На затравку. Моменты моей писательской жизни, после которых все изменилось - Чак Паланик

НАПРЯЖЕНИЕ: ОСТРЫЕ ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

Неразрешимые социальные вопросы и проблемы позволяют создавать колоссальное напряжение. Французский философ Жак Деррида говорил, что западная культура строится на бинарных оппозициях. Есть только черное и белое. Правда и ложь. Жизнь и смерть. Мужчины и женщины. Все, что не попадает четко под одну из двух категорий, сбивает нас с толку. Он любил приводить в пример зомби, которые мертвы и живы одновременно. То же самое относится и к вампирам. Любая история с упырями должна завершиться их окончательным переходом в категорию мертвых.

По этой же причине я часто изображаю сомнительное поведение тех или иных персонажей, но не выношу ему оценок, не осуждаю и не одобряю. Зачем лишать читателя удовольствия хорошенько перемыть косточки персонажу на каком-нибудь форуме?

Бывает, что читатель сам не понимает, чем именно произведение задело его за живое. Некоторые историки кинематографа полагают, что причиной успеха фильмов «Франкенштейн» и «Призрак оперы» студии «Юниверсал пикчерз» стало то, что они подарили людям возможность наконец отреагировать на ужасные отголоски Первой мировой. Благодаря развитию медицины с войны вернулось множество солдат, которые раньше просто скончались бы от полученных травм. Эти калеки то и дело появлялись на публике. Фильмы-страшилки, конечно, пугали людей, но благодаря им «чудовища» постепенно стали чем-то привычным и уже не вселяли такого ужаса.

Так же и «Дракула» Брэма Стокера подарил читателям законный способ испытать ужас перед зажиточными евреями, эмигрировавшими в Лондон в XIX веке. «Ребенок Розмари» безопасно осветил остро стоявший вопрос того, как мало власти над собственным телом и репродуктивным здоровьем имели женщины той поры. Отнеся свою историю к жанру «ужасов», Айра Левин тем самым снизил градус поднимаемой темы, отчего она стала казаться менее угрожающей, менее реальной.

В похожем ключе можно рассмотреть и другие вопросы, на которые до сих пор нет четкого ответа. Лично мне на ум первым делом приходят аборты и мужское обрезание. Сколько копий уже сломано на эти темы! Ваша задача как писателя – не давать ответы, а поднимать вопросы и использовать напряжение, которое они несут.

Вот вам на затравку сюжетец. Муж хочет, чтобы его забеременевшая жена сделала аборт. Она готова – при условии, что он согласится на обрезание. То есть она пожертвует ребенком, если он пожертвует кусочком себя – и, возможно, частью приятных ощущений во время секса. Ему не придется воспитывать еще одного ребенка. А ей не придется иметь дело с дряблым куском мужской плоти, от которого всегда попахивает не тем, чем хотелось бы.

Еще сюжет. Попробуйте написать историю про консервированное мясо «Спэм». Писатель Дуглас Коупленд рассказывал, что у антропологов есть теория, почему это мясо так популярно на островах Тихого океана. Мол, консистенция и вкус тушенки «Спэм» напоминает человечину, и потомки племен, некогда практиковавших каннибализм, безотчетно полюбили этот продукт. Итак… представим некий тайный клуб, который увозит своих гостей на океанском лайнере за сотни миль от берега и устраивает на борту роскошный пир, где главное блюдо – человечина. Только на самом деле организаторы готовят и подают «Спэм». Этично ли это – брать немыслимые деньги с людей (да, пусть не самых достойных людей) за блюдо из липовой человечины?

Ну и напоследок. Представьте, что вы – профессор физики или химии и ваша самая перспективная студентка совершает открытие: обнаруживает новое молекулярное свойство шоколада. Девушка поразительно умна и при этом наивна. Вы-то понимаете, что ее открытие в конце концов приведет к созданию самой разрушительной бомбы в истории человечества. Если позволить ей опубликовать работу, рано или поздно она погубит миллиарды людей. Вы, конечно, предостерегаете студентку, но где гарантия, что в какой-то момент она не решится на публикацию? Может, лучше ее убить? А для верности – ведь однажды, в старческой деменции, вы случайно раскроете кому-то смертельную тайну – убить и себя?

Ну, вы меня поняли. Своему ученику я посоветовал бы поднять вопрос, на который нет однозначного ответа. Это моментально создаст напряжение и подтолкнет читателей к бурному обсуждению вашей работы.

НАПРЯЖЕНИЕ: РАССКАЗЫ, КОТОРЫЕ СКАТЫВАЮТСЯ В БЕЗУМИЕ

Следующий тип рассказов – мой любимый. Они всегда короткие. Если их затянуть, читатель быстро заскучает. В них есть место кафкианскому хаосу, иррациональности и при этом – юмору и сатире. Я не стану портить вам удовольствие от прочтения, зато сэкономлю уйму времени, потому что каждый такой рассказ – редкая и ценная находка.

«Сумерки в окаянной пижаме» («Dusk in Fierce Pajamas») Элвина Брукса Уайта. Герой валяется в постели с температурой и разглядывает модные журналы. Мало-помалу картинки беззаботной жизни богатых и знаменитых начинают сводить его с ума.

«Моя жизнь с Р. Х. Мейси» Ширли Джексон. Молодая женщина – вероятно, прототипом героини стала сама Джексон, – устраивается на работу в самый крупный универмаг мира и вязнет в безликом бюрократическом болоте. Чудесное противоядие хоррору «Лотерея» того же автора.

«Сад Огоморра» («And Lead Us Not into Penn Station»)[4] Эми Хемпель. Перечень нелепых, абсурдных и обидных ситуаций из жизни Нью-Йорка.

«Постановление #388475848-5» («Reference #388475848-5») Эми Хемпель. Самая смешная попытка уйти от уплаты штрафа за парковку.

«По пятам» («In Hot Pursuit») Фрэн Лебовиц. Очень болтливый, надменный, гомосексуальный Шерлок Холмс вылетает в Нью-Йорк в поисках организованной группы педофилов.

«Лошара» Чака Паланика. Студент под ЛСД участвует в телеигре «Цена удачи».

«Элеанор» Чака Паланика. Зубодробительным языком, изобилующим малапропизмами, эта путаная история повествует о лесорубе, который сбежал от смертоносных орегонских елей лишь затем, чтобы встретить страшную смерть от рождественской елки в розовом оштукатуренном доме на юге Калифорнии.

«Правда жизни» Чака Паланика. Отец пытается рассказать сыну, откуда берутся дети, и его лекция по половому воспитанию не обходится без горящих гениталий и Салли Струтерс.

Своему ученику я подсказал бы такой сюжет для рассказа. Пишите от имени целого коллектива – допустим, совета кинокритиков, которых попросили уставить возрастные ограничения для еще не вышедшего в прокат фильма. И вот это коллективное «мы» начинает смотреть кино и делать все более абсурдные выводы относительно увиденного. Облака на небе имеют фаллическую форму и оттого могут нанести травму детской психике. Тени, отбрасываемые животными и людьми, взаимодействуют на стенах и полу каким-то подозрительным образом. Дети слишком вызывающе едят пончики. В своем отчете вы подчеркиваете, что члены совета смотрели ленту по отдельности и затем высказывали свои соображения на общем обсуждении. В результате кинокритики единогласно постановили, что все упомянутые недочеты действительно являются грубейшими нарушениями. Пусть ваш рассказ представляет собой эдакий «снежный ком», в котором нелепые обвинения нагромождаются, вскрывая не столько огрехи фильма, сколько извращенное сознание рецензентов.