne,

I'll do it all alone;

Let them come to me,

Let them come to me,

Bring them home to see…

"У меня было три версии, почему ты только в этом году закончил институт. Если бы ты сказал, что не переезжал, то я бы спросил, — не был ли ты женат?", — вырвал меня из сладких грёз тихий, но властный голос ковбоя.

— И тут вы угадали, — я был женат.

— И что? Вы развелись?!

— Да.

— А почему вы развелись? — подала голос секретарь.

— Не было какой-то особой причины.

— А мне вот двадцать девять лет и я никогда не был женат, даже не знаю что это такое! — вновь заговорил ковбой.

— Ну, какая причина? Какая причина, что вы развелись? — не унималась секретарь. И тут я, признаться, слегка сдал: «Господа, я зашёл в этот кабинет пять минут назад, я не знаю имён половины из вас и, если вы думаете, что я сейчас вам начну рассказывать подробности взаимоотношений со своей женой, то подумайте ещё раз». Надо отдать должное их непробиваемости. Выслушав и усвоив эту тираду, они продолжили с того места на котором остановились.

— А какая разница в возрасте была между вами? — ковбой.

— Около десяти лет.

— А, тогда всё понятно. Это получается, что ей