Беспринципный - Белла Ди Корте

потому что беспокоилась за нее. У Кили были действительно тяжелые времена, даже когда она должна была праздновать. Но мое правило не проявлять доброту, пока она не будет оплачена, все еще действовало, поэтому, чтобы загладить свою вину, я помогла ей упаковать вещи. С тех пор как она получила хорошую работу, Кили собирала вещи, чтобы переехать в более приятное место, как только закончится ее аренда в квартире, которую она делила со Сьеррой.

Чайник зазвенел, и она вскочила, чтобы выключить его. Я не была особой любительницей чая, но Ки и Компания (вся ее семья) просто молились на него. Ее мать была женщиной, которую называли «предсказывающей судьбы по чаинкам». У меня не было желания читать что-либо, кроме мельчайших частиц, плавающих в моей чашке кофе.

Какое-то время я наблюдала за Кили, а затем вернулась к упаковке вещей, которые ей не понадобятся на кухне.

— Мари?

— Да? — я снова посмотрела на нее. Она опускала пакетики с чаем в заварочный чайник. Что-то сладкое, и вместе с тем пряное наполнило воздух. Ваниль. Корица. Корица. Это заставило меня подумать о вкусе его губ — я оборвала эту мысль, прежде чем успела увлечься. Я думала, что запомню только ноты шоколада, но, видимо, это была ложь, которой я кормила себя.

— Я все думаю... все эти хорошие вещи начали происходить после смерти Сьерры. Мне не нужно так много работать, чтобы платить за аренду этой крысиной норы. Мне позвонили насчет шоу. Все это кажется таким неожиданным. Как ты думаешь... как мне пережить это, чтобы не показаться бессердечной стервой? — Кили сунула в чайник еще один пакетик, изучая его содержимое. — У Сьерры были свои способы выживать, но по большей части мне было жаль ее. Она напомнила мне тебя.

Я с трудом сглотнула.

— Правда?

Ки кивнула, наливая горячую жидкость в старую чашку.

— Не характером. Ее историей. Тем, как ей приходилось бороться, чтобы выживать. В ней определенно было что-то подлое, чего в тебе явно нет, но Сьерра тоже была сиротой. А потом она попала в приемную семью. Я думаю, ей приходилось бороться за еду; вот почему я никогда ничего не говорила Сьерре, когда она пересчитывала яйца или сыр.

Кили помешала ложкой в чашке и села, заправив огненно-рыжий локон за ухо.

— Я вот к чему клоню. Интересно, не мешала ли она своему счастью, а значит, и моему? Я ненавижу - ненавижу - саму мысль о том, что ее убили, но еще раньше я думала, что нам пришло время расстаться. Теперь, когда она мертва, я чувствую себя... я чувствую облегчение.

Я положила декоративный четырехлистный клевер в коробку, а затем положила ладонь ей на плечо. Оно было напряжено. У Сьерры не было семьи, как у меня, и все, что она оставила, досталось Кили. От нее требовалось немало усилий, чтобы принимать решения за женщину, которую никто по-настоящему не знал. Даже Кили.

— Согласна, — сказала я. — В ней было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя... не в своей тарелке. Это трудно объяснить.

Кили уставилась на свою чашку с чаем с отсутствующим выражением в глазах.

— Может быть, ее новое начало вот-вот должно было произойти. Может быть, ее темнота вот-вот стала бы светлее. Работа, о которой она мне рассказывала. Она так и не пришла на собеседование. Платье все еще лежит на кровати.

— Ты знаешь, что это была за работа?

Я не сказала Кили, что сделала и что произошло. Я все еще не имела ни малейшего понятия, что это за работа и что она за собой повлечет. Вечером, когда я вернулась домой, Кили спала, и я на цыпочках вошла в комнату Сьерры и положила все так, как она оставила. В сумке у меня лежал запасной комплект одежды, поэтому я переоделась в машине на случай, если Кили меня ждет. С тех пор я ни разу не заглядывала в комнату Сьерры.

— Нет, — сказала Кили. — Но у меня такое чувство, что она решила, что эта работа для нее. Что ей больше не придется бороться. Я понятия не имею, какая работа приносит такую безопасность, но она была в этом уверена.

Определенно. У меня тоже было такое чувство. Что бы ни приготовил босс для одной из этих девушек, ей больше никогда не придется работать. Но я все еще не могла понять, в чем дело. Что может стоить так много для него или для кого-то еще?

— Эй, — сказала Кили, сжимая мою руку. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты никогда не рассказывала мне, что делала на днях. Тебя не было какое-то время. Ты искала другую работу?

В первый раз я оставила ее одну, чтобы вернуться к «Маккиавелло». Я снова села у стены, краснея, ожидая, не появится ли тот парень в костюме. Это было глупо, так глупо, но что-то в нем внушало доверие. Со всеми проблемами, возникающими вокруг меня, было приятно видеть кого-то, кто действительно, казалось, умел держать себя в руках. Он казался таким всемогущим. Как будто он знает, что делать в любой ситуации. У него были бы ответы на любую проблему.

Мое ожидание не было напрасным. Он появился примерно через час после меня, выглядя таким же спокойным и прекрасным, как всегда. Возможно, это было мое воображение, но как только он вышел из своей дорогой машины, он повернулся прямо ко мне, как будто знал, что я ждала именно его.

Мы смотрели друг на друга, пока я не решила сделать то, ради чего пришла. Я расстегнула сумку, достала пакет со льдом, подняла его вверх и поставила у стены. Потом повернулась и ушла.

Я поклялась себе, что не вернусь. У меня были проблемы, проблемы, которые не решались ожиданием в ресторане, обслуживающем только богатых. Возможность пялиться на какого-то недоступного (мне) миллионера в шикарном костюме ничего не решала.

Желание рассказать Кили обо всем, что произошло, поднялось внутри меня. Я чувствовала себя виноватой за то, что использовала платье Сьерры, ее духи, ее туфли, ее приглашение на таинственную вечеринку в клубе и не сказала об этом Кили.

Я хотела рассказать ей о парне в костюме. Мне хотелось сказать ей, что независимо от того, любит меня Харрисон или нет, я никогда не испытывала к нему ничего, кроме братской любви. По сравнению с тем, что я чувствовала за последние пару дней —