Приключения Тома Сойера (современная интерпретация) - Влада Олейник

своей слабости, и ни у кого не хватило смелости высказать свою мысль.

Уже некоторое время мальчики смутно осознавали странный звук в расстоянии точно так же, как человек иногда относиться к тиканью часов, на которое он не обращает особого внимания. Но теперь этот таинственный звук стал более отчётливым и заставил признать себя. Мальчики вздрогнули, взглянули друг на другу, а затем каждый принял позу слушателя. Наступила долгая тишина, глубокая и нерушимая; затем откуда-то издалека донёсся низкий, угрюмый гул.

— Что это? — воскликнул Джо вполголоса.

— Не знаю! — сказал Том шёпотом.

— Это не гром, — сказал Гекльберри благоговейным тоном, — потому что гром…

— Слушайте! — сказал Том. — Слушай — не говори.

Они ждали некоторое время, показавшееся вечностью, а затем тот же приглушённый гул нарушил торжественную тишину.

— Давайте пойдём и посмотрим.

Они вскочили на ноги и поспешили к берегу в сторону деревни. Они раздвинули кусты и выглянули на реку. Маленький паровой паром находился примерно в миле ниже деревни, дрейфуя по течению. Его широкая палуба казалось переполненной людьми. Поблизости от парома было очень много лодок, которые гребли или плыли по течению, мальчики не могли определить, что делали люди в них. Вскоре с борта парома вырвалась огромная струя белого дыма, и когда он расширился и ленивым облаком поднялся вверх, тот же самый глухой пульсирующий звук был снова обращённый к слушателям.

— Теперь я знаю, в чём дело! — воскликнул Том. — Кто-то утонул!

— Вот именно! — сказал Гек. — То же самое было прошлым летом, когда Билли Тёрнер утонул; они тоже стреляли из пушки над водой тогда, и это заставляет тело подняться. Да, и они берут буханки хлеба, кладут в них ртуть и пускают на плаву, и где лежит утопленник, там и остановятся.

— Да, я слышал об этом, — сказал Джо. — Интересно, что заставляет хлеб так действовать.

— О, дело не столько в хлебе, — сказал Том. — Я думаю, это в основном то, что они наговаривают, прежде чем приступить.

— Но они ничего не говорят по этому поводу, — сказал Гек. — Я сам видел, — ничего не говорят.

— Ну, это забавно, — сказал Том. — Но, может быть, они говорят это сами себе. Конечно, они это делают. Любой может это понять.

Другие мальчики согласились, что в словах Тома было осмысление, потому что от невежественного куска хлеба, не обученного заклинанию, нельзя было ожидать, что он будет действовать очень разумно, когда ему поручат такое серьёзное дело.

— Её-богу, хотел бы я сейчас быть там, — сказал Джо.

— Я тоже, — сказал Гек. — Я бы многое отдал, чтобы узнать, кто утонул.

Мальчики всё ещё слушали и смотрели. Вскоре в голове промелькнула разоблачающая мысль у Тома, и он воскликнул:

— Ребята, я знаю, кто утонул — это мы!

В одно мгновение они почувствовали себя героями. Это был великий триумф; их не хватало; их оплакивали; сердца разбивались из-за них; проливались слёзы; всплывали обвиняющие воспоминания о недоброжелательности к этим бедным потерянным мальчишкам, и бесполезные сожаления и раскаяния; и, что лучше всего, об ушедших говорили вся деревня и предмет зависти всех мальчишек, что касалось этой ослепительной известности. Это было прекрасно. В конце концов, быть пиратом того стоило.

С наступлением сумерек паром вернулся к своим обычным делам, а ялики исчезли. Пираты вернулись в лагерь. Они торжествовали от тщеславия по поводу своего нового величия и прославленных неприятностей, которые они создавали. Они наловили рыбы, приготовили ужин и съели его, а затем принялись гадать, что думает и говорит о них в деревне; и на выдуманные ими картины общественного бедствия были очень лестны с их точки зрения. Но когда ночные тени окутали их, они постепенно перестали разговаривать и сидели, уставившись в огонь, мысленно очевидно, бродили где-то в другом месте. Теперь возбуждение прошло, и Том и Джо не могли сдержать мыслей о некоторых родных людях, которые не наслаждались этой прекрасной забавой так сильно, как они. Появились дурные предчувствия; они стали обеспокоенными и несчастными; один-два вздоха вырвались у них неожиданно. Мало-помалу Джо робко отважился проверить относительно того, как другие могли бы смотреть на возвращение к цивилизации — не прямо сейчас, но Том осыпал его насмешками! Гек, пока ещё, не скомпрометированный, присоединился к Тому, и колеблющийся быстро “объяснил” и был рад выпутаться из передряги с минимальными привкусами трусливости, как только мог. На данный момент мятеж был фактически подавлен.

Когда сгустилась тьма, Гек начал клевать носом и наконец захрапел; за ним и Джо. Том лежал, опершись на локоть, и следил за товарищами, не шевелясь. Потом он тихонько встал на колени и начал при мерцающим свете костра шарить в траве. Он подобрал и осмотрел несколько полуцилиндрических кусков тонкой белой коры платана и наконец выбрал два, показавшихся ему подходящими. Затем, стоя на коленях, он нацарапал на каждом куске несколько строк своей “красной охрой”. Один из них он свернул и положил к себе в карман куртки, другой же засунул в шляпу Джо и отодвинул её на небольшое расстояние от владельца. Кроме того, он положил в шляпу несколько сокровищ, бесценных для каждого школьника, которые называются “взаправду хрустальные”. Затем он ушёл, пробираясь на цыпочках между кустами, пока не убедился, что его не могут услышать, а тогда уже пустился бежать к песчаной косе.

Глава 15

Через несколько минут Том уже шагал по отмели вброд, направляясь к Иллинойскому берегу. Он был на половине пути, когда вода достигла ему до пояса. Дальше нельзя было идти вброд, потому что мешало течение. И он смело пустился вплавь через оставшиеся сто ярдов. Он плыл против течения, забирая наискосок, но его сносило вниз гораздо быстрее, чем он ожидал. Как бы то ни было, он достиг наконец берега и отдался течению, пока не поравнялся с низким местом, где можно было выйти. Он вылез из воды, ощупал карманы, чтобы убедиться, что кора не пропала, и пошёл дальше по прибрежному лесу. С его одежды струилась вода. Ещё не было десяти часов, когда он вышел из леса на открытое место — напротив самой деревни — и увидел, что у высокого берега, в тени деревьев, стоит паром. Всё было спокойно под мерцающими звёздами. Том неслышно спустился к берегу, напряжённо глядя по сторонам, соскользнул в воду, проплыл несколько шагов и пробрался ялик, который был привязан к корме парома. Он спрятался под скамейкой и стал ждать с замирающим сердцем.

Вскоре ударил надтреснутый колокол, и чей-то голос скомандовал: “Отчаливай!” Спустя минуту-две нос ялика уже поднялся за кормою парома — и путешествие началось. Том