Парадокс Апостола - Вера Арье

И в этом он не ошибался.

Новая экономическая реальность диктовала свои правила игры. Бизнес интернационализировался, и криминал вслед за выводимыми активами утекал на Запад. Сурген, всегда державший нос по ветру, понимал совершенно отчетливо: война в родных стенах рано или поздно закончится, заказы иссякнут, а вот там, за кордоном, еще масса новых возможностей! Кроме того, после ликвидации «законника» Троян становился слишком опасным свидетелем, ему нужно было исчезнуть.

Но один вариант — закопать стрелка, а другой…

По возвращении из Малаги Павла встретили радушно: его ждал щедрый гонорар, паспорт на имя гражданина Греции Адóниса Влахоса и билет до Афин. На Грецию выбор пал в силу старых, проверенных временем связей Сургена, которые позволили ему в сжатые сроки раздобыть «чистый» документ для своего бойца. Хотя с этой задачей Павел справился бы и сам: греческие паспорта в открытую продавались на рынках Одессы, Сочи и Батуми, открывая путь в Южную Европу для всех желающих. Внезапное исчезновение Паши-стрелка из города никого в бригаде не удивило — видно, отгулял свое пацанчик, и до него Сотя добрался…

* * *

Троян сидел в прокуренной таверне, тесно приросшей своим основанием к узкому рыбацкому пирсу. Заведение было семейным: сыновья обслуживали в зале, отец рассчитывал клиентов, а мать с сестрами стряпали нехитрые греческие блюда — подкопченный салат из баклажанов, маленькую сочную долму, свежайшую рыбу на углях.

Солнце пригревало, заставляя в очередной раз почувствовать иллюзорную сладость свободы, к которой он так уже успел привыкнуть…

С момента переезда в Афины ему было поручено выполнить еще несколько «экспортных» заказов в Испании, Сербии, Македонии и во Франции, вернее, на Корсике. На последнюю Сурген обратил свой хищный взгляд, активно устанавливая внешние контакты. Налаженный корсиканцами «французский транзит» и неограниченные возможности «отмывания денег» заставили Сургена всерьез заняться этим регионом. С начала 1997 года его проект, связанный с игорным бизнесом, уже осуществлялся полным ходом. Дело осложнялось лишь противодействием нескольких местных чиновников, и Сурген, желая держать вопрос под контролем, предложил партнерам устранить эти «незначительные человеческие препятствия».

Павлу тогда заказ показался крайне рискованным, но выбирать не приходилось. Об этом деле он старался по возможности не вспоминать…

Взрезая грязноватую пену и распугивая раскормленных чаек, к причалу подошла моторная лодка. Пожилой рыбак шагнул на шершавый камень пирса, затянул трос вокруг чугунного кольца и задымил самокруткой. Троян смотрел на его грубое, исчерченное морщинами лицо и видел перед глазами другое: скуластое, загорелое, с внимательными глазами над широким, слегка приплюснутым борцовским носом. Лицо сына греческих иммигрантов и вольного корсиканского рыбака, который отбывал пожизненное заключение за не совершенное им преступление. У Павла на родине отсидка за чужие грехи считалась занятием уважаемым и хорошо оплачиваемым, «оттянуть на себя»[20] соглашались многие, но чтобы пожизненное…

Трояну трудно было даже представить, каков был мотив для такого саморазрушающего поступка. По его собственным понятиям, уж лучше лежать в могиле, чем всю жизнь провести за решеткой!

От этих мыслей он невольно поежился и посмотрел на часы: до конца дня нужно еще успеть заехать в офис и разрулить ситуацию с сорванной поставкой. Небольшой винный бизнес, который уже начал приносить прибыль, когда-то был приобретен им за копейки у одного разорившегося греческого предпринимателя в качестве прикрытия.

Идею подкинул Сурген: уважаемому бизнесмену Адонису Влахосу, занимающемуся экспортом греческих вин, было проще обосновывать свои доходы и частые передвижения по миру, не вызывая подозрений у местной полиции и налоговой службы. Неожиданно для себя Троян увлекся винным делом, стал постепенно его развивать и вскоре открыл несколько собственных магазинов в Афинах и Салониках. Наняв исполнительного директора, который действовал по его указке, он сумел выйти на пару крупных российских торговых компаний и благополучно осуществлял поставки на бывшую родину.

О будущем Троян научился не думать.

Тогда, в девяносто шестом, перебравшись в Грецию и вырвавшись из-под жесткого контроля Сургена, он еще острее ощутил, как короток поводок, на котором держал его хозяин. Только беспрекословное выполнение боевых команд служило залогом его временного иммунитета. Как человек опытный и здравомыслящий, Павел понимал, что рано или поздно роковая осечка произойдет, и на этом закончится его привольная жизнь в собственном домике на южной окраине Европы.

Исчезнуть, подставить двойника, инсценировать собственную смерть?

Все это вымыслы сценаристов дешевого кино, к реальности отношения не имеющие. Сурген найдет любого и накажет самым изобретательным способом, в этом можно было не сомневаться. О том, что жизнь Трояна не оборвалась возле вырытой собственными руками могилы, а неспешно проистекает в захолустной солнечной стране, пока знал только он, Сурген.

Но ему ничего не стоило обнародовать эту информацию, и тогда кавказцы в считаные дни доберутся до Трояна и предъявят счет за убийство своего так и не коронованного короля…

Павлу оставалось лишь смириться с существующим положением вещей, наслаждаясь отпущенной ему «свободой».

Утешало и то, что европейские проекты Сургена приносили немалый доход — работы для Павла хватало, да и сам «отец» стал относиться к нему уважительнее, доверяя рискованные «экспортные» заказы. Жизнь приобретала новые очертания, и Павел даже начал было получать от нее удовольствие…

Но, как известно, судьбу приручить нельзя.

В ночь на православное Рождество 2000 года Геннадий Вениаминович Суриков будет возвращаться со всенощной из храма, куда он ходил по большим праздникам. На входе в собственный подъезд его встретит радиоуправляемое взрывное устройство, которое нанесет гражданину Сурикову «ранения, несовместимые с жизнью». По сложившейся в Кемерове традиции, заказчика и исполнителя преступления найти не удастся.

Разросшуюся к тому времени бригаду Сургена в скором будущем ликвидируют: многие окажутся за решеткой, некоторые — на городском кладбище, один — на принудительном психиатрическом лечении, и двое, включая исчезнувшего без вести Павла Трояна, — в федеральном розыске.

Осторожный Троян тут же заляжет на дно: сменит адрес в Афинах, перерегистрирует свою компанию на чужое имя, грамотно подправит внешность и станет еще более избирателен в связях с окружающим его миром.

* * *

Из дверной щели пробивался тусклый луч света, стелившийся по грунтовому полу и растворявшийся у подножия кровати. Тщательно отглаженное постельное белье пахло сыростью кельи. Она была небольшая, двухместная, но эту ночь Троян провел в ней один. Часы показывали половину четвертого утра, значит, вот-вот раздастся глухой стон била — доски, подвешенной на цепях, по которой монах каждое утро стучал тяжелой деревянной колотушкой, созывая всех на богослужение.