Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников

– И поднять тело, – добавил другой. – Частенько тут стали падать. Без альпинистов не обойтись.

– Странно! – заметил Тошик Полонский, не отрывая бинокль от глаз: он рассматривал ущелье, где лежал труп Комамберова. – Похоже на то, что это не несчастный случай.

– А что же? – спросила Анна Горенштейн.

– Убийство.

Услышав это слово, Сивере встрепенулся, бинокль перешел в его руки. Наведя резкость, он увидел распростертого на камнях старика. И тихо выругался. Это было непонятнее всего. Но он не мог ошибиться: из горла Комамберова торчал длинный тонкий стержень с оперением на конце: металлическая стрела.

После нескольких неудачных попыток Полонскому все же удалось дозвониться по мобильному телефону до Куруладзе. Сотовая связь здесь работала плохо. Узнав о свежем покойнике, комиссар буркнул в ответ что-то неприятное на одном из кавказских наречий и приказал достать труп своими силами, не трогать его и ждать их с Максом к ужину. Гостиницу, разумеется, никому не покидать.

– Мы не можем одновременно достать труп и не трогать его, – отозвался Тошик. – Какое вино вам подать к столу?

– Делайте, как я говорю! – прорычал Куруладзе. Добавил: – Саперави, – и отключился.

Прозоров тем временем отвел Александра Юрьевича в сторонку от любопытствующих постояльцев, которые передавали друг другу бинокль и глазели на мертвого Комамберова, словно боялись упустить момент, когда тот наконец-то встанет и скроется в какой-нибудь расщелине. Ищи потом! Новоиспеченную вдову Марию Леонидовну еще прежде увела в ее келью другая вдова, со стажем – Анна Горенштейн. Сокурсники вошли в большой внутренний двор монастыря, где столетиями дремала каменная рыба-вишап, на нее и уселись.

– Не повезло тебе! – сочувственно произнес Герман.

– Если уж использовать твою формулировку, то больше не повезло Комамберову, а не мне, – ответил Сивере.

– Это детали. Просто ты был последним, кто видел его живым. Куруладзе это очень не понравится.

– Ерунда. Не идиот же он в самом деле? Уже все знают, что из горла старика торчит обломок стрелы.

– Это-то так… Но как ты объяснишь его смерть?

– Не знаю! – Александр Юрьевич сокрушенно развел руками и только сейчас заметил, что Прозоров явно издевается над ним. – Кончай, право, скотинничать! Меня вот что удивляет: минут за двадцать до своей смерти Комамберов сказал мне, что знает, как умрет.

– И как?

– Именно так: от стрелы. Я еще пошутил что-то насчет индейцев. А оказалось – правда.

Герман «переварил» эту информацию, спокойно ответил:

– Чудной был старик, ничего не скажешь… Ну, индейцев тут сроду не было, разве что ожили древние персы-лучники? Но чем им не угодил старый предсказатель? Своими литературными трудами? Да, за это и убить можно. Ты знаешь, швейцарский механик Кардан, еще где-то в семнадцатом веке, после изобретения своего карданного вала, тоже предсказал свою смерть. Даже день и час. Но поскольку в означенный срок он чувствовал себя все еще здоровее булыжника, то, чтобы не разочаровывать родных и близких, взял и покончил с собой. Комамберов у нас тоже, кажется, был гением?

– У него есть философский трактат, где якобы полностью описано наше пребывание здесь, в «Монастырском приюте», – упрямо возразил Сивере. – По крайней мере, так мне говорил он сам. Теперь я почему-то начинаю ему верить.

– Совсем-совсем чудной старик, – повторил Прозоров. – Хорошо бы, впрочем, почитать.

– И еще что-то писал о гибели США в 2017 году, – вспомнил Александр Юрьевич.

– А это и предсказывать не надо, дураку ясно! – усмехнулся Герман. – Мы-то с тобой историки, знаем, как исчезали с лица земли самые великие народы и нации. Могущественнейшие царства, не чета этой стране. Египет, Ассирия, Эллада, Рим, Урарту, Финикия!.. СССР в том числе. Все они сначала разъедались изнутри, затем подчинялись малым народам, сплоченным и хитрым, либо варварам-гастарбайтерам.

– А Россия?

– Вполне возможно, что подобное может случиться и с нами. Есть такой феномен, он называется: ущеми себе дверью яйца. К боли постепенно привыкаешь, и она уже начинает доставлять тебе специфическое наслаждение. Так и мы. Я имею в виду – унижение по всем сферам.

– Все-то ты врешь! – обиделся Александр Юрьевич. – А как же Крым? Воссоединение с Россией и небывалый духовный подъем в народе?

– Это как лакмусовая бумажка, проверка на прочность. Если теперь сделаем шаг назад, то все, пропадем. Полетим вниз, как Комамберов. А пойдем дальше – тогда уже хоть война, хоть что, но победим по всем статьям. Всех.

– Может быть, ты и прав. И Комамберов тоже.

– Атебе не кажется, что метили не в него, а в тебя? Вы ведь шли рядом.

– Вряд ли. Посмотри, какая точность попадания. Стреляли из арбалета.

По двору прошли два дюжих сынка Тошика Полонского – в красных комбинезонах, с полным альпинистским снаряжением. За ними с мотком веревки на плече прошагал Дембович.

– Нелегкая это работа – тащить Комамберова из пропасти, – произнес Герман, проводив их взглядом.

– Из арбалета? – переспросил Багрянородский, присаживаясь на рыбу за их спинами, но обернувшись к сокурсникам: – Простите, слышал ваши слова. А я и сам подумал: вот непременно из арбалета его и убили, а как иначе?

– Ну да! – кивнул Сивере, заметив, как передернулся от неприятного соседства Прозоров. – Дело в том, что когда я стоял там, на северном плато, и смотрел в бинокль, то совершенно случайно увидел арбалет. Слепило солнце, но я не мог ошибиться. Я неприятно удивился, словно предчувствуя что-то.

– Х-мм… Интересно, в чьих же руках он находился? – спросил Багрянородский.

– На этот вопрос я вам не могу ответить. Человек стоял на верхней галерее, захачкарой. Будто прятался. И он был в капюшоне. Потом быстро исчез.

– Х-мм… – подобный звук на сей раз издал Прозоров. – Давайте подсчитаем. В гостинице в то время оставались лишь князь Романов, три старикашки, я, вы! – он ткнул пальцем прямиком в солнечное сплетение Багрянородского, отчего тот ойкнул. – А также двое сыновей хозяина, его племянник, дочь и жена. Больше никого. Значит, Вильгельм Телль кто-то из нас.

Немного помедлив, Александр Юрьевич решил признаться:

– Есть вообще-то еще кто-то. Некий горбун. Я видел его вчера ночью в коридоре. Погнался да не догнал. Верткий.

– Эка новость! – усмехнулся Багрянородский. – Да ваш горбун – местное привидение. Достопримечательность монастыря. Я всякий раз, как приезжаю сюда отдыхать, с ним сталкиваюсь. Позавчера тоже.

– Взрослый человек, а порете чушь, – заспорил Прозоров. – Какие привидения? Я, между прочим, тоже видел вашего горбуна три дня назад, когда засиделся у Полонского. Он юркнул под лестницу и исчез в каком-то подвале. Но я принял его за племянника Тошика. Какой еще придурок станет шастать по ночам в капюшоне?