Черная часовня - Кэрол Нелсон Дуглас

– Без особого успеха. Ее дядюшки, сын и внук – яркие представители тех самых кружков, которое она так старается искоренить.

– Распутник общается со многими женщинами.

Ирен взмахнула рукой в сторону окна экипажа, за которым слышался радостный птичий щебет:

– Со столькими, сколько птиц на деревьях.

– Разве это не… проявление жадности?

– О, принц Уэльский – очень жадный мальчик.

– И я не совсем поняла ваш с ним разговор. Был в нем какой-то нездоровый подтекст. Я не улавливаю твоего отношения, Ирен! Ты всеми силами старалась сохранить репутацию, когда дело касалось короля Богемии, но с принцем Уэльским позволяешь себе намного больше. Будь добра, объясни мне, в чем разница?

Ирен улыбнулась несколько натянуто:

– Разница в том, что король Богемии находится в Праге, в то время как Берти живет в Лондоне и часто бывает в Париже.

– Все равно не понимаю…

– Король Богемии, подобно каждому мелкому князьку, считал, что имеет право на любовницу. Его ошибка состояла в том, что он ожидал моего согласия сыграть эту роль. Роль любовницы, Нелл. Он не распутник, он всего лишь высокородный болван, который рассчитывает на свои королевские привилегии.

Берти же, с его ребячеством, тщеславием и терпимостью к людям, с которыми особа королевской крови не должна иметь ничего общего, включая евреев и опереточных певичек, является настоящим распутником. Он не остановится ни перед чем, чтобы завоевать женщину. Впрочем, завоеванием это трудно назвать. Он получает на одну ночь любую, на кого упадет его взгляд, будь то уличная девка, жена молочника или супруга герцога. Вот так обстоят дела.

– Но тебя-то он не получил! Хотя его манеры были настолько гнусными…

– Берти уверен, что он… что мы… хм.

– Нет! Вы же не… хм?

– Он уверен в обратном – потому что я хочу, чтобы он так думал.

– Но зачем?! Это безумие, Ирен! Ты отказалась компрометировать себя ради весьма реального романа с королем Богемии. Но принц Уэльский…

– С принцем Уэльским мне придется идти на уловки: подкармливать его тщеславие и аппетит, не жертвуя при этом собственной добродетелью. Помнишь, как несколько лет назад принц случайно подслушал беседу об убийстве по новой телефонной установке сэра Уильяма Гильберта – той, что передавала звук прямо с театральной сцены к драматургу домой?

– Конечно, ты была приглашена к нему на ужин вместе с другими исполнителями. Я тогда не смогла сопровождать тебя и теперь ужасно об этом жалею. Ты поняла, что принц оказался свидетелем разговора об убийстве хористки ее высокопоставленным любовником, и применила гипноз, которому научилась в Штатах, где, похоже, сплошь и рядом преподают способы выведывания секретной информации у будущих королей. Не могу сказать, что одобряю сам факт гипноза наследника короны, но…

– Я приказала Берти забыть обо всем, что он мне рассказал, а также внедрила в его сознание одну мысль, которую он не сможет забыть, даже когда чары гипноза рассеются.

– И что это за мысль? Мир во всем мире?

– Нет. Я заставила его поверить, что он получил желаемое в отношении меня, однако при этом мы договорились больше никогда не встречаться подобным образом.

– Ирен! Ты дала ему понять, что с тобой он добился своего? Но зачем?

– Потому что он не в силах устоять перед искушением использовать свою власть, чтобы получить любую женщину, которая придется ему по вкусу. Меня же, с моего позволения, он считает завоеванной территорией и потому оставит в покое до конца дней моих. Так устроены принцы.

– Но твоя репутация! Барон наверняка подумал…

– Если барон так подумал, то придал этому не больше значения, чем отношениям принца с Сарой Бернар или его визитам к герцогине Саган.

– Или к двум безымянным девушкам в том доме свиданий, – добавила я, вздрогнув, но не от упоминания о недавних смертях, а от распущенности, ставшей предметом нашего с Ирен разговора.

– Во многих домах свиданий, Нелл. Альберт Эдуард не особо разборчив. Что горничная, что графиня, что оперная дива – ему все равно.

– Но как ты можешь смириться с тем, что о тебе думают всякие гадости?

– Такой метод избавляет меня от необходимости напрямую отвергнуть человека, который однажды станет королем. Мне достаточно навести его на определенную мысль и мило улыбнуться. И все! Не сомневаюсь, многие из тех женщин, кого принц осчастливил своим ночным визитом, пожелали бы освоить мой метод.

– А что говорят их мужья – ведь среди них есть замужние дамы?

– Многие из них действительно замужем. Но у супругов связаны руки: для мужчины считается привилегией, если будущий король воспылает страстью к его жене.

– Какой вздор! А как же Годфри? Что будет, если он узнает? – вдруг испугалась я.

– Не узнает. А если и узнает, то поймет мою стратегию.

– Но не смирится с ней.

– Нет, однако дело уже сделано: семя посажено, принц введен в заблуждение. Я тогда была молода, и гипноз казался мне практичным выходом из ситуации, особенно приведись мне снова увидеться с принцем. И видишь, что получилось, Нелл? Намеки Берти слышали только вы с бароном. И ни один из вас не станет думать обо мне хуже, потому как вы сможете разглядеть обман, – улыбнулась подруга.

– Даже барон?

– Как ты думаешь, сколько барон уступает принцу, безмолвно и беспрекословно, чтобы сохранить его дружеское расположение? Возможно, «уступает» даже свою английскую красавицу-жену Леонору.

– Баронессу? Значит, он один из тех услужливых мужей, о которых ты говорила?

– Слухи не всегда оказываются правдивы, поэтому я не доверяю им. Пойми, Нелл, мужчины измеряют свой жизненный успех, завладевая тем, что принадлежит другим мужчинам: делами, ставками, лошадьми, женщинами. А женами аристократов торгуют на брачном рынке, словно породистыми скакунами на бегах. И все, что от них требуется, это вынашивать наследников и хорошо одеваться. Поэтому они находят удовольствие в сплетнях о мелких и крупных передрягах, изменах и всяческих скандалах. Это спасает от скуки. Помнишь Алису Гейне, наследницу крупного американского банкира? На ее счету брак с французским герцогом, а затем и с принцем Монако, не считая менее известного джентльмена, оказавшегося негодным материалом для супружества. Так что нет, я не сомневаюсь, что барон пожертвовал очень многим ради тех привилегий, которые дружба с принцем приносит ему и всем, о ком он заботится, а этот круг включает в себя не только членов его огромной международной семьи, но и многие миллионы его соплеменников. Вот и я решила принести скромную жертву на алтарь большой западноевропейской игры. Пусть все думают, что будущий король Британии воистину могуч.

– «Будущий король Британии воистину могуч», – звучит как строка из комической оперы Гильберта и Салливана.