Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников

Он выдержал паузу, но на лицах его слушателей ничего не отразилось. Потом продолжал:

– Один арбалет был в руках человека на галерее. А другой – выставлен из кабины фуникулера. И, между прочим, оттуда было так же легко подстрелить Комамберова, как и из монастыря.

Новая пауза. Прозоров с Багрянородским переглянулись.

– Спятил, – коротко подытожил Герман.

– Климат такой, – подтвердил диагноз частный детектив.

– Пошли отсюда, нечего тут торчать среди этого хлама! – сказал Прозоров, направляясь к лестнице.

– А вы что же? – оглянулся на Сиверса Багрянородский.

– А я еще немного тут побуду.

Сивере остался один. Он сказал им правду, хотя теперь сожалел об этом. Было два стрелка, два арбалета – один на монастырской галерее, второй – в кабине фуникулера. Кто-то держал их под прицелом, когда они гуськом шли к северному плато, а потом возвращались обратно.

Но почему была выпущена лишь одна стрела и кто отдал приказ поразить именно эту цель? Дичь оказалась случайной или она намеренно была принесена в жертву? В жертву – кому? Не хотелось дольше оставаться в Сторожевой башне, но Сивере, спустившись на пролет ниже, еще некоторое время рассматривал редкие музейные экспонаты, не в силах отвести взгляд.

Прошло минут сорок. Пора было и возвращаться. Он вновь оказался на низшей площадке, где тянуло сыростью и плесенью. Внимание Александра Юрьевича привлекли сдвинутая в сторону крышка люка и уходящая в глубь подвала винтовая лестница. Посветив туда карманным фонариком, любопытный историк решил обследовать и это помещение, коли уж у него оказались ключи от Сторожевой башни. Когда еще выпадет подобный случай?

Протиснувшись в люк, держась за поручни, он осторожно спускался вниз, пока не достиг дна. Здесь пахло особенно скверно. Луч света скользил по стенам, потолку, полу. Ничего интересного, кроме двух дохлых крыс и кучки экскрементов в углу. Как ни противно было это рассматривать, но Сивере решил, что дерьмо явно человеческое. Может быть, недельной давности.

Весь подвал был прямоугольной формы, метров пятнадцать на десять. Но в стене оказалась еще одна дверь, полуоткрытая. Подсвечивая себе фонариком, Сивере направился туда и очутился в еще одном помещении, оно было гораздо больше первого, с мощными низкими сводами.

С первого взгляда Александр Юрьевич понял, что он попал в то место, которое в монастырях обычно использовалось для наказания провинившихся монахов или заключенных мирян. Нечто подобное он уже видел в своей жизни, когда исследовал тюрьмы Соловецкого и Кирилло-Белозерского монастырей.

Располагались подобные казематы либо внутри толстых стен, либо в подвалах и погребах под церковными полами. В некоторых камерах едва мог уместиться один человек, а свет туда проникал через пять препятствий – три рамы и две сетки-решетки. Но здесь, судя по всему, была общая арестантская, с удушающей темнотой, кисло-затхлым запахом, шныряющими по полу крысами. Они и сейчас шуршали где-то рядом.

Сивере поежился, сожалея, что не прихватил с собой какой-нибудь ржавый меч из коллекции Тошика Полонского. Преодолевая страх, Александр Юрьевич пошел дальше, осматривая монастырский каземат. И наткнулся на еще одну комнату с низким потолком. Это была пыточная камера.

Здесь находились вмурованные в стену кандалы, цепи, деревянные чурбаны, к которым приковывали заключенных, шейные и ножные колодки, головные обручи-рогатки, замыкавшиеся ото лба к затылку. При желании их можно было скручивать с помощью винта до тех пор, пока не треснет череп. Клещи и плети, пилы и заостренные стержни, иглы, загоняемые в тело, оковы с шипами вовнутрь и еще много различных пыточных вещиц, предназначение которых Александр Юрьевич определить сразу не мог.

Любопытная комната, изнанка монастырской жизни, есть на что посмотреть и потрогать своими руками. Все равно, что прикоснуться к ожившей истории. Сивере дотронулся до металлического ошейника и вдруг ощутил что-то липкое. Он нагнулся поближе, направив луч света: ошейник оказался в крови. Как и его собственные пальцы.

Александр Юрьевич вздрогнул, поспешно вытирая руку о штанину. Все это уже никак не выглядело далекой историей. Напротив, реалиями нынешних дней. Кровь оказалась густой, как застоявшаяся масляная краска. Сам ошейник с шипами крепился к стене, но теперь металлический костыль был вырван и валялся на полу. Там тоже была кровь…

Сивере поспешно оглянулся, словно ощутив на себе чей-то пытливый взгляд. Никого не было, померещилось. Где-то опять зашуршали, забегали крысы. «С ума тут сойдешь!» – с тревогой подумал он. Нет, надо уходить. Чувствуя, как у него сильно колотится сердце, Александр Юрьевич поспешно пошел назад. Теперь ему казалось, что за ним действительно кто-то следит, может быть, не один, а несколько, много, множество – кто они? Заключенные, проведшие здесь не один десяток лет, их души? Бред, бред…

Уже не страх, а подлинный ужас начал охватывать его. Не давая ему пробраться в глубины сердца, мозга, Сивере побежал, споткнулся, пребольно ударился головой о каменный выступ. Хуже всего то, что он выронил фонарик. Теперь, сидя на полу, он стал ощупывать вокруг себя пространство, потом начал ползать на четвереньках. Сплошная тьма, фонарик исчез. Закатился в какую-нибудь дыру, щель? Совсем плохо.

Сивере вспомнил про спасительный коробок спичек и стал хлопать себя по карманам. Хорошо, что он захватил его с собой! Слава богу! Чиркнув спичкой, Александр Юрьевич огляделся. Фонарика нигде не было, ну и бес с ним… Главное, теперь ясно, где он сам находится: в первом подвале, с которого начинал осмотр. А вот и винтовая лестница.

Но что-то насторожило Сиверса. Минуту спустя он понял. Сверху из люка не проникал свет. Это могло означать только одно: кто-то закрыл крышку, закупорив его здесь. Еще не желая поверить своей догадке, Александр Юрьевич полез вверх, достиг крышки люка, толкнул ее обеими руками и обреченно застонал.

Тук-тук-тук! – это стучало сердечко Александра Юрьевича, сжавшись в комок. Сколько прошло времени? Он не знал и не хотел об этом думать. Просто сидел в кромешной тьме, прижавшись к лестнице и тупо ощущая себя все еще живым существом. Пока еще человеком, но пройдет короткий срок, и он превратится в животное – прыгающее, лающее, скулящее и царапающее стены. От страха, неизвестности, пустоты вокруг. От собственного бессилия.

Поначалу он впустую жег спички, пытаясь оградить себя от удушающего мрака, шорохов, пугающих мыслей, но потом бросил это никчемное занятие. Пусть будет что будет. От судьбы не уйдешь. Вот так же, наверное, сидели неподалеку отсюда в казематах узники монастырской тюрьмы. И мечтали лишь избежать камеры пыток. И сходили с ума.

Их тени еще до сих пор бродят здесь. Он чувствовал это. Они уже начинали с ним заговаривать, нашептывать успокаивающие слова. Сивере сжал руками голову, слабо застонал. За что же ему выпало такое наказание? Кто заманил его в этот проклятый «Монастырский приют»? Не уготовлена ли ему судьба того существа с ошейником, прикованного к стене, чьей кровью была испачкана его ладонь?