Послание - Джек Керли

Он убрал руку от микрофона.

– Печенье было вкусным, Карсон. Но я что-то никак не могу взять в толк, брат, ты послал его в первый или в третий год, как я попал сюда?

– Я никогда не посылал тебе печенья, Джереми.

– Не посылал печенья? – обиженно переспросил голос маленькой девочки. – Так ты меня совсем не любишь?

– Я сейчас занят, Джереми. Можно я перезвоню тебе завтра?

– НЕТ! НЕЛЬЗЯ НЕЛЬЗЯ НЕЛЬЗЯ! Возможность подержать эту заскорузлую, мокрую от пота трубку для меня первое проявление свободы, которое я получил за ЦЕЛЫЙ ГОД! Поговори об этом, мы должны поговорить. Как там все продвигается, Карсон?

Я вздохнул.

– Не знаю, Джереми. И как?

– Нож всегда оказывается полезен. – Он засмеялся. – Понятно? Нож полезен, чтобы получить… ну же… ГОЛОВУ! Сдается мне, что у тебя в Мо-би-ле есть маленькая проблемка, Карсон. Свободный дух. Хочешь, помогу? Если собираешься ехать в Исландию, нужно брать с собой того, кто разбирается во льдах, n'est-ce pas?[14]

– Джереми, я не думаю, что…

– Наш первый парень был – или, возможно, и до сих пор есть, все зависит от философии, – Джерролд Элтон Нельсон, двадцать два года, обезглавлен в парке Боудери, острый инструмент, тело было одето… и так далее, и тому подобное… «Мобил Реджистер» предлагает именно такое стерильное повествование. БЛЕДНО! Потом вчера я узнаю, что еще один бедняга отправился спать без головы. Такая французская фамилия… Дэшампс? Надеюсь, что хотя бы свой берет он не потерял. В новостях этому уделили аж секунд десять. Это твои дела?

– Я не могу обсуждать…

Он стукнул телефоном обо что-то твердое.

– АЛЛО? АЛЛО? Это ваша служба ПРОВЕРКИ СВЯЗИ С РЕАЛЬНОСТЬЮ. – Он прижал руку ко рту и издал звуки, напоминающие радиопомехи, потом помолчал. – Ну вот, мистер Райдер, теперь ваши линии ПРОЧИЩЕНЫ. Как насчет вашей совести? Не могу обсуждать, не могу обсуждать… Дорогой сэр, разве не с вами мы провели многие часы, горячо обсуждая прошлый инцидент? Не припоминаете ли такое имя, ДЖОЭЛ ЭДРИАН, мой дорогой, многоуважаемый сэр? Разве я не оказал вам простую, скромную помощь в тот раз, мой добрый, дорогой, очень заслуженный сэр? РАЗВЕ Я НЕ РАСКРЫЛ ЭТО ВОНЮЧЕЕ, КРОВАВОЕ ДЕЛЬЦЕ ДЛЯ ТЕБЯ, КАРСОН?

Я прислушался к своему сердцу. Через тысячу, как мне показалось, его ударов я ответил:

– Да.

– С этим делом мы также должны получить массу удовольствия. Просто не могу дождаться. Я подумываю пригласить дизайнера, переделать здесь все, чтобы к твоему приезду было мило и уютно.

– Джереми, я не собираюсь…

– Ты можешь привезти с собой все фотографии и материалы, и мы набросимся на них, как счастливые старушки, рассматривающие альбомы с вырезками, принадлежавшие друзьям, которые уже давно почили.

– Я не планирую…

– НЕ ПЕРЕБИВАЙ МЕНЯ, КАРСОН, Я ТУТ РАБОТАЮ В ТЯЖЕЛЫХ УСЛОВИЯХ… Ты должен будешь позвонить доктору Праузе, Прауси, Прусси, Пусси и сообщить этой старой высохшей мочалке, что скоро приедешь навестить меня.

– Я не приеду, Джереми, – сказал я. – Даже ненадолго.

– О да, еще как приедешь, – зашептал он голосом суфлера. – У тебя здесь есть один мальчик, который давно сидит на обратной диете, мальчик, которого я хорошо знаю.

– Ты говоришь все это впустую, Джереми.

– Обратная диета? На самом деле, все очень просто, Карсон. Чем больше ешь, тем больше голоден. Скоро увидимся, братишка.

Он повесил трубку. Я выглянул через двери веранды. День, всего несколько минут назад такой ясный и многообещающий, стал казаться мне бесконечным, а солнечный свет – слишком громким голосом, хриплым и скрипучим. Я прошелся от окна к окну, закрывая жалюзи.

С этим делом мы также должны получить массу удовольствия…

Я запустил генератор, но он тут же захлебнулся и умолк. Снова окружив меня тишиной, возвращая в мир иллюзий. Звонок Джереми засел у меня в голове, как густой влажный туман.

Приезжай и навести…

Началось ужасное падение назад, в прошлое: вот я иду по темному коридору, мне шесть лет… мама сидит за швейной машинкой…

Из ухода в те темные времена меня выдернул шум шин на песке и ракушках. Я выглянул в окно. По подъездной аллее к парковке на две машины возле моего дома на сваях ехала белая тойота «кэмри». Машина остановилась. Дверь сначала открылась, затем захлопнулась.

Эйва Даванэлле.

– Эй! Детектив Райдер? – позвала она, послышался шум шагов по битым ракушкам. – Эй!

Я бросился открывать занавески в кухне, откинул шторы на веранду. Да! Я побежал в ванную, прополоскал рот и сплюнул воду, когда на деревянных ступеньках моего маленького крыльца со стороны, противоположной морю, раздался вкрадчивый звук ее шагов. Да! Еще разок, завершающим штрихом, пройдя тряпкой по стойке, я направился к двери, мимоходом взглянув на себя в зеркало: квадратная ухмыляющаяся физиономия, бронзовая от загара; проступающая борода, которая у меня никогда не исчезает полностью; шорты цвета хаки и гавайская рубашка. Я еще успел снять выгоревшую бейсболку «Орвис» и поправить непокорные черные волосы. Шаги на крыльце затихли, на занавесках входной двери возник силуэт. Я, улыбаясь, отвернулся от зеркала. Что, боишься?

Стук в дверь.

Едва знакомая женщина проникла в мое пятнадцатилетней давности прошлое и, схватив меня за шиворот, выволокла назад, в мое спасибо тебе Господи сегодня.

– Эй! Есть кто-нибудь дома?

Я открыл дверь и встретился с улыбкой широкой и ясной, словно рассвет в середине лета. Я жестом пригласил Эйву войти и уловил тонкий шепот духов и мяты. Ее движения были музыкой, волосы блестели. Голубая рубашка с короткими рукавами была заправлена в белую юбку, скромно доходившую до колен. Она легко шла на длинных ногах хорошей формы, как у фигуристки. В каждом шаге чувствовалась упругость, казалось, что окружающий воздух готов поддержать ее. В ее глазах действительно был намек на сияние, или мне это только казалось?

От столь резкого преображения у меня перехватило дух: неужели это та самая женщина с суровым лицом и в балахонистом лабораторном халате?

Эйва кивала, разглядывая внутренний декор моего жилища, состоявший из плакатов, прибитых к берегу обломков дерева и ракушек, а затем подошла к дверям на веранду. Вода в заливе была синевато-серой, с янтарными отблесками низкого западного солнца в бурунах волн. На горизонте чернела точка далекого танкера.

– Какой вид… Это ваш дом? Как вам удалось позволить себе?… – Тут она неловко закашлялась и обернулась, прижав лакированный розовый ноготок к губам. – Ну вот, – сказала она. – Как невежливо с моей стороны!

– Это наследство. Не беспокойтесь, все задают этот вопрос, хотя и не всегда вслух. Могу я предложить что-нибудь выпить, и если да, то что бы вы предпочли?