Солнце в ночном небе - Анна Данилова

– Оля, у меня в голове одни только письма, ролики и сообщения... Ты иди, а я буду ждать.

– Но ты можешь прождать ответа целую неделю!

– Оля, как ты не понимаешь!

– Значит, так, Валя. Выключай компьютер, одевайся. У нас в холодильнике нет ни капусты, ни свеклы, ни томатной пасты, чтобы приготовить борщ. Мы должны хотя бы каким-то образом продемонстрировать Люлите и Меликсер нашу благодарность за то, что они для нас делают. Это же так просто! Заодно отвлечемся.

Валентина понимала, что Ольга права, но с какой же неохотой она выключала компьютер и заставляла себя собираться в магазин...

Смена обстановки, свежий воздух, потом огромный супермаркет немного привели ее в чувство. Валя завидовала внешней невозмутимости и спокойствию подруги и испытывала перед ней стыд из-за своей слабости, невоздержанности, не отпускающего ее страха...

В корзину были уложены упаковка с говяжьей грудинкой, капуста, красная свекла, укроп.

– На первое – борщ, а что на второе? – Валентина нервно грызла перчатку.

Ольга, увидев это, шлепнула подругу по руке, перчатка упала в корзину поверх пакетика с петрушкой.

– Ты что, с ума сошла? Грызешь собственную перчатку, на которой миллиард микробов! Валя, держи себя в руках.

– Так что на второе? Оля, у меня уже голова кружится от всех этих полок. Этой еды... Меня сейчас стошнит...

– На второе? Постой... Надо подумать... Картошку пожарим. На сливочном масле. Или домашние котлеты...

Когда они вернулись, нагруженные пакетами, в доме еще никого не было. Он словно ждал их возвращения. Ольга принялась разбирать продукты, Валентина же помчалась в мансарду.

– Оля-а-а!!! Она ответила!

На этот раз Ольга услышала и поднялась.

– Вот, читай: «Ждите посылку. Целую, Сима».

Валентина произнесла это вслух, но сама подумала: очередное послание от мертвой тетки... Фантасмагория какая-то!

Люлита искренне обрадовалась приходу Сабины.

– Привет, дорогая, давай проходи, надевай теплые носки и иди к камину, грейся. Что-то ты бледная, хотя обычно у тебя такой румянец...

Люлита быстрым шагом направилась в кухню готовить кофе. Неслышными шагами следом вошла Сабина.

– Не хочу одна там быть. Я к тебе пришла. Понимаешь, после смерти Ульрики в доме стало совершенно невыносимо. Керстнер совсем от рук отбилась, живет какой-то своей жизнью, дома бывает редко. Все с друзьями в Мюнхен ездит. Что она там делает?

– Главное, чтобы в ее жизни не было наркотиков, – проронила Люлита. – Ты смотрела на ее руки? Проверяла содержимое ее сумки?

– Нет, дело не в наркотиках. Руки чистые, да и держится она... как бы это сказать... адекватно. Она – нормальная, да и возвращается из Мюнхена, слава богу, какая-то чистая, то есть от нее не пахнет ни алкоголем, ничем таким. Спит долго, это так, но потом – бодрая, свежая. Просто у нее что-то на уме.

– Может, просто влюбилась? Но если так, тогда даже хорошо. Может, выйдет замуж... А что другие девочки?

– Они тихие, Ева и Ирис, но я чувствую, что они боятся отца, и, когда он возвращается домой, они практически не выходят из своей комнаты.

– Что с Юргеном?

– Знаешь, я и пришла к тебе, чтобы кое-что рассказать... Понимаешь, Люлита, с ним стало невыносимо жить. Иногда мне кажется, что алкоголем он глушит свое сумасшествие. Раньше он много времени проводил в ресторанах, встречался с женщинами...

– Сабина! Ты так спокойно говоришь об этом! – всплеснула руками Люлита. – Права была Ульрика, когда говорила, что у тебя терпения – на десятерых.

– Хотелось иметь семью, у нас же дети. К тому же мне тогда казалось, что я люблю Юргена. Смешно сказать, но, когда его подолгу не бывало дома, я находила какое-то даже... не знаю, поймешь ты или нет... словно бы наслаждение, такое нехорошее, унизительное наслаждение в этом ожидании, когда вздрагиваешь от каждого звука... Я жила этими ощущениями.

– Ты сама себе все это придумала, Сабина. Как можно получать наслаждение, зная, что твой муж в это время пьет виски или гуляет с какими-то девками, – что ты такое говоришь?! Пойдем, бери чашки.

Люлита с кофейником и блюдом с остатками штруделя направилась в гостиную, Сабина с чашками едва поспевала за ней.

– Как здесь тепло. – Люлита уселась в кресло и несколько секунд сидела, не шевелясь, лишь посматривая на хорошо одетую, но все еще бледную Сабину. – А ты, между прочим, похорошела. Хоть и бледная, но все равно, у тебя такая кожа... матовая... Сабина, бог не обидел тебя внешностью, и мне жаль, что Юрген так и не сумел оценить твою красоту и женственность.

– Юрген сильно переживает из-за смерти матери. Хотя прошел почти год, я знаю, что у него из-за этого бессонница, мать ему мерещится, является по ночам, и они даже как будто разговаривают... А однажды, когда он напился, сказал мне, что он убил свою мать! Конечно, он не душил ее, не бил, но они так поскандалили в тот вечер, он наговорил ей такого, что сердце у нее, бедняжки, не выдержало... Я понимаю, почему Ульрика переписала все, что у нее было, на тебя, Люлита, мы с тобой уже говорили об этом, и это правильно, потому что Юрген рано или поздно продал бы магазин. Он считал, что это невыгодное вложение денег, куда прибыльнее было бы сдавать помещение внаем.

– Сабина!

– Я знаю, что это не так, Юрген никогда не знал, сколько именно получает Ульрика со своих сувениров. Кажется, он не знал даже о существовании еще одного склада.

– Сабина, твои Керстнер, Ирис и Ева начнут самостоятельную жизнь обеспеченными девушками и не будут зависеть от своих мужей, как ты. Ульрика позаботилась об этом. И хотя все счета оформлены на мое имя, ты знаешь, что у твоих девочек есть деньги, и в случае, если я вдруг умру, на ваше имя уже оформлено завещание. Все было бы проще, если бы ты разошлась с Юргеном. Но я не имею права вмешиваться в твою жизнь.

– Люлита, я продолжу про Юргена и его мать. Понимаешь, у него навязчивая идея... Он как-то давно сказал мне, что видел документы на дом – на тот, что на Линденштрассе. И что якобы этот дом тоже принадлежит его матери. Но я-то отлично знаю, что у Ульрики не было никакого дома: этот дом принадлежит одной турецкой семье, а Ульрике платили небольшие деньги за то, чтобы она присматривала за ним, как теперь платят Меликсер. Но он считал, что Ульрика что-то скрывает от него, что у нее какая-то своя, тайная жизнь и что, вполне вероятно, у нее есть еще семья... дети... Он страшно ревновал свою мать к той, неизвестной ему жизни. И я пришла к тебе, Люлита, спросить: что ты знаешь об этом доме?

– У тебя кофе остыл, Сабина, – отозвалась с печалью в голосе Люлита. – Дом... Действительно, в свое время Ульрика помогла одной турчанке в приобретении земли, то есть на ее деньги покупала землю, потому что только таким образом можно было что-то сделать. И та женщина – она родом из Стамбула – настолько доверяла Ульрике, что согласилась на эти условия. Таким образом эти турки и построили дом, предназначавшийся их единственной дочери. Так что напрасно твой Юрген так переживал, у Ульрики никогда не было другой семьи. Просто она была очень добрым и ответственным человеком. Кроме того, та турчанка дала ей в долг немного денег, чтобы Ульрика поправила свои дела в магазине. К тому же ей постоянно привозили из Стамбула ковры, расписные тарелки, серебряные украшения, медные кувшины...