Шестерки умирают первыми - Александра Маринина

– Потому что вчера утром я занял две камеры: двадцатьседьмую и сто двадцать седьмую. Код у них одинаковый.

– А ты предусмотрительный, – одобрительно кивнулаКира. – Я бы не догадалась.

Похвала его почему-то обрадовала. «Неужели я хочу ейпонравиться? Чудеса какие-то со мной творятся», – удивленно подумалПлатонов. Он продолжал внимательно наблюдать за ней, отмечая грацию иодновременно экономность движений. Она не была суетливой, не делала лишнихжестов, не размахивала руками и не металась бестолково по кухне. Даже когда онастояла неподвижно у плиты, помешивая что-то вкусно пахнущее в кастрюльке, спинаи плечи ее были ровными, немного сутуловатыми, правда, но зато не перекошенными,как обычно бывает с людьми, которые «оседают» на правую или левую ногу,перенося на них центр тяжести.

– Кира, ты была замужем? – вдруг ни с того ни с сегоспросил он.

Она обернулась и тепло улыбнулась Диме.

– Была, правда, совсем недолго. И давно. Я уже успелазабыть…

Свекрови хватило трех месяцев, чтобы развести Киру со своимсыном. Женитьба была скоропалительной, и предотвратить свадьбу она не сумела,зато после бракосочетания развернула активную деятельность.

– На тебя ни одна шляпа не налезет, – высокомернообещала она сыну.

– При чем тут шляпа?

– При том, что рога у тебя вырастут – опомниться не успеешь.Твоя жена слишком красива, чтобы ты мог надеяться на ее верность.

– Мама, как ты можешь, – возмущался Саша. – У Кирыдо меня никого не было, она не шлюха.

– Правильно, сынок, она не шлюха, – согласно киваламать. – Но она ничего не умеет и ничего в жизни не сможет достичь сама.Образования у нее нет, природного ума тоже небогато, стало быть, она собираетсяпрокладывать свой жизненный путь при помощи своего тела. Конечно, у нее до тебяникого не было, а как же иначе? Ведь она запланировала поймать золотую рыбку, адля этого крючок должен быть в девственном состоянии.

– Мама!

– Ну что «мама», что «мама», – сварливо передразниваламать. – Она втерлась в приличную семью, а дальше знаешь, что будет? Онаначнет спать с твоими друзьями, чтобы они помогли тебе устроить ее на хорошуюработу в какую-нибудь фирму, потом будет спать со своим начальником, чтобыпродвинуться по службе, а там, глядишь, дело дойдет и до твоих начальников,чтобы тебя побыстрее продвинуть. Своих-то мозгов у нее нет, чтобы чего-нибудьдобиться, вот и будет тело эксплуатировать. Ей уже двадцать два года, почему жеона до сих пор нигде не учится, образование не получает? Потому что ума нехватает и усидчивости. Она у тебя только и умеет, что трахаться.

Свекровь из своей точки зрения секрета не делала и мнениесвое высказывала, не понижая голоса. Через три месяца терпение у Киры лопнуло,и после длинного и очень серьезного разговора с мужем, в ходе котороговыяснилось, что Саша с матерью спорить не приучен и идти поперек ее воли несумеет, молодая жена собрала вещи и вернулась к родителям.

Через полгода Кира поступила в институт на вечернееотделение, и в двадцать восемь лет получила диплом о высшем образовании поспециальности «библиотечное дело». Для работы ей диплом был не особо нужен, онакак начала в восемнадцать лет работать в библиотеке «Раритет», так и продолжалабы до самой пенсии, но уязвленное самолюбие требовало сатисфакции. Учиться ейбыло скучно, однако она упорно ходила на занятия, зубрила конспекты и писалаконтрольные, чтобы доказать Саше и его матери, что они ошибались на ее счет.Какое-то время после развода она бывшего мужа еще любила, поэтому ей былонебезразлично его мнение. Потом любовь прошла, но бросать институт она нестала. Не в ее характере бросать на полпути начатое дело.

Кира ушла, и Платонов приготовился к мучительному ожиданию.Сейчас только шесть часов, пока она доедет до вокзала и оставит документы вкамере хранения, будет уже семь, потом она начнет дозваниваться до Казанцева,он велел звонить с семи до восьми, но Валерка никогда не был обязательным истрогим, он может явиться домой и в десять, и в одиннадцать. И все это времяКира будет, как бездомная кошка, бродить по улицам, от автомата к автомату, аон, Платонов, будет метаться по чужой пустой квартире, гипнотизируя взглядомтелефон.

Кира не зря его похвалила, он действительно оказалсяпредусмотрительным, заняв в камере хранения одновременно две ячейки с похожиминомерами. В министерстве его дружба с Русановым ни для кого не секрет, поэтомуне исключено, что, узнав об исчезновении Платонова, телефон его ближайшего идавнего друга тут же взяли «на кнопку» в надежде, что беглец ему позвонит.Серега даже и не знает, что его телефон прослушивается. Двадцать седьмая ячейканаходится не в том зале, где сто двадцать седьмая, и, если разговор Киры иРусанова достиг чужих ушей, Киру будут караулить возле двадцать седьмой, а она вэто время спокойно оставит документы в соседнем зале, где ее никто не ждет. Ауж сообщить Русанову завтра, что у ячейки другой номер, – дело техники исообразительности. Можно позвонить, например, и сказать, что нужно не забытьпять раз по двадцать или три раза по тридцать плюс десять. Да много способов,не в этом суть.

В камеру хранения Киевского вокзала они пришли вдвоем.Осмотрелись, нашли двадцать седьмую ячейку, прикинули, где лучше всего встать,чтобы держать ее постоянно в поле зрения и при этом самим не бросаться в глаза.Наметили несколько точек, чтобы не светиться все время в одном и том же месте:кто его знает, сколько ждать придется, не исключено, что и до завтра.

Они были братьями, правда, двоюродными, но внешнее сходствобыло поразительным. Старшему было под пятьдесят, младшему – немного затридцать, и при желании они вполне сходили за отца и сына, для этого надо былотолько правильно одеться, чуть увеличив возраст старшему и, соответственно,чуть уменьшив – младшему.

Младший из братьев примостился между рядами металлическихшкафов-ячеек, старший вышел на платформу покурить и разведать, где можноперекусить, купить воды, посидеть на лавочке, сходить в туалет. Черездвадцать-тридцать минут он вернется и сменит младшего на посту возле двадцатьседьмой ячейки, отпустив братишку пройтись и размять ноги. Пока можно особо ненапрягаться, если женщина сказала, что положит документы в камеру хранениязавтра, то скорее всего она сделает это сегодня во второй половине дня.Многолетние наблюдения убедили братьев в том, что чаще всего так и происходит.Ни один дурак не пойдет к тайнику точно в то время, о котором предупреждает,это азы сыскного дела. Стало быть, пару часов можно сидеть расслабленно, а ужпосле четырех начнется самая работа. Тогда один из них постоянно должен быть взале, другой – на платформе, сохраняя визуальный контакт.

Они промаялись почти до семи часов, когда старший братпочуял недоброе. Через зал неторопливо прошла очень красивая женщина свьющимися каштановыми волосами. И хотя она не задержалась возле двадцатьседьмого номера, а перешла в следующий зал, наблюдатель каким-то двенадцатымчувством понял: это она. То ли он уловил исходящую от нее нервозность, то ли,как хороший пес, учуял запах страха, то ли многолетний опыт сказался. Он ленивозевнул, не прикрывая рта рукой, и краем глаза увидел, что стоящий на платформеи наблюдающий за ним младший брат принял сигнал и медленно направился вследующий зал. Старший вышел на платформу, теперь они поменялись ролями. Черезокно ему виден был напарник, облокотившийся о стену в углу, и женщина,открывающая дверцу сто двадцать седьмой ячейки. Старый трюк, подумал старший,хорошо известный, но все равно эффективный, если кому-то не до конца доверяешьи хочешь проверить партнера на добросовестность. Если же он оказывается честными догадывается, что его проверяли, всегда можно дуриком прикинуться, мол, номерперепутал, или вы сами не расслышали, или еще что-нибудь такое. Для этого иномера выбираются похожие, которые попутать легко. 96 и 98 – перед мысленнымвзором встают округлые цифры, потом трудно вспомнить, какие именно. 47 и 74тоже легко друг друга подменяют, из прямых палочек состоят. 27 и 127, конечно,между собой не спутаешь, но поскольку в деле участвовало передаточное звено –женщина, то можно на нее свалить, мол, я ей сказал 127, а она первое слово нерасслышала.