Любимцы публики - Джеки Браун

Ей следовало сказать ему «да»? Она хотела, но чувствовала, что смелость ее покидает. Ее пальцы замерли на следующей пуговице.

— Можешь не торопиться. Руины никуда не убегут.

— Правда? — протянул он.

Она должна была оставаться благоразумной.

— Тебе следует сниматься в комедиях, — проворчал он. — Я приеду через час. Думаю, за это время я успею принять холодный душ.

Все тело Анжело горело. Он никогда еще не встречал женщины, которой удалось бы так сильно его возбудить за столь короткое время. Он жаждал ею обладать, но еще больше хотел просто быть рядом с ней. Это безумие. Они знали друг друга около недели, и их связывало всего несколько поцелуев.

Анжело упал на матрац. Нет, напомнил он себе, их связывало гораздо большее. Он поделился с ней историей своей жизни со всеми ее мрачными деталями. Атланта выслушала его. Более того, она поняла его, посочувствовала ему, дала ценные советы.

К его удивлению, ему хотелось сделать для нее то же самое. Внутри ее тоже происходила борьба.

Я боюсь. Когда он говорил эти слова, он имел в виду свою карьеру. Сейчас он боялся эмоций, которые вызывала у него Атланта Джексон.

Анжело приехал на ее виллу на час позже, чем собирался. Она сидела за столиком в саду и читала очередной сценарий. Ее глаза закрывали темные очки.

Волосы были собраны в хвост, а губы покрыты розовой помадой. Она выглядела так же соблазнительно, как на экране.

Его сердце учащенно забилось, и эмоции, которые он подавлял в себе все утро, начали прорываться наружу. Он сел напротив нее и притворился абсолютно спокойным.

— Скажи мне, что ты пьешь эспрессо и у тебя есть еще.

— Да, это эспрессо, — улыбнулась она. — Я так понимаю, ты тоже хочешь.

— Да.

Отложив сценарий, она хотела подняться, но Анжело остановил ее, взяв у нее чашку и допив остатки кофе.

— Я не смог удержаться. — Поставив чашку на блюдце, он вытянул под столом ноги. — У меня дома есть кофемашина. Это громоздкая дорогая штуковина, но эспрессо, который готовлю я, не идет ни в какое сравнение с твоим. Может, переедешь ко мне, когда мы вернемся? Ты баловала бы меня вкусным кофе… и чем-нибудь еще.

Выражение ее лица стало серьезным.

— Кажется, мы договорились быть честными друг с другом. Только что ты напомнил мне легкомысленного плейбоя, который клеился ко мне в ночном клубе несколько лет назад.

— Прости. Привычка.

Атланта кивнула:

— Ладно, прощаю. Кстати, однажды я уже совершила ошибку, переехав к мужчине, и не собираюсь ее повторять.

При мысли о том, что она жила под одной крышей с другим мужчиной, внутри Анжело все сжалось. Была ли это ревность? Нет, он не хотел так думать.

— Почему ты переехала к Зику?

— Я думала, что он нуждается в близком человеке, но оказалось, я была нужна ему в другом качестве.

— В качестве того, кем можно манипулировать?

— Да, марионетки, как ты однажды выразился. — Она печально улыбнулась.

— Помнится, тебе это не понравилось.

Неужели прошло всего несколько дней?

— В душе я прекрасно все понимала, просто не была готова это услышать от кого-то еще. В том, что я стала марионеткой, я виновата не меньше Зика.

— Я с тобой не согласен, но ты это уже знаешь. Ты любила его?

— Возможно. По крайней мере, я хотела его любить. — Сглотнув, она отвела взгляд. — Более того, я хотела быть любимой. Наверное, это звучит слишком сентиментально.

«Не слишком», — подумал Анжело, неожиданно поняв одну вещь.

— Я тоже хочу быть любимым, — признался он. — Просто мы с тобой имеем в виду разные вещи.

Она снова перевела взгляд на него:

— Что ты имеешь в виду?

— Когда я стою на домашней базе, я никогда не чувствую себя одиноким или отвергнутым.

Атланта накрыла его ладонь своей. Она понимала, как тяжело ему произносить эти слова. Он мог остановиться, но ему нужно было их сказать. Вслух. Не ради Атланты, ради себя. Пришло время.

— Когда я сжимаю в руках биту, — продолжил он, — и болельщики кричат «Ангел, Ангел, Ангел», я испытываю не только прилив адреналина. Игра для меня — это способ самоутверждения, доказательства собственной значимости.

Атланта ничего не ответила, просто крепче сжала его руку.

— На бейсбольном поле я чувствую себя нужным. Я не хочу терять это ощущение, но оно ускользает. Слава и деньги для меня не главное.

Когда Анжело поднял голову, Атланта кивнула. Ее голубые глаза блестели от слез.

— Я знаю, что такое не ощущать собственной значимости. Но дело в том, Анжело, что ты всегда был и будешь для кого-то важен, с битой или без нее.

Он сжал ее руку:

— Мне бы очень хотелось в это верить.

— Ты поверишь. Для этого нужно время. Я сама нахожусь в процессе.

Они долго сидели, держась за руки. Эмоциональная дистанция, которую он всегда держал с женщинами, стремительно сокращалась. Он прокашлялся:

— Ну, что там с эспрессо?

— Да, конечно. — Поднявшись, она взяла пустую чашку. — Я сейчас вернусь.

Когда Атланта удалилась, Анжело провел ладонью по лицу. Затем его взгляд упал на сценарий, лежащий на столе, и он подвинул его к себе. Ему понадобилось пять минут, чтобы разобрать первые слова.

«Голубой флаг».

Он поднял глаза, когда Атланта поставила на стол чашки.

Откинувшись на спинку стула, он пробормотал:

— Извини. Я лезу не в свое дело.

— Все в порядке. Это просто сценарий.

— Один из малобюджетных проектов, о которых ты упоминала?

Атланта кивнула:

— Голубой флаг — это вид дикого ириса, который растет на болотах.

— Ты согласишься сниматься в этом фильме? — спросил он.

— Нет. Я хочу, чтобы мое возвращение на большой экран было триумфальным. Боюсь, что у зрителей и критиков возникнут те же претензии к этой истории и характерам героев, что и у меня. — Она взяла сценарий и принялась рассеянно его листать. — В целом история неплохая. Образ главной героини довольно глубокий. Это молодая женщина, которая не может свыкнуться с тем, что ее младшей сестре недавно поставили диагноз «шизофрения». Она беспокоится, что у ее будущего ребенка тоже может быть психическое расстройство.

— И чем все заканчивается?

— Скажем, конец драматически закономерный, но не очень счастливый. К сожалению, большинство сцен недостаточно глубоки и не смогут держать зрителя в напряжении. Но хуже всего то, что характер мужа главной героини плохо проработан. Я не могу понять, какие мотивы им движут, откуда такая жестокость. Из-за этого я не могу понять, почему героиня остается с ним.