Подозревается оптимистка - Татьяна Луковская

– Понял, – рыкнул Васька, теряя насмешливое выражение лица.

«Наконец-то задело!» – обрадовалась Нина, понимая, что перешла черту, за которой возврат к дружбе уже невозможен. Но заставившая зашевелиться волосы недавняя паника толкала сжигать мосты, и Нина с мазохистским упорством это сейчас делала; и хотелось то ли разрыдаться в голос с завыванием, то ли кинуться на обидчика с кулаками, нервы сдавали.

Васька внезапно рывком дернул Нину к себе, крепко прижал одной рукой, другой зарылся в ее волосах, оглаживая затылок, требовательные мужские губы коснулись женских губ быстро и неожиданно. Поцелуй получился просто на разрыв, отчаянный и нагловатый, нескромно говорящий обо всех скрытых желаниях. Пашка так не умел, чтобы до головокружения, до дрожи в коленках, до пробуждения первобытных инстинктов – горько-сладкий вкус злости и страсти. И тянуло самой прижаться крепче и ответить на все порывы, глотнуть из чаши наслаждения, не оглядываясь, позабыв обо всем. С огромным трудом Нина заставила себя упереться в крепкую грудь, отстраняясь.

Он отпустил ее так же внезапно, как начал целовать, сразу отступая на шаг. Секунду раскрасневшиеся они смотрели друг на друга.

– Кабачок, ты что делаешь? – возмутилась Нина, округляя глаза.

– Это что бы были основания для жалобы, – процедил он и, не давая больше заглянуть себе в лицо, развернулся и торопливо вышел в калитку.

Нина с горящими губами постояла немного у машины, чтобы успокоиться. Мысли хаотично скакали в голове. «Ну, и что это было? Он понял, что мне нравится, и поразвлечься решил. Вот я орел какой, как могу баб завлекать. Колись, сдавай дружков, влюбленная дурочка. Не на ту напал, я тебе не девочка пятнадцати лет, а опытная женщина в разводе». Нина почувствовала, что успокаивается. «А целуется он – просто чума. Ну, по крайней мере, будет что вспомнить в тюрьме», – хмыкнула она и уже в более бодром настроении зашагала к дому. 

Толстые сардельки с важным шипением вертелись над мангалом, теряя в золу аппетитный сок и показывая проголодавшемуся семейству потрескавшиеся золотистые бока. Колобок, чувствуя дразнящий мясной запах, путался под ногами, смешно шмыгая носом и поскуливая. На столе под сливами уже ждали своего часа ломтики хлеба и порезанные колечками помидоры.

– Ах, тепличные совсем не то, – вздохнула мама, – ни запаха от них, ни вкуса, трава-травой, надо было не помидоры, а огурцы брать.

– На воздухе все за милую душу сметут, – отмахнулся отец, – никого еще за стол приглашать не будем? – подмигнул он Нине.

– Семьей посидим, ой, у меня там еще укропчик на грядке есть, я принесу, – она излишне поспешно сорвалась с места.

Укроп был еще совсем маленьким и хиленьким, ему бы еще пару неделек подрасти, но раз уж пообещала надергать, надо рвать. И Нина варварски нащипала лохматых верхушек.

– Вот, сейчас покрошу помельче, и можно картошечку присыпать, – показала она маме свою добычу.

– Нина, да пусть бы пока рос, – пожалела растение мама.

– Там еще много, – отмахнулась дочь, – зато аромат так аромат, – она протянула матери пряную травку.

– Это да, с магазинным не сравнить.

Отец начал снимать шампуры с сардельками с мангала, облизывающиеся дачники довольно потерли руки, в предвкушении.

– А Нина с каким-то мужиком целовалась, – ни с того ни с сего в темнеющее небо громко бросил Семка.

– С каким мужиком? – матушка застыла с вилкой в руке.

– Ничего такого, – возмутилась Нина, – тебе показалось, – дернула она племянника за край куртки.

– Да, ему показалось, – проявил солидарность с тетушкой Мишка.

– Ничего не показалось, они… – договорить Семка не успел, потому что брат надвинул ему козырек кепки на лицо до самого подбородка.

– Поня-а-атно, что тут за нестабильные пациенты, – протянула мать, – и кто такой?

Нина хотела возразить, что никого и нет, а это все так, просто, ну или еще что-то, но тут в разговор вступил отец:

– Нормальный такой хлопчик, уже знакомиться приходил. В полиции работает.

– Ой, Ниночка, – вздохнула мать, – то маменькин сынок, теперь вот мент, где ты их выкапываешь на свою голову?

Нина опять хотела вставить, что никого не выкапывает и вообще с недавних пор на раскопки у нее стойкая аллергия, но сегодня она как-то везде не успевала, даже вставить реплику.

– Да ладно тебе ворчать, нормальный паренек, вежливый, рыбалку любит – вступился отец, – не ты ли, мать, плакала, что она лучшие годы в одиночестве губит?

– Еще и рыбак? – мать совсем уж недовольно сдвинула брови.

– А пойдемте салют смотреть, – напролом влезла в дискуссию Нина.

– Салют, салют!!! – обрадовался Семка.

– Какие тут салюты? – наконец отвлеклась матушка.

– Помещик местный, по слухам, палить будет. Лучше с поля смотреть, отсюда плохо видно будет. Мы на первое мая за село ходили.

– Мы – это ты и кавалер? – поинтересовалась мама.

– Я и Юля с Олей, внучки соседей, ну я тебе про них рассказывала.

Сытно поужинав, семья засобиралась «в поля».

За околицей Рита чуть притормозила Нину за рукав, показывая, мол, пусть вперед идут, а мы чуть поодаль, ей тоже хотелось выпытать подробности романа младшенькой.

– Ну, и как там у вас с этим рыбачком, серьезно? – шепнула она Нине на ухо.

– Все очень серьезно, – вздохнула Нина, ей вдруг очень захотелось хоть кому-то рассказать о своем отчаянном положении.

– Да ну? – хихикнула сестра, не уловив интонацию.

– Все очень серьезно, меня, наверное, посадят, – выпалила Нина, опасливо глядя в спину матери.

– Куда посадят? – не поняла сестра.

– В тюрьму, куда у нас еще сажают.

– Нин, ты что такое говоришь? – Рита до боли сжала ей руку. – Эй, салютчики! – окликнула она детей и родителей. – У меня у ботинка подошва отлетела, вы идите, а мы сейчас с Ниной сбегаем переобуться и вернемся.

– А куда идти? – спросил отец, вглядываясь в развилку у незнакомой лесополосы.

– Прямо по тропинке, там вышка сотовой связи, рядом с ней хорошо будет смотреть, – показала рукой Нина.

И они с Ритой, развернувшись, быстро пошли в сторону улицы.

– Васька просто за мной приглядывает, чтобы я не сбежала, – выдала Нина сестре, – я, вроде как, под надзором… почти.

– Нина, что случилось? – Рита опять стиснула ее руку. – У тебя пациент умер? Неправильный диагноз? Не вовремя отправила в больницу?

– Да ты что?! Слава Богу, все живы, – сама испугалась версий сестры Нина. – Это вообще с медициной не связано. Я черный копатель… оказывается.