Ступени на эшафот - Юрий Корчевский

Тут же, на импровизированном стрельбище, стали обсуждать диспозицию, да сколько сил потребуется и где их лучше расставить. Двадцать пять – тридцать боевиков с оружием – сила серьёзная, армейский взвод. Да, не умеют маскировать, действовать по команде. Но упрямые, сопротивляться будут до конца. Боевики дружин, будучи арестованными, редко сдавали своих товарищей, в отличие от членов их же партий. Видимо, совместный риск сплачивает людей, превращает в монолитную команду. И лучше их арестовать или пострелять здесь, в лесу, чем в городе поодиночке. Шуму больше будет, в том числе от газетчиков, и жертв. Это как поросёнка стричь. Визгу много, а шерсти мало.

Коновалов решил армию не привлекать. Хотя по запросу жандармов вполне могли выделить пехотную роту из любого расквартированного в городе полка. Ротмистр мыслил привлечь взвод жандармов, усилив их двумя пулемётами.

«Максимы» в жандармерии были на случай подавления массовых волнений, как в январе 1905 года. Но тогда действовали солдаты и казаки, поскольку вышедших на демонстрацию были тысячи.

Немного поспорили, где расставить пулемёты, где и как спрятать жандармов. Всё же форма у них не защитного цвета, а о маскировочных костюмах в то время не слышал никто.

На Коновалове, как старшем по званию и должности, лежала ответственность за проведение операции. Кроме того, информатор тоже им завербован и состоит на связи. Коновалов обошёл стрельбище по периметру, периодически углубляясь в лес, нашёл неплохое укрытие в виде глубокой промоины, ложбины.

Позиции занять следовало ещё в сумерках, чтобы сторонний наблюдатель, если такой доведётся, заподозрить ничего не смог.

Жандармов задействовали конных, а ещё два пулемётных расчёта на особых повозках, в последующем такие получили распространение в гражданскую войну под названием «тачанка». Изначально она предназначалась только для перевозки пулемёта, боеприпасов и двух номеров расчёта, а не стрельбы с хода.

Ночь накануне предстоящего события провели в Охранном отделении. Да и не ночь, а половину её, потому что уже в три часа выехали на пролётке в конножандармский полк. Его командир, согласно приказу, выделил взвод жандармов и два пулемёта с расчётами. По городу выбирались странной процессией – впереди пролётка из Охранного отделения, за ней две тачанки с пулемётами под брезентовыми чехлами, а замыкают небольшую колонну конные жандармы. Лошади по брусчатке мостовых звонко подковами цокают. Выбрались за город, поехали побыстрее, лошади на грунтовой дороге не оскальзываются, как на городских мостовых. Прибыли на место, уже светать начало. Летом ночи короткие, солнце рано встаёт. Ротмистр по определённым местам сам лично расчёты пулемётов расставил, жандармов в ложбине укрыл. Всем приказ был дан – оружие зарядить, но стрелять на поражение по команде ротмистра. В качестве команды два выстрела из штатного револьвера, один за другим, почти дуплетом. Командовавший жандармами прапорщик козырнул, сам отдал приказ отвести лошадей подальше в лес. Коли предполагается стрельба, лошадей от случайного поражения подальше увести надо. И второе обстоятельство было – лошади могли заржать и демаскировать засаду.

Ротмистр отошёл на средину поляны, осмотрелся. Жандармов не видно. Однако на земле видны свежие следы от подков, от сапог. Матвей и Самойлов сорвали еловые ветви, стали следы заметать. Если среди боевиков есть люди наблюдательные или охотники, следы сразу обнаружат и насторожатся.

Сами попрятались под деревьями, в густой траве в полусотне метров от того места, где предполагался огневой рубеж боевиков, где были обнаружены стреляные гильзы. Там боевики должны были расположиться.

Ждать пришлось долго. Только около десяти утра послышался скрип и перестук тележных колёс по корням деревьев. На импровизированное стрельбище выехал целый обоз, не менее десятка телег. На каждой по трое-четверо седоков. Внешне оружие не наблюдается. Дать бы им топоры в руки, за лесорубов сошли. Рубахи-косоворотки, кепки, брюки в сапоги заправлены.

Коновалов ничем себя не обнаруживал, наблюдал. Дай он сейчас команду, а где основание? Оружия нет, и мужики ведут себя смирно. Боевики разбились на кучки, закурили. Воздух сразу густым духом махорки пропитался. Чего ждут?

Только через полчаса прибыла ещё одна подвода, на которой под рогожей винтовки лежат, десятка полтора. Прибывший с подводой мужчина принялся трёхлинейки раздавать. Как поняли жандармы, это был или инструктор или завхоз. Пора! Потому что если боевики получат кроме винтовок патроны и успеют снарядить магазины, получится перестрелка с обязательными жертвами с обеих сторон. И вот здесь ротмистр, видимо желая избежать многих жертв, сделал опрометчивый шаг. Встал в рост, вышел из-за ёлок, поднял руку. Боевики повернулись к нему, разговоры сразу стихли. Было им непонятно. Жандарм один, а их много и при оружии.

– Предлагаю гражданам сложить оружие и сдаться! Тогда гарантирую жизнь!

Секундная тишина и сразу пальба в ответ. У всех боевиков короткостволы – пистолеты или револьверы. Из трёхлинейки успел выстрелить инструктор. Ротмистр упал, сражённый насмерть.

Матвею пришлось брать руководство на себя. В армии так положено. Убили вышестоящего офицера, занимаешь его место. Убили тебя, замещает фельдфебель. И так до последнего солдата. Матвей выстрелил из револьвера дважды, дуплетом, не целясь, в толпу боевиков. Вот уж чего боевики не ожидали, так это перекрёстного пулемётного огня, непрерывного с близкой дистанции. Что для «Максима» сто метров? Как из пистолета в упор!

Половина боевиков сразу полегла, другая залегла и попыталась отстреливаться. Но местность открытая, ни стрелковых ячеек, ни окопов, ни траншей нет. Да и боевого опыта у боевиков нет. Это не в почтовых или банковских служащих стрелять, которые отпор дать не в состоянии. В десять минут участь боевиков была решена, стрельба стихла. Самойлов и Матвей прошлись среди тел. Одного – раненого, добили. Всё равно не жилец с пулевыми ранениями в брюхо и голову.

Вызвали судебного медика и фотографа. Сделали фото каждого боевика, чтобы потом определиться с фамилиями, снять с учёта. Оружие боевиков увезли на подводе конные жандармы. Кстати, на подводе, где винтовки лежали, было ещё несколько готовых бомб. Наверняка хотели испытать, но не успели.

Вот Коновалова Матвею было искренне жаль. Отличный специалист, да и по пустякам не придирался, как иные. Охранное отделение похороны организовало за казённый счёт. Самойлов и Матвей гадали, кого могут прислать на место убитого Коновалова? И вдруг приказ по Отдельному корпусу жандармов. Прапорщику Кулишникову Матвею Павловичу присвоить звание штабс-капитана с повышением в должности до старшего группы. Для Матвея удивительно, прапорщик Самойлов служит в Охранном отделении на год больше и он должен по праву занять место Коновалова. И Матвей понимал, что Самойлову обидно, хоть и вида не показывает и поздравил первым. А через месяц в группе пополнение, на должность Матвея молодой прапорщик пришёл, возжелав в Охранном отделении служить, по фамилии Плетнёв. Что занятно, до жандармерии служил в Семёновском полку, элитном, наравне с Преображенским.