Счастье на высоких каблуках - Ольга Хмельницкая

На добром – слишком, по мнению Марины, – лице появились испуг и сочувствие. Хозяйка отступила, дав Марине войти.

– Это все он! – сказала женщина. – Ее любовник! Лена вообще с ним голову потеряла. Как с ума сошла. Все, что угодно, готова была для него сделать. Унижалась по-страшному. При этом угрожала, что под поезд бросится, как Анна Каренина, если он ее бросит. Мелодрама с утра до вечера. У нее совсем нервы из-за него разболтались. Вы, кстати, совершенно на сестричку свою не похожи. Да проходите!

Марина вошла и начала снимать обувь, балансируя на одной ноге. Мышцы под слоем жирка приятно напряглись, напоминая о славном спортивном прошлом.

– Вы были с ним знакомы, с ее любовником? – спросила Марина женщину. – Что он из себя представлял?

– Нет. – Женщина прищурила тот глаз, который был меньше. – А Лена совсем пропала? Без следа? Думаю, он ее убил. Чтобы она его не доставала. У Лены была истерика за истерикой. Да вы не разувайтесь. Проходите на кухню.

«Вся жизнь проходит на кухне, – подумала Марина, – на кухне едят, на кухне пьют чай с булочкой, на кухне разговаривают, на кухне смотрят телевизор, на кухне принимают гостей. И я тоже так делаю».

Она села на лавочку мягкого уголка и положила локти на стол.

– Я его не видела ни разу, – повторила подруга Лены, и Марина чуть не застонала. – Он не хотел, чтобы его видели. Она даже его имени не называла, потому что он не хотел, чтобы кто-то знал, как его зовут. Он прятался, но я точно знаю, что он когда-то подарил Леночке свою фотографию. А она ее спрятала. Долго думала, куда положить, а потом сказала мне, что придумала отличное место.

Марина откинулась на спинку.

– Она не намекнула, где именно?

– Нет, – ответила подруга, – но я вижу, вы считаете важным, что есть фотография.

– А как вы думаете? – кивнула Марина. – Сестра пропала. А этого человека никто не видел.

О покушениях и Виталике, лежащем в реанимации, Марина решила ничего не говорить.

– Она придумала отличное место, – повторила подруга, – и сказала, что он никогда не догадается.

– Это точно в квартире? – спросила Марина.

– Видимо, да, – кивнула подруга, – потому что дачи у Лены не было, она нигде не бывала, разве что у меня в гостях, но вряд ли она стала бы прятать фотографию своего любовника у чужого человека или, например, в подъезде. Она вот так напрямую не говорила, что именно в квартире спрятала, но это как бы подразумевалось.

– Зачем было прятать фотографию? Он требовал ее назад, а Лена не отдавала? – спросила Марина.

– Видимо, да, – кивнула подруга, глядя на Марину разными глазами. – Я делаю такой вывод из слов «он никогда не догадается».

– Интересно. И очень плохо, – сказала Марина. – Потому что исчезновение моей сестры становится вдвойне подозрительным. Он ей не угрожал, не знаете?

– Вы понимаете, ваша сестра была в него дико влюблена, до невменяемости. Она бы не сказала никому об угрозах, розовые очки, знаете ли…

Марина встала.

– Позвоните, если Лена вдруг объявится у вас, – попросила она. – Пожалуйста.

– Конечно.

Когда Марина спускалась по лестнице, сердце у нее сжалось. Ей показалось, что сестра зовет ее. Откуда-то издалека.

– Они про Лену спрашивали, – сказал Виталик, морщась от боли, – эти сволочи в масках! А Лена-то в этот момент у нас дома была! Я все равно ничего не сказал, – добавил он голосом Коли Герасимова из фильма «Гостья из будущего».

Марина молча смотрела на мужа.

– Они искали Лену?

– Да.

– Елки-фиалки.

– Понимаешь, как дело было. Я увидел морду в окне, прыгнул. Он бежал по строительным лесам, я за ним. Он скользнул в окно, я за ним, там было темно, кто-то ударил меня сзади по голове, я упал, а в руке у меня катетер торчал-то… Помню, в руке боль, потом все мокрое.

– Катетер, – сказала Марина. – А мы думали, откуда кровь. А они тебе катетер из вены вырвали. Хорошо, что ты насмерть кровью не истек.

Виталик закрыл заплывшие глаза.

– Да, это необычное ощущение. Я чувствовал, как сдуваюсь, словно воздушный шарик. Потом меня куда-то несли, куда-то везли, я то терял сознание, то в себя приходил. И все время спрашивали, где Лена Кузнецова. Куда мы ее спрятали. Я так и не сказал. Я вообще ничего не чувствовал. Очнулся уже в больнице. А где Лена-то? Дома у нас по-прежнему?

– Пропала, – призналась Марина. – Прямо из нашего дома. Ушла и записку оставила «Прости, я виновата».

– Я ничего не понимаю, – сказал Виталик, – просто ничего. Я раньше ее подозревал, но сейчас как-то перестаю.

– У нее был любовник, – сказала Марина, – его никто не видел. Лена была в него дико влюблена. Я не знаю, что у них там произошло. И не знаю, кто это. Но это все он, этот человек.

Виталик смотрел на нее ввалившимися глазами.

– Почему, – спросил Виталик, – если в записке было написано «Смерть близка», они меня не убили?

– Они думали, что убили, – сказала Марина. – Тебя нашли лежащим на шоссе. Это очень хорошо, что водитель фуры вовремя заметил тебя и остановился. В трех метрах. Я думаю, что от кровопотери у тебя ни пульс не прощупывался, ни дыхания не ощущалось. Катетер…

Виталик тяжело вздохнул.

– Только один вопрос, – сказала Марина, наклоняясь в нему. – Кто такая Людмила Леденцова?

Виталик посмотрел на нее диким взглядом.

– Ничего не было, – сказал он, пряча глаза, – ну… флирт. Прости. Не более того. Я люблю тебя.

Он нашел ее руку и сжал пальцы. Марина подошла к больничному окну и посмотрела вниз. Неподалеку, на углу, были припаркованы синие «Жигули» с наглухо тонированными окнами.

Марина разобрала и снова собрала фиолетовую авторучку, потом понюхала ее, посмотрела на свет. Она так бы хотела вспомнить и закричать «Эврика!», но пелена в мозгу не рассеивалась, и свет не воссиял.

Она легла на ковер, раскинула руки и постаралась расслабиться.

– Не думать, не напрягаться, – говорила она себе. – Я должна вспомнить.

Тело постепенно расслаблялось. Калейдоскоп цветных зайчиков, пляшущих перед глазами, замедлялся. На мгновение заныли ноги, вынужденные постоянно мучиться на каблуках.

– Недавно. Я видела авторучку недавно.

Тело погружалось в негу. Голова стала пустой. Что-то зазвенело в ухе, потом звон прекратился.

– Ни о чем не думать. Особенно о белой обезьяне, – вспомнилась ей старая шутка.

Марина помотала головой. В мозг настойчиво лезли мысли о том, что надо позвонить Евгению и выяснить, как движется продажа пахучей квартиры. Марина глубоко вздохнула, представляя, что рабочие вопросы покидают ее сознание, оставляя вместо головы только оболочку, похожую на мяч. Наконец, под закрытыми веками наступили тишина и темнота. Все чернее, все глубже, все тише. Она услышала мерное биение собственного сердца, потом тихий шум, как будто где-то текла вода. Но это была не вода. Это текла по сосудам ее кровь.