Шестерки умирают первыми - Александра Маринина

– Хорошо, Лена, я сейчас уйду, но, может быть, вы скажетемне, кто был тот человек, который умер и которого хотел помянуть Дмитрий?

Лена встала с дивана и выпрямилась во весь свой небольшойрост. Глаза ее гневно сверкали, губы побелели.

– Вы поступаете подло, слышите, подло! Вы заставляете меняпересказывать вам слова, которые предназначались только для меня. Вызаставляете меня предавать Диму. Да, вы меня перехитрили, и в какой-то момент яразоткровенничалась с вами, но я раскаиваюсь в этом, а вы вцепились мне в горлои требуете…

Она задохнулась от ярости и готова была расплакаться.

– Уходите!

Уже стоя в дверях, Игорь Лесников вдруг обернулся к ней.

– Лена, я не хочу, чтобы вы считали меня негодяем, поэтомупредупреждаю вас сразу: раз вы не хотите говорить со мной, я попрошу вашегобрата задать вам те же самые вопросы. Ему вы не сможете не ответить. Так вот,чтобы вы не думали, что я пытаюсь вас перехитрить и подсылаю к вам Сергея,чтобы выпытать какие-то секреты, я говорю вам о своем намерении заранее.

– Зачем? – холодно спросила она, уже вполне овладевсобой. – Играете в благородство?

– Играете вы, а не я, и не в благородство, а на скрипке. А япытаюсь спасти вашего друга Платонова. И если вам нравится мне мешать, то ялично от этого удовольствия не получаю. Всего хорошего.

Телефонный звонок в кабинете следователя окружнойпрокуратуры Казанцева раздался в тот самый момент, когда Валерий Петрович небез удовольствия занимался любовью с молоденькой практиканткой университетскогоюрфака. У Казанцева не было особо срочных дел, требовавших его самоотверженноговыхода на работу в субботний день, но и отдельного кабинета, не говоря уже оботдельной квартире, у него тоже не было, поэтому для закрепления дружескихотношений с практиканткой пришлось пожертвовать одним из двух выходных.

Был Валерий Петрович высок ростом и обладал столь мощнымбасом, что, когда он добросовестно пытался говорить тихо, присутствующимначинало казаться, что в комнате стоит ровный низкий гул.

Звенящий телефонный аппарат оказался у самого уха лежащей настоле девушки. Она недовольно приподняла голову и вопросительно посмотрела наКазанцева. Валерий Петрович снял трубку, не отнимая при этом руки от гладкогобедра будущего светила следственной работы.

– Валерий Петрович? – послышался в трубке незнакомыйженский голос.

– Да, я вас слушаю.

– Дима Платонов просил напомнить вам о Кате из Омска.

Казанцев от неожиданности убрал руку с того уютного места,где она так удобно и уверенно лежала.

– Я помню Катю из Омска, – ровным голосом ответилон. – Что с Димой?

– Он в порядке, не беспокойтесь. У него к вам просьба.Выясните, пожалуйста, кто на Петровке занимается расследованием убийства ЮрияТарасова из Совинцентра и Вячеслава Агаева из Уральска-18. Их имена, фамилии,домашние и служебные телефоны, краткие характеристики. Когда и куда мнеперезвонить?

– С семи до восьми вечера позвоните мне домой. Номертелефона есть?

– Триста девяносто четыре – десять – пятьдесят девять?

– Верно. Скажите Диме, я все сделаю.

Он не успел закончить последнюю фразу, когда в ухо ударилигромкие и частые гудки отбоя.

Казанцев мельком взглянул на часы. Выгонять девочку прямосейчас – грубо и не по-джентльменски, надо быстренько закончить так приятноначатое дело и проводить ее до выхода. На выполнение Димкиной просьбы можетуйти много времени, но не выполнить ее нельзя. Еще в те времена, когда онивместе учились в школе милиции, Валера Казанцев попал в тяжелую и некрасивуюисторию со студенткой педагогического института. История была настолько некрасивая,что Валере понадобилось немало мужества, чтобы рассказать о ней только одномучеловеку – Диме Платонову. Девушку звали Катей, и с тех пор слова «Катя изОмска» стали обозначать ситуацию, в которой от них требуется полное довериедруг к другу, немедленная помощь и строгая конфиденциальность. За два десяткалет эти магические слова произносились чаще следователем Казанцевым, чемоперативником Платоновым.

– Спасибо тебе, малыш, – вежливо сказал ВалерийПетрович. – Хочешь, вечером куда-нибудь сходим?

– Мне уходить? – обиженно спросила практикантка. Судяпо последним пятнадцати минутам, расследование уголовных дел осталось в еежизни единственным, в чем еще следовало бы попрактиковаться. Все остальное онаумела делать превосходно и ни в какой дополнительной практике не нуждалась.

– Малыш, ты же слышала, мне позвонили, у меня появилисьсрочные дела.

Казанцев быстро провел руками по костюму, проверяя, все лина месте и все ли пуговицы застегнуты, потом поправил на девушке юбку и ласковопогладил по плечу.

– Порядок. Пойдем, я провожу тебя.

– Тебе звонила женщина, – упрямо возразилапрактикантка, не трогаясь с места и убирая руки за спину, чтобы не братьпротянутую Казанцевым сумочку.

– Она звонила по делу. Этим делом я и должен заняться,причем немедленно. Все, малыш, хватит препираться, давай прощаться допонедельника.

Девушка ушла, обиженно поведя плечиками, а Валерий ПетровичКазанцев сел за письменный стол и принялся накручивать телефонный диск.

Второй звонок Кира сделала Сергею Русанову, сказав емуточь-в-точь те слова, которые велел передать Дмитрий.

– Дима хочет передать вам документы…

– Где он? – нетерпеливо перебил ее Русанов. – Ядолжен сам с ним поговорить.

– Его нет в Москве, – отвечала Кира, неукоснительноследуя полученным от Платонова инструкциям. – Он уехал и оставилдокументы, которые я должна передать вам.

– Куда он уехал?

– Я не знаю.

– Что это за документы?

– Я их не читала. Они в запечатанном конверте, Дима запретилмне его вскрывать. Я оставлю их завтра в первой половине дня в камере храненияна Киевском вокзале. Ячейка номер двадцать семь, код шесть-два-девять-пять.

– Откуда вы знаете, что двадцать седьмая ячейка будетсвободна, когда вы завтра придете на вокзал?

– Я заняла ее сегодня утром. А завтра я положу тудадокументы. Если захотите что-то передать Диме, оставьте в ячейке записку. Он,может быть, свяжется со мной.

– Дайте мне ваш номер телефона на всякий случай, –потребовал Русанов.

– У меня нет телефона, – невозмутимо ответилаКира. – Я недавно переехала в район новостроек. До свидания, СергейГеоргиевич.

– Подождите! Подождите, девушка, минутку.