Ступени на эшафот - Юрий Корчевский

Мелькала такая фамилия в сводках. Боевик из фракции большевиков РСДРП. За взрыв бомбы в Иваново разыскивался жандармерией, да всё время удачно ускользал.

– Припоминаю. И?

– Вот его адресок. Филёр вчера без ног остался к ночи, столько вёрст отмахал.

– Отблагодари.

Матвей протянул ассигнацию в десять рублей. На оперативную работу деньги выделялись, скромные, но филёр заслужил.

– Обязательно. Заходите, Матвей Павлович, когда надобность будет.

Сразу выехали группой на пролётке по указанному адресу. Очень вовремя, поскольку боевик уже стоял на крыльце дома, замыкал дверь. Увидев жандармов, бросился бежать. Прапорщик Плетнёв был в униформе, и Штейман понял – за ним пришли. Но в физподготовке жандармам уступал, молодой Плетнёв его и настиг, толкнул в спину, боевик упал и начал ныть:

– За что вы меня искалечили?

– Какое же место?

– Я колено разбил и рёбра сломал, дышать трудно. Везите меня к врачу на освидетельствование.

– Могу доставить ваш труп к судебному врачу, – жёстко сказал Матвей.

– Почему труп? – перестал ныть боевик.

– Хочу застрелить при попытке сопротивления и бегстве.

– Не надо, я понял.

Боевик поднялся, отряхнул одежду. Плетнёв его обыскал, у боевика и пистолет нашёлся – небольшой маузер, и нож-складенец, и свинцовый кастет. Боевика доставили в Охранное отделение, начали допрашивать. Матвея особо интересовало, почему боевик установил за ним слежку. Оказалось – ничего личного, боевая дружина партии РСДРП решила отметиться серией убийств жандармов и полицейских. И следили не только за Матвеем, просто «хвост» в силу своей некомпетентности, неосторожности при слежке сразу себя выдал.

– Кого ещё наметили, за кем слежку установили?

– Ой, господин жандарм, откуда мне знать фамилии?

Юлить начал боевик, осознавал, что в помещении Охранного отделения никто стрелять в него не будет.

– В карцер его! Пусть посидит, пока не вспомнит.

Матвей написал рапорт, отнёс в приёмную начальнику отделения. О слежке за сотрудниками, о возможных покушениях надо предупредить. Видимо, арест Штеймана подтолкнул боевиков к действиям.

Уже затемно Матвей возвращался домой, ветер сильный с моря дул. Обычно он гнал воду в Неву, и случались наводнения. Во френче прохладно, Матвей подумал – надо было плащ надевать. Масляные фонари на улице от ветра раскачивались, оттого тени от предметов и людей становились причудливыми. Прохожих на улицах мало, все торопились укрыться в жилищах. Да как бы ещё дождь не пошёл. Матвей свернул в арку своего дома, услышал торопливые шаги. Арка усиливает звуки. И шаги всё ближе. Обернулся Матвей, интуиция подсказала – опасность. К нему быстрым шагом приближался мужчина, лицо до глаз под шарфом, в правой руке железное что-то блеснуло. Если пистолет или револьвер, то в арке укрыться невозможно. Матвей побежал к выходу, на ходу открывая клапан кобуры. Не успел повернуть, сзади выстрел. Громко прозвучал, по кирпичной стенке пуля щёлкнула, выбив кирпичную крошку, с визгом отрикошетила. Но выход рядом, успел свернуть за угол и нападавший второго выстрела сделать не успел. Зато сам оказался в проигрышном положении. Матвей укрыт стеной, а стрелку укрыться негде. Либо назад бежать, либо вперёд. Но у выхода жандарм, и Матвей уже револьвер вытащил, осторожно выглянул. Убийца уже в пяти-шести шагах. Матвей выстрелил в грудь ему, чтобы наверняка, не промахнуться. Мужчина вскрикнул от боли, сам выпалил в ответ, но Матвей за угол спрятался. Потом послышался стук железа, стон. Матвей осторожно голову высунул. Убийца выронил пистолет, так любимый всеми боевиками за надёжность «браунинг», стоял покачиваясь. Матвей прицелился в голову, выстрелил. Целился в голову сознательно, чтобы убить. Враг, который в тебя стреляет, должен быть убит. И лучше написать рапорт о применении оружия, чем отправить раненого в больницу. Подлечат по возможности, потом трибунал и ожидаемый приговор – смертный, через повешение. Так лучше и скорый суд и казнь сейчас.

Конечно, пришлось телефонировать в полицию, чтобы судебный медик прибыл, следователь и подвода – труповозка и полночи объясняться. Зато остался жив.

Любой человек, по роду службы обязанный носить оружие, понимает, что от исправности и чистоты оружия зависит жизнь его и сотоварищей. Поэтому утром, хоть и не хотелось, пришлось после завтрака чистить и смазывать револьвер, снаряжать барабан патронами. Ещё неизвестно, что может ожидать его на улице, на службе. Опасность надо встретить готовым. Не только себя защитить, но и граждан, служба такая.

Причём за трое суток произошли несколько нападений на жандармов. Один был ранен и попал в больницу, но четверо нападавших были убиты. Матвея это обрадовало. Не смерти убийц, а тому, что жандармы оказались более подготовленными, быстрыми, успешными. Сказалась подготовка и навыки владения оружием.

Но нападения не прекратились. Не на жандармов, убоялись террористы потерь. На чиновников, государственных служащих. А ещё экспроприации, при которых были жертвы.

Вроде государство жило, заводы работали, фабрики дымили, выпускали продукцию. Но было ощущение нарастающего хаоса. Уже не так много народа гуляло в парках, танцевали под духовой оркестр пожарных команд на открытых танцплощадках. Потому что боялись попасть под случайную пулю или взрыв бомбы.

Революционеры распоясались, чувствуя неспособность системы государственного принуждения – полиции, жандармерии, навести порядки. Государь и министры требовали принять исчерпывающие меры. Но революционеров десятки тысяч и они не соблюдают закон – закупают оружие, делают бомбы и применяют, не задумываясь о последствиях. Полиция и жандармерия обязаны действовать в рамках закона. Арестовывать только при наличии оснований – оружие применяли, распространяли листовки, призывающие к свержению режима или призывающие громить купеческие лавки. За соблюдением законов и прокуратура бдит, и вездесущие акулы пера, и адвокаты задержанных.

В противовес кадетам, большевикам, эсерам и прочим партиям появились крайне правые партии – Русская монархическая, Союз русского народа, Союз Михаила Архангела, Русское собрание, Белый двуглавый орёл, Чёрная сотня и более мелкие. Крайне правые выступали за монархизм, антисемитизм и великодержавный шовинизм. Не представляли целостного движения. Особенно активны были в период 1905–1914 годов. С началом Первой мировой войны многие сторонники Чёрной сотни пошли добровольцами в армию, движение потеряло активность, а после Октябрьского переворота 1917 года большевики устроили массовые аресты и репрессии, расстрелы черносотенцев. Вражда шла ещё с 1905 года, когда идеолог большевистского движения В. И. Ульянов писал в Россию членам РСДРП:

«Отряды революционеров должны изучить, кем, когда и как составляются чёрные сотни, а затем выступить вооружённой силой, избивая и убивая их, взрывая их штаб-квартиры».

Боевики большевистского крыла РСДРП так и поступали. Например, напали на Петербургскую чайную «Тверь», где по вечерам собирались рабочие Невского судостроительного завода, состоящие членами Союза русского народа. Боевики бросили в помещение чайной две бомбы, занялся пожар. Боевики стали стрелять из револьверов по выбегавшим рабочим, убив двоих и ранив пятнадцать человек.